Едва ночные птицы прекратили свои шумные переклички, колонна нольцев двинулась в путь. Настало солнечное утро, прошел полдень, но никто на переселенцев не нападал. В неглубокой лощине вождь разрешил разжечь небольшие костры, приготовить еду. Вечером костры были вновь погашены, чтобы не выдавать в ночное время противнику своего места нахождения.
— Если темнолицые не напали минувшим днем, — говорил вождь, — они сделают это нынешней ночь.
Вождь темнолицых Хын приказал бить палками беглецов до потери сознания. Не сумели они отобрать у каких-то русоволосых людей старшего группы и его помощника. Рассказы неудачников об умении врагов незаметно бросать тонкие тростниковые пики и что ими были ранены Хар и Хак, во внимание не были приняты.
— Выдумки трусливых, — говорил Хын. — Мы умеем бить камнем и пикой даже медведя и барса. Пришельцев на нашу землю с их тростниковыми пиками перебьем без труда и сожаления.
— Когда выступаем? — спросил брат вождя Хым.
— Утром.
— Когда нападем?
— Утром.
Только-только на небосводе высветились вершины гор, большой отряд темнолицых выступил в поход. Впереди шел отрядный вождь Хым, держал в руках согнутый в кольцо сук дуба, обтянутый с двух сторон кожей из шкуры барса. Громогласный «бум», как его называли соплеменники, служил для подачи сигналов вождя на большие расстояния.
Солнце поднялось над вершинами гор. К тому времени отряд подошел к месту у скалы, откуда русоволосые увели в плен сородичей. Отсюда Хым начал преследование нольцев. Впереди шли разведчики. Минул полдень, знойный жаркий воздух стеснял дыхание, а дозорные идут и идут, не подавая каких-либо условных знаков. В повседневной жизни и во время охоты в горах темнолицые привычны ходить неспешно и с частыми остановками, даже во время передвижений на малые расстояния. Сейчас в длительном без остановок марше они едва передвигали ногами. Однако отрядный вождь не разрешил сделать привал, хотя сам с радостью упал бы на прохладную землю и лежал без движения до следующего утра. Солнце повисло над горизонтом, когда от дозора поступил долгожданный сигнал.
Хым подошел к разведчикам. Далеко впереди, едва видимые в высокой траве, шли люди. Их было много, больше, чем подчиненных в отряде. Но вожака прямо-таки поразило другое. Со всех сторон колонны шли высокие мужчины с пиками на плечах.
«Беглецы говорили, будто пики у врагов тростниковые, — со злостью подумал он, — жаль, что нет их в отряде, убил бы за вранье».
Шевельнулась мысль: «Зря собираюсь нападать, их вон сколько!» Но, тут же мотнул головой, как бы отгоняя наваждение, посмотрел по сторонам, не услышал ли кто из подданных его сомнения? Для нападения на русоволосых пришельцев он разделил группу на три части. Одной из них поставил задачу атаковать стоянку ранней зарей с правой стороны, второй слева, третью возглавил сам для удара с тылу.
— Как только пришельцы остановятся на ночлег, скрыто подползайте к стоянке, да так, чтобы можно было забросать камнями охранников, — напутствовал отрядный вожак, — после этого группы останавливаются и отдыхают до утра. Как только послышится голос «бума» второй раз, нападайте. Одни бросают камни, другие с пиками бегут вперед и бьют всех подряд, и старого и малого.
Мир окутала темнота, когда отряд темнолицых оказался у цели и охватил стоянку нольцев с трех сторон.
Непроглядную ночь преследователи провели вблизи ничего не подозревающих нольцев. Сами в глубоком сне восстанавливали силы после утомительного марша, а потом сближения на четвереньках. Хыма разбудили голоса людей. Глянул он в сторону стоянки полуокруженных пришельцев и все понял: напасть внезапно на русоволосых людей не удалось.
Нольц вновь поднял соплеменников, как говорится, ни свет, ни заря. Едва колонна начала формироваться, неожиданно в предутренней тишине раздался неведомо откуда глухой, громкий звук «бумм». Переселенцы замерли в недоумении. Мужчины схватились за оружие. Прозвучал еще один «бумм» и сразу с трех сторон послышались громкие голоса, топот и крики бегущих людей. Вождь приказал всем набросить на головы шкуры, прикрываться ими от камней, женщинам и детям, группе Луча бежать вперед, откуда не было слышно воплей невидимых врагов. Сам остался с группой Данца.
В предрассветной полутьме атакующие едва просматривались. Командир дружины быстро построил цепь, подал команду стать на одно колено, подготовить луки к стрельбе. К тому времени нападающие перестали бросать камни, шумной толпой быстро приближались. Дружинники успели произвести один выстрел из лука, прежде чем на их позиции оказались темнолицые. Но стрелы сделали свое дело. Хыму одна из них пробила ухо, застряла в раковине. Он остановился, начал освобождаться от древка. Другим подданным повезло меньше. Часть из них, корчась от боли, осталась лежать на земле, не пострадавшие впопыхах проскочили едва различимых в траве нольцев, спотыкались об их пики, падали. Дружинники воспользовались промашкой чужаков, набросились на них сзади.
Хым, наконец, освободился от стрелы, с разорванным ухом наскочил на первого попавшегося врага, ударил в лицо острым камнем, зажатым в кулаке. Бросился на другого, но на его голову обрушился каменный топор.
Рассвело. Битва с трех сторон вокруг покинутой стоянки к тому времени затихла. Далеко виднелись убегающие темнолицые. Повсюду вперемешку лежали убитые и раненые.
Нольц выслушал доклады сыновей. У Данца погиб один дружинник, столько же у Димора. Селон не потерял ни единого охотника. Раненые имелись во всех группах. Сам Данц получил удар в лицо острым камнем. Из располосованной от угла рта до уха раны обильно сочилась кровь. Он лежал с закрытыми глазами на циновке, прижимал щеку пучком травы. Вдруг сын вождя услышал милый сердцу голос Улки: «Данц, Данц». Раненый открыл глаза, увидел склоненную над ним девичью головку, слезинки на ее щеках. Командир дружины попытался улыбнуться, но болью затуманило сознание. Когда вновь очнулся, прохладная ладонь Улки прикрывала рану. Утихла боль.
Лишь трое соплеменников получили ранения в группе Селона. Охотники дважды сумели выстрелить из лука, второй в упор, без промаха. От них побежали первые из напавших, к ним потом присоединялись беглецы из других групп.
Убитых и раненых врагов считать не стали, их оказалось больше, чем пальцев на руках и ногах, а это уже много, по понятиям нольцев. Взяли в плен лишь три человека с легкими ранениями.
— Что станем делать с другими ранеными врагами? — спросил Селон.
— Завтра сюда возвратятся убежавшие от нас соплеменники, пусть они заботятся, — ответил вождь.
Главным трофеем нольцев стал «бум», так они назвали устройство. По натянутой коже слегка постучали, услышали громкие звуки.
— «Бум» станет голосом вождя, — определил Нольц судьбу инструмента, — он зазвучит, когда надо созвать все племя, подать сигнал тревоги или радости.
Важным трофеем стала куча циновок, брошенных убегающими врагами.
— Эти ценные вещи передадим дружинникам. С этого дня у них появилась другая задача. Когда племя остановится на отдых, они станут ходить вокруг стоянки, вести разведку. Нельзя повторить того, что случилось сегодня. Враги находились рядом с нами, а мы спали. Будь поумнее у них вожак, мне даже думать не хочется, что бы с нами могло произойти. Дружинникам придется нередко лежать в засаде, уходить от племени на день-другой в поисках врага, — закончил монолог Нольц.
— Кто станет переносить от стоянки до стоянки их шкуры и запасное оружие? — поинтересовался Лек.
— Пленные.
Вождь объявил привал до середины дня. Предстояло развести костры, приготовить еду, похоронить погибших, помочь раненым.
Улка не отходила от Данца. Помогла Леку обработать рану, сама засыпала порезанное место пеплом, прикрыла его измельченными листьями дуба. Потом прижала снадобья куском цинки, закрепила «повязку» ремнем вокруг головы, осторожно смачивала раненому губы, прикладывала влажную ладошку на лоб. У командира дружины после процедуры виднелись на лице лишь один глаз да нижняя челюсть. Но он был на седьмом небе от забот и внимания врачевательницы. Девичьи щеки пылали пунцовым цветом, но она мужественно справлялась со смущением, когда поблизости никого не было, она поглаживала руку парню.
Во второй половине дня колонна нольцев продолжила путь. Шла она медленнее обычного, сдерживали скорость раненые. Дружина во главе с Лазом шагала далеко позади. Вождь не сомневался, враги не оставят их в покое, продолжат преследование. Группы Селона и Димора шли с флангов. Наступил вечер, когда переселенцы подошли к опушке редкого леса и остановились на ночлег. Костры вновь не зажигались, хотя сухих сучьев вокруг было предостаточно. До глубокой ночи дружина ходила вокруг стоянки и лишь к утру получила разрешение на отдых.
Едва из-за горизонта показался край солнца, движение колонны возобновилось. С утра пораньше потянуло свежестью, лес начал затягиваться туманом. В это время через посыльного Лаз сообщил вождю, что далеко по следу колонны идет большая группа людей. Нольц приказал ускорить движение. Дружина получила распоряжение организовать засаду и перебить преследователей.
— Если врагов будет слишком много, дружина без боя должна отойти и догнать соплеменников, — напутствовал он посыльного.
ГЛАВА 8
Еще не развеялся туман, движение колонны замерло. Дозор просигналил появление опасности. Нольц подошел к застывшим в изумлении дозорным и тоже не смог сразу сообразить, что впереди. В шаге от него зияла бездна, во все стороны заполненная колеблющейся серой пеленой. Рядом по каменному руслу струился широкий ручей. Вода с шумом и брызгами падала по пологому откосу вниз, туда, где ничего не видно. Вскоре, однако, с гор потянуло ветром, туман поредел, а через короткое время исчез. Взору переселенцев предстала впечатляющая панорама. Под ногами обрывом высотой более чем в два человеческих роста заканчивалась скала. За широкой прибрежной полосой, заваленной крупными камнями, от горизонта до горизонта мелкой рябью искрилась водная гладь. Люди замерли в оцепенении, озирались по сторонам. Впереди дороги нет, позади мрачные горы с враждебными племенами.