— Добрый вечер, мисс… — начал он и осекся — к нему, раскрыв объятия, направлялась женщина лет семидесяти с диким блеском в глазах.
— Джошуа! Ты вернулся домой! — воскликнула она и попыталась его обнять.
На секунду Данбар остолбенел от удивления, затем попытался отстраниться от старухи — осторожно, потому что она выглядела очень хрупкой, — но та настойчиво стремилась его обнять.
— По-моему, здесь какая-то ошибка, — пробормотал Стивен, отступая, и на очередном шаге упал в кресло — он не подозревал, что оно находится так близко за его спиной.
— О Господи! — воскликнула, вбегая в комнату, другая женщина. — Мама, прекрати! Прекрати сейчас же!
Изо всех сил стараясь вернуть самообладание, Данбар поднял взгляд на сокрушенное лицо Лизы Фэйрфакс.
Это была стройная, привлекательная девушка лет тридцати, с блестящими каштановыми волосами, собранными на затылке, и глубокими темными глазами, которые говорили о незаурядном уме, но сейчас в них плескались тревога и смущение.
— Простите! — сказала Лиза. — Я думала, она еще спит. Она… страдает от старческого слабоумия.
Данбар кивнул и глубоко вздохнул, переводя дыхание.
— Сожалею, что я не Джошуа, — негромко сказал он вслед Лизе, которая, обняв женщину, уводила ее из комнаты, разговаривая с ней ласково, как с маленьким ребенком. Через несколько минут она вернулась.
— Мистер Данбар, прошу прощения! Я была уверена, что мама спит, иначе ни за что не допустила бы, чтобы вы пережили такое. Хотите выпить?
Стивен улыбнулся такому стремительному сокращению дистанции.
— Джин, если можно.
Лиза налила обоим джин-тоника. Легкое дрожание рук по-прежнему выдавало ее смущение.
— Присаживайтесь, пожалуйста, — предложила она, протягивая Стивену бокал.
— Разве ваша мать не должна находиться в больнице? — спросил Данбар.
— В общем, да, — ответила Лиза. — Но в наши дни на это не стоит рассчитывать. Ее болезнь неизлечима, так что в больницу ее просто не примут. После кратковременного пребывания в стационаре и оценки состояния маму, как они это называют, «вернули в общество». Такова политика государства.
— Но вы наверняка должны получать какую-то помощь…
Лиза покачала головой.
— По мнению властей, я и есть это самое «общество». Она моя мать, так что я и должна заботиться о ней. Единственный вариант получить помощь — это купить ее. Я так и делала раньше, но у меня больше нет работы.
— Это звучит ужасно.
— Я знавала и лучшие времена. — Лиза произнесла это, скорее констатируя факт, нежели с сожалением. Данбару она показалась сильной женщиной, которая оказалась в трудном положении, но стойко выносит все тяготы жизни.
— Расскажите мне об Эми Тисдэйл, — попросил он.
С лица девушки исчезло напряжение, уступив место очень привлекательной, хотя и несколько растерянной улыбке. В глазах ее читалась благодарность за то, что Стивен обходит молчанием недавнее происшествие.
— Ах, да, Эми… — сказала она и помолчала, собираясь с мыслями. — Эми была совершенно обычной девочкой за исключением того факта, что ее почки отказывались нормально работать. Почти с самого рождения она переходила из одной больницы в другую, так что в итоге даже привыкла к такому существованию. Но она вовсе не была «стойким маленьким героем», каких любят показывать по телевизору. На самом деле она частенько вела себя как маленькая барыня, если что-то было не по ней. По-моему, девочку просто испортила жалость со стороны родителей и родственников, но, несмотря на ее капризы, мы все любили Эми. Она стала нам почти родной, и мы все очень обрадовались, когда нам сообщили, что для нее нашли подходящую почку. Девочка ждала подходящую почку несколько лет, а она нашлась всего через несколько недель пребывания у нас. Анализы показали, что орган в хорошем состоянии, совместимость была около восьмидесяти процентов, если я правильно помню. Это казалось просто чудом.
— И вы ожидали хороших результатов?
— Конечно! Совместимость была превосходной, а пересадка почки в последнее время стала совершенно обычной операцией. Мы с нетерпением ожидали того дня, когда Эми скажет нам «до свидания» и покинет палату. Она смогла бы наконец жить нормальной жизнью.
— Но этого не произошло…
— Да. Организм отторг почку, и девочка умерла вскоре после операции.
— Кто проводил операцию?
— Доктор Хэтфулл, один из ассистентов доктора Росса.
— Что вы можете о нем сказать?
Лиза, казалось, была удивлена вопросом.
— Не мое это дело, комментировать врачей…
— И все-таки я хочу знать, что вы о нем думали. Напоминаю, все останется между нами. Ничего из сказанного вами не выйдет за порог этой комнаты.
— Ну… по-моему, доктор Хэтфулл отличный хирург. Впрочем, в этой больнице все врачи были такими. «Медик Экосс» — очень престижное место, как говорится, хороший шанс сделать карьеру. Желающих попасть туда на медсестринскую или врачебную должность было множество.
— Но вы до сих пор считаете, что что-то было не так?
— Я уверена, что Эми пересадили несовместимую почку. Ее реакция была настолько сильной, что могла быть вызвана только попаданием в организм совершенно чужеродной ткани. Иммунодепрессанты, которые ей вводили, оказались совершенно неэффективными. Бедняжка, она умерла в мучениях…
— У вас есть какие-нибудь предположения по поводу того, каким образом ей могли пересадить не ту почку?
Девушка покачала головой.
— Я думаю об этом постоянно, с тех пор как все случилось, и понимаю, что все факты говорят об обратном. Из той донорской больницы был отправлен только один орган, так что перепутать ничего не могли. Анализ на тканевую совместимость проводился и в той больнице, и в «Медик Экосс» — результаты полностью совпали. Но я верю тому, что видела своими глазами. Мне доводилось наблюдать больных, у которых произошло отторжение, и Эми была классическим примером пациента, которому пересадили несовместимый орган. И ничто не убедит меня в обратном!
Лиза Фэйрфакс произвела на Стивена большое впечатление. Она вовсе не была эмоциональной, истеричной женщиной. Она была умным, открытым, здравомыслящим человеком.
— И как вы поступили тогда?
— Я пошла к старшей медсестре и высказала ей свое мнение. Но делу не дали хода. Мне посоветовали взять себя в руки, сказали, что я переутомилась и что мне надо подумать, какой вред я нанесу больнице, выступив с «этими дикими необоснованными обвинениями».
— Но вы не отступили?
— Нет, хотя сейчас я иногда думаю, что мне следовало держать язык за зубами, — сказала Лиза, натянуто улыбаясь. — Но нет, я пошла к доктору Кинчерфу и мистеру Джиордано, и попросила их расследовать вероятность того, что Эми Тисдэйл пересадили несовместимую почку.
— И получили ту же реакцию?
— Практически. Они сказали, что такая забота о пациентах делает мне честь, но мои суждения извращены слишком сильной привязанностью к девочке. Отторжение донорской почки, развившееся у Эми, было просто одной из несчастливых случайностей, вроде выпадения неудачной комбинации игральных костей. Вариантов иммунного ответа существует множество, и не все медицина может толком объяснить. Мне предложили взять отпуск — на деле меня просто отстранили от выполнения служебных обязанностей. Руководство продолжало выплачивать мне зарплату, но с условием, что я буду посещать семейного врача и одну старую крокодилицу с фронтальной лоботомией, которая называла себя психотерапевтом. Предполагалось, что она должна «помочь мне справиться с психической травмой», то есть вправить мне мозги и заткнуть рот. Когда я отказалась сотрудничать с крокодилицей и принимать прозак, назначенный мне семейным врачом, — который, по его мнению, был прямой дорогой к внутреннему умиротворению и спокойствию, — меня уволили без рекомендательного письма. И вот теперь я без работы, заперта в четырех стенах с безумной женщиной, которая когда-то была моей матерью, и все яснее понимаю, что дальше будет только хуже. — Договорив, Лиза залпом выпила остатки джин-тоника.
Данбар почувствовал себя неловко. Слова «мне очень жаль» казались неуместными, поэтому он просто кивнул.
— Простите, — сказала девушка. — Мне не стоило говорить такие вещи совершенно постороннему человеку.
— Посторонние люди порой лучше всего подходят для этой цели, — негромко ответил он.
Она чуть улыбнулась, словно радуясь, что кто-то наконец ее понял.
— Знаете, вы создали мне проблему, — сказал Стивен.
— Каким образом?
— Я пришел сюда, ожидая обнаружить медсестру, которая слишком привязалась к своей пациентке, и чьи необоснованные заявления были порождены горем. Но вы оказались совершенно другим человеком. Я верю вам, но, надеюсь, вы понимаете, что все это выглядит очень странно.
— Я уверена в том, что видела.
Увидев по глазам Данбара, что он не удовлетворен ее ответом, Лиза продолжила:
— Я готова поверить, что из больницы отправили совместимый донорский орган и что он прибыл в целости и сохранности и прошел проверку, но ничто на свете не убедит меня в том, что он был пересажен Эми.
— Имя Шейла Барнс что-нибудь говорит вам?
Лиза озадаченно нахмурилась.
— Не думаю, — сказала она.
— Сестра Шейла Барнс…
— Медсестра? Из «Медик Экосс»?
— Да.
— Не припоминаю. Я должна знать ее?
— Да нет, — ответил Данбар, поднимаясь из кресла. — Просто поинтересовался. Спасибо, что согласились встретиться, — вы мне очень помогли. Я очень надеюсь, что у вас все будет хорошо.
— Чему быть, того не миновать, — философски сказала Лиза.
Выйдя на улицу, Стивен застегнул воротник и посмотрел на звезды. Было приятно увидеть наконец чистое небо над головой, но платой за это был легкий морозец — температура опустилась ниже нуля.
Стивен пребывал в растерянности. Лиза Фэйрфакс была совершенно уверена, что во время операции Эми Тисдэйл пересадили несовместимый орган. При этом медсестра совершенно не выглядела невротиком или человеком, который слишком привязался к своей пациентке. Но как могла она быть права? Откуда появился этот «несовместимый орган»? В больницах не стоят ящики с надписью «донорские органы». Если подходящий орган был отправлен и получен, можно с уверенностью сказать, что этим все исчерпывалось. Отторжение наверняка было одним из тех необъяснимых случаев, которые иногда происходят в жизни. Все верно… но в «Медик Экосс» произошло два таких случая.