В любом случае, можно утверждать, что данная резолюция несколько снижает уровень легитимности образования ДКР, поскольку при принятии решения о ее образовании мнение значительной части населения края не было представлено. Хотя сказать, что где — то были замечены крестьянские протесты против выделения ДКР или открытое неподчинение властям новой республики, тоже нельзя. Сей факт признают даже современные критики Артема и его коллег, объясняя это так: «Крестьянство, занятое дележом помещичьей земли, в массе своей индифферентно наблюдало за наступлением большевиков на Киев, свержением Центральной Рады. Украинское село оставалось нейтральным: крестьяне ждали — кто победит»[397].
Но, даже если не учитывать того факта, что и другие Советы (включая ЦИК Украины) формировались без участия крестьян, нельзя забывать и того, что сами крестьяне зачастую при принятии общегосударственных решений игнорировали мнение представителей иных классов. Например, на прошедшей в ноябре 1917 г. сессии Всеукраинского Совета крестьянских депутатов была принята резолюция об обустройстве власти на местах, в которой недвусмысленно давалось понять, что крестьяне должны иметь полное превалирование в местных органах власти и назначать комиссаров лишь при номинальном участии Советов рабочих депутатов[398]. В конце концов, не стоит забывать и о том, каким способом, к примеру, был как бы «избран» гетман Скоропадский — его ведь избрал съезд хлеборобов, без участия рабочих, солдат или иных классов, что не мешает теперь в учебниках истории преподносить его правительство и государство как вполне легитимные. То есть подобный способ принятия решений в охваченной смутой России был обычным делом. И Донецко-Криворожская республика — не исключение из правил.
Конечно, было немало шуток по поводу нового государственного образования и его новоиспеченных министров. Орган меньшевиков «Наш Юг» в статье «О Донецкой республике», к примеру, решил сделать упор на географических терминах, заявив, что в природе не существует… Криворожского бассейна: «Здесь есть крупная неточность: Криворогского бассейна на свете нет. Бассейном, как известно, называется то пространство, лежащее на реке и всех ее притоках. Между тем, реки Кривой Рог ни в природе, ни на карте нет, следовательно, нет и Криворогского бассейна, а есть только Криворогский район. Это не мелочь, как может показаться, потому что территория новой республики должна быть обозначена точно и верно». Авторы статьи, видимо, не подозревали о наличии угольных и железорудных бассейнов.
Основываясь на этих «доводах», «Наш Юг» горячо доказывает, почему Донецкий и Криворожский районы не должны отделяться… от России, с которой они тесным образом связаны экономически: «В Донецком и Криворогском районах добывается, например, столько угля, что бассейн [авторы сразу же забыли о своем тезисе по поводу того, что «бассейном» это называть нельзя. — Авт.] не в состоянии поглотить его, следовательно, именно его экономическая особенность (сильная добыча угля) связывает его с остальной Россией. А если он отмежуется, то его естественные богатства не смогут быть им сколько — нибудь полно использованы, что, разумеется, будет вредно и ему самому, и всей остальной России экономической самостоятельности»[399]. Об «отделении от Украины», по понятным причинам, рассуждений тогда не было.
В регионах Донецко-Криворожской республики известие восприняли спокойно, без эмоций. Во всяком случае, сообщений о каких — то протестах или гневных резолюциях против создания ДКР, кроме реакции Совета крестьянских депутатов, обнаружить не удалось. Зато существует немало документов, свидетельствующих о поддержке республики и ее признании в различных регионах. Шулим Грузман, один из активных лидеров большевиков Донбасса, глава наиболее радикального Горловско — Щербиновского райкома РСДРП(б), по словам очевидцев, «был удивлен, услышав об этом шаге, но тем не менее поддержал его»[400].
Признала авторитет власти Совнаркома ДКР над собою и Юзовка. 16 февраля решение IV областного съезда было поддержано Юзовским комитетом большевиков. Лидер юзовских большевиков Ф. Зайцев вспоминал: «Наша парторганизация и Совет целиком разделяли идею организации такой республики». А когда в местном Совете произошел внутренний кризис, приказ наркома ДКР Васильченко о перевыборах Юзовского совета был принят всеми местными политическими партиями[401].
5 марта 1918 г. 700 шахтеров Богураевских рудников (между прочим, находящихся в Области Войска Донского) приняли резолюцию: «1. Собрание приветствует Совет народных комиссаров Донецкого и Криворожского бассейнов. 2. Собрание выражает глубокую уверенность, что тов. Артем и другие пойдут по тому пути, который наметил Ленин». 8 марта Бахмутский уездный Совет заявил: «Съезд Советов Р. К. и С. Д. приветствует Донецкую пролетарскую республику, как часть федеральной Российской республики Советов, приветствует Совет народных комиссаров, требует от него неуклонного проведения в жизнь декретов, выдвинутых Октябрьской революцией»[402]. И таких резолюций в те дни было немало. Тем более странно сейчас слышать утверждения некоторых маститых украинских историков по поводу того, что им неизвестны документы, свидетельствующие о поддержке решения о создании ДКР[403].
Гораздо меньше дошло до нас резолюций о непризнании ДКР. К таковым относится решение Екатеринославского Совета, который «высказался против создания Донецкой республики». При этом Екатеринославский совет народного хозяйства принял резолюцию, в которой приветствовал «выделение Донецкого и Криворожского бассейнов в автономную республику»[404].
Нервно воспринял известие о создании Донецко-Криворожской республики советский главковерх Антонов — Овсеенко, руководивший в те дни боевыми операциями по овладению Ростовом — на — Дону. 24 февраля он довольно грозно и сумбурно телеграфировал на имя комиссаров ДКР с копией Ленину и Троцкому: «Надлежит определять прием соглашения с центральной советской властью, а не путем одностороннего решения областного съезда или, того хуже, узкого круга членов его исполнительного органа. В частности, категорически заявляю: лишь в интересах победы революционными войсками, которыми мне поручено руководить, не могу допустить самостоятельного с Вашей стороны распоряжения организованными моим штабом вооруженными силами. Поползновение в эту сторону буду рассматривать как сознательный или бессознательный саботаж революционной борьбы» (см. цветн. вкладку). Правда, большая часть телеграммы Антонова была посвящена обиде в связи с тем, что известия о формировании органов власти ДКР были получены им не от комиссаров непосредственно, «а кружным путем»[405]. Такой обиженный тон не помешал в дальнейшем Антонову — Овсеенко довольно тесно сотрудничать с Совнаркомом ДКР.
ВЫБОР РОССИИ: ПРИЗНАТЬ — НЕ ПРИЗНАТЬ?
Гораздо более сложным и важным вопросом является отношение к созданию Донецко-Криворожской республики со стороны центральной российской власти и лично Ленина. Собственно, этот вопрос и был одним из основных в спорах советских, а позже украинских историков. Этому посвящали даже отдельные научные труды[406]. Чаще всего этой дискуссией подменяли анализ деятельности самой республики.
В советские времена противники создания ДКР горячо доказывали, что Ленин осуждал выделение Донецкой республики. Ныне украинские историки (порой это одни и те же лица) с таким же пылом пытаются доказать, что создание ДКР — это коварный план Ленина — Сталина по «расчленению Украины».
На самом деле, объективный анализ документов, связанных с реакцией Смольного (а позже Кремля) на идею создания, существования и возрождения Донецкой республики, показывает, что позиция центральных властей менялась в зависимости от политической конъюнктуры, а порой от субъективных факторов, как то: наличие в непосредственной близости от вождей РСДРП(б) противников или же сторонников этой идеи, приехавших из Киева или Харькова.
Можно только догадываться о том, почему Антонов — Овсеенко не был уведомлен о создании ДКР, но тот факт, что Смольный знал об этом на следующий же день и дал свое добро, не вызывает сомнений. 31 января 1918 г. Артем уведомил ЦК РСДРП(б) и лично главу Всероссийского Центрального Исполнительного Комитета Советов (ВЦИК) Якова Свердлова: «Областной съезд Советов принял резолюцию о создании Совета Народных Комиссаров Донецко-Криворожского бассейна как части общероссийской федерации Советов». Последняя фраза, кстати, лишний раз свидетельствует о том, что о сепаратизме никто речи не вел.
Далее в этом документе Артем, которого накануне вызвали на очередное совещание в Петроград, настоятельно просил позволить ему остаться в ДКР, убеждая: «Здесь дела очень много». Кроме того, он информировал Свердлова о том, что Рухимович назначен военным комиссаром ДКР и очень просил посодействовать отзыву его из Никитовки, где тот находился при штабе Антонова — Овсеенко (видимо, это и обидело последнего). На оригинале телеграммы Артема есть собственноручная пометка Свердлова, свидетельствующая о том, что действия руководителей Донецкой республики были восприняты нормально: «Артема не отзывать, телеграмму в Никитовку дать, чтобы Рухимович выехал в Харьков»[407].
Яков Свердлов в 1919 году
Затем, с интервалом в пару недель в Харьков из Петрограда последовало две телеграммы, каждую из которых противники/ сторонники теории согласия/несогласия Москвы на создание ДКР используют по отдельности, приводя одну из них и опуская другую. 17 февраля Свердлов телеграфирует очень краткое сообщение на имя Артема: «Харьков. Совдеп. Сергееву — Артему. Выделение считаем вредным. Можете оставаться в Харькове. Приезжайте к партийному съезду. О Рухимовиче все сообщено Антонову. Резолюции еще нет»