Святенко устало откинулся на спинку стула и потер воспаленные, наверное, от недосыпания глаза:
– У нас нет времени на согласование всех формальностей с украинскими военными, пограничниками или эсбэушниками. Они пока разберутся, что к чему – будет уже поздно. Поэтому я и решил обратиться, Ваня, к вам. Вы местный, наверняка знаете обстановку здесь лучше нас. Поможете? Мой опыт подсказывает мне, что обычным путем эту проблему не решить…
Черепанов в задумчивости вертел в руках пустую чашку. Прошла минута, другая. По-видимому, его молчание Святенко истолковал по-своему. Пристально глянув на Ивана, он сказал:
– Иван Сергеевич, если вы не хотите в этом участвовать, скажите. Я пойму – времена сейчас сложные. Мы с вами не виделись много лет, и вы мне ничем не обязаны. Не молчите. Время идет, нужно принимать решение.
«Нужно принимать решение… Нужно принимать решение…» Последние слова священника для Ивана продолжали звучать в наступившей тишине, как многоголосое эхо. Да, старик прав, хватит смотреть на всех волком, пора заняться делом.
– Я с вами, Сергей Александрович. И, кажется, я знаю, что в этой ситуации нужно делать. Поехали.
– Нет, Ваня. Поверьте, у меня здесь еще есть дела. Дальше вы с Маллоем, – Святенко бросил взгляд в сторону парня. – Он хоть и ершистый, но в нашем деле пригодится. Да и опыт в таких делах у него уже кое-какой имеется.
Они вышли из дома вместе. Стрелки на часах показывали начало седьмого утра. Пожав своим спутникам руки, Святенко направился в сторону грязной «Нивы», стоявшей в глубине двора. Сев в машину, он одной рукой ловко вывернул руль и, перескочив через небольшой бордюр, направил машину в сторону выезда из города. Никита вопросительно посмотрел на Черепанова:
– Командуйте, товарищ старший лейтенант.
– Капитан, если быть совсем уж точным, – обронил Иван.
– Яволь, мой капитан, – усмехнувшись, согласился парень.
Уже через пару минут они на машине Черепанова ехали на противоположную сторону Луганска, где жил один из его многочисленных родственников – дядька Степан. Как-то в самом начале своей журналистской карьеры задумал Иван сделать репортаж о контрабанде, которая волной захлестнула местные шахтерские поселки в середине девяностых. Это раньше был Советский Союз, а теперь за ближайшим шахтным терриконом начиналась территория другого государства. Вот и протоптали бывшие шахтеры одним только им известные тропинки через балки и овраги луганских степей в Россию. Несли все – начиная от туалетной бумаги и заканчивая бытовой техникой. Но особенной популярностью пользовались сигареты и алкоголь. Вот и задумал тогда еще молодой журналист Иван Черепанов осветить, как ему казалось, злободневную для области проблему. А через несколько дней на пороге его офиса появился дядька Степан, который посоветовал ему лучше сделать репортаж про интеграцию. На вопрос растерявшегося Ивана, о какой интеграции идет речь, дядька Степан с укором посмотрел на него, смачно выругался и со словами «Учишь вас, учишь» хлопнул дверью. Иван тогда ничего не понял, и репортаж о незаконном промысле местных безработных все-таки сделал. Правда, он остался никем не замеченный и не вызвал того резонанса, на который рассчитывал молодой журналист. И только совсем недавно Иван узнал, что его родственник, всю жизнь проработавший на поселковой шахте слесарем, пользуется определенным авторитетом у местных контрабандистов. Оказывается, дядька Степан еще в годы горбачевской перестройки быстро сообразил, что некоторые товары в соседней России стоят дешевле, чем в Украине. Проведя в уме нехитрые расчеты, он понял, что в выходные дни лучше на велосипеде съездить в соседний район Российской Федерации, чем с мужиками во дворе забивать «козла». Ну, а когда Украина стала «незалежной», дядька Степан сменил велосипед на автомобиль и сделал частые поездки к соседям семейным бизнесом. Иван не сомневался, что именно дядька Степан поможет ему обойти формальности с пограничниками.
Несмотря на раннее время, семья родственников Черепанова трудилась вовсю: женщины насыпали в белые мешки песок, двоюродные братья подносили их к дому, а дядька Степан закладывал ими окна. Наверное, таким способом они пытались защитить свой дом от осколков, которые прилетают сюда во время обстрелов. Такую меру предосторожности Иван видел впервые. Лично он глубоко сомневался, что эти мешки спасут от прямого попадания снаряда даже среднего калибра, но людей можно было понять – так им было спокойней.
Заметив выходящего из машины Ивана, дядька Степан что-то сказал сыновьям, а сам пошел навстречу гостям. Этот невысокого росточка, с остатками седых волос на голове и с хорошо обозримым животиком пожилой мужик никак не напоминал одного из заправил нелегального бизнеса Луганска. В рубашке нараспашку, ярких шортах с обезьянами на пальмах и в китайских черных тапочках из полистирола он напомнил Ивану работягу, который впервые вырвался на курорт в так желаемый Мариуполь или Бердянск.
– Шо, Ваня, и ты решил перебраться из своего скворечника в безопасное место? Правильно, места в подвале на всех Черепановых хватит.
С этими словами дядька пожал племяннику руку и кивнул незнакомому для него Маллою.
– Спасибо, конечно, за приглашение, но в подвал я пока прятаться не собираюсь, – ответил ему Иван, обдумывая, как покороче рассказать своему родственнику историю о раненом танкисте. – Мне, дядька Степан, твой совет нужен.
Доверяя своему дядьке, Иван не стал ходить вокруг да около и рассказал ему все, как есть, до мелочей. Тот слушал его, не перебивая, а потом достал сигареты, закурил и стать рассуждать вслух:
– Предположим, что мы такие смелые и прямо среди дня попрем через границу – это часа четыре. Потом крюк до Белгорода – это еще часов пять. Там нам опять нужно будет мимо погранков вернуться в Украину. Если все сложится, то в вашей Опошне, хлопцы, мы будем в лучшем случае к завтрашнему утру. И то…
– Нам такая арифметика, дядя, не подходит, – перебил его Маллой. – В Опошне мы должны быть сегодня. Пусть ночью – но сегодня.
– Ты откуда такой прыткий взялся? – посмотрев на парня, спросил дядька Степан, но тут же продолжил. – Тогда надо двигать прямиком через все блокпосты наших тернопольских освободителей. А они, если увидят вашего танкиста, то всех нас точно к вечеру доставят… только не в Опошню, а прямиком в столицу нашей любимой Родины город Киев.
С этими словами дядька Степан встал и шагнул на ухоженную грядку. Наклонившись, он долго копался в густой листве, что-то там выискивая. Сорвав огурец и надкусив его, он крикнул жене, которая продолжала возиться с мешками:
– Катерина, огурцы подошли. Если к вечеру не соберешь, то можешь сразу уткам отдать.
Черепанову на миг показалось, что их разговор закончен, но в это время дядька Степан сказал:
– Ладно, нечего рассиживаться. Есть у меня одна мыслишка. Ждите, пойду, пропуск возьму.
Из дома он вышел через пару минут. Все в той же рубашке, шортах и тапочках. В руках он держал средних размеров сумку, в которой позвякивало что-то стеклянное. Проходя мимо своих домочадцев, коротко бросил в их сторону:
– Я скоро…
Полковником оказался учитель военной подготовки одной из школ Луганска. Выслушав Маллоя, недоверчиво окинув взглядом Ивана и особенно дядьку Степана, он что-то сказал своим бойцам. Минут через пять во двор овощной базы, где располагался отряд Полковника, въехал старый микроавтобус темно-зеленого цвета с красными крестами на дверцах. Из него вышел небритый мужик в грязном и с застиранными бурыми пятнами крови, халате.
– Здесь шприцы и обезболивающие. Колите ему каждые два-три часа. И воды старайтесь давать поменьше… Там ранение в живот. А это вам для дезинфекции, – сказал он Маллою, протягивая ему ключи от машины и небольшой полиэтиленовый пакет.
– Какой дезинфекции? – машинально переспросил Иван.
– Вашей, – буркнул ему санитар и открыл дверцу машины.
Иван понял, что имел в виду под дезинфекцией санитар – ему в нос ударил едкий запах лекарств и горелого мяса. Внутри скорой, на обычных стареньких носилках лежал раненый. Ног у него не было, вместо рук в разные стороны торчали еще не зажившие культи, туловище и голова были обмотаны бинтами непонятного цвета.
– Как ты, Николай Иванович? – спросил у раненого Полковник, заглядывая внутрь «скорой». И, не дождавшись ответа, тихо сказал. – Прощай, Коля.
К удивлению Ивана руководство их дальнейшими действиями взял на себя дядька Степан.
– Постой, Полковник, – остановил он уже отходящего от машины командира ополченцев. – Выдели нам толкового бойца. Пусть он проводит нас до крайнего блокпоста на нашей стороне. Так быстрее будет. И еще… В Опошне у твоего друга есть родня? Адрес и телефон давай.
После этого он оценивающим взглядом посмотрел на Ивана и Маллоя и, как будто командовал ими всю свою жизнь, сказал:
– Ты, малой, садись за руль «скорой» – водилой будешь. Я за санитара сойду, ну, а ты, Ванька, будешь у нас доктором.
С этими словами дядька Степан натянул на себя халат, который только наполовину скрыл от посторонних глаз его яркие то ли трусы, то ли шорты с обезьянами на пальмах.
– Я ничего против этого не имею, – Никита с вызовом посмотрел на своего нового «командира». – Только, дядя Степа, я вас очень прошу – не малой, а Маллой… Неужели вы здесь голливудских фильмов не смотрите?
Дядька Степан с недоумением посмотрел на парня:
– Смотрим, конечно, а то как же. Так шо ты, малой, зря обижаешься…
Иван отогнал свою машину в самый дальний угол базы и отнес ключи Полковнику, который пообещал, что до их возвращения с нею ничего не случится. Вернувшись к своим друзьям, он увидел, как его дядька внимательно осматривает кабину скорой помощи. Он выбросил из нее топографическую карту области и три патрона от автомата Калашникова, кольцо от ручной гранаты, с ветрового стекла снял наклейку с флагом народной республики. На ее место дядька Степан прикрепил лист бумаги с надписью большими буквами «Груз 200». Отойдя от машины на несколько шагов, он окинул ее взглядом и, повернувшись к своим новым спутникам, сказал, как скомандовал: