С самого утра Данбар был как на иголках. «Сай-Мед» заручился помощью Специальной Службы[8] в извлечении и неофициальной эксгумации тела — вместо того чтобы обращаться в суд за официальным разрешением, рискуя привлечь внимание общественности со всеми последующими неприятностями. Данбар был очень рад этому, но хорошо понимал, что «Сай-Мед», решившись на секретную операцию, подвергается большой опасности в случае, если что-то пойдет не так. Один человек в неподходящем месте в неподходящее время — и произойдет катастрофа.
Родителей Эми в Англии не было — до сих пор, спустя почти полгода после смерти девочки, мать страдала от депрессии, и ее муж решил, что немного зимнего солнца пойдет ей на пользу. Они уже три дня находились в Тенерифе и пробудут там еще десять. Именно этот факт позволил «Сай-Мед» дать добро на эксгумацию. Если все пойдет гладко, родители Эми никогда не узнают об этом.
План был такой: поднять тело рано утром, отвезти его в морг в Глазго, где патологоанатом Министерства, вызванный Нейлом Бэнноном, проведет вскрытие, руководствуясь специальными инструкциями. Закончив, он продиктует свой отчет Данбару по телефону. Эми вернется в свою могилу еще до заката.
Теперь от Данбара больше ничего не зависело, но он все равно чувствовал себя как спортсмен, меряющий шагами площадку перед линией старта в ожидании большой гонки. Зазвонил телефон, и Стивен поспешно схватил его со стола.
— Да?
— Стивен, это Лиза. Есть какие-нибудь новости?
— Пока нет. Они ужасно долго копаются!
— Ну тогда я отключаюсь, на случай, вдруг они позвонят.
— Я перезвоню тебе, когда все узнаю.
Данбар снова принялся расхаживать по комнате, нервно ломая пальцы. А вдруг до него не могут дозвониться? Напряжение может заставить человека вообразить что угодно, особенно когда кажется, что время тянется слишком медленно. А может, результаты вскрытия отправили прямо в лондонский офис «Сай-Мед» и полиция уже в курсе и вот-вот приедет в больницу, а о нем, рядовом работнике, просто забыли? Стивен боролся с этими параноидальными мыслями, пока телефон не зазвонил снова.
— Доктора Данбара, будьте добры.
— Я слушаю.
— Ваш код авторизации, пожалуйста.
Данбар продиктовал код.
— Простите за некоторую театральность, но мне было велено действовать по уставу.
— Все в порядке.
— Меня зовут Маквэй. Министерство проинструктировало меня произвести посмертное вскрытие эксгумированного тела некой Эми Тисдэйл по просьбе Инспекции «Сай-Мед».
— Да, я ждал вашего звонка.
— Простите, что заставил вас ждать, но лаборатории пришлось повозиться, чтобы выполнить задание.
— Понимаю. Что вы обнаружили?
— Вообще-то меня не ввели в курс дела. Мне даже не удосужились сказать, что ребенку уже проводилось расширенное патологоанатомическое исследование.
— Вполне возможно, — сказал Данбар. — Девочка умерла после неудачной пересадки почки. Видимо, в таких обстоятельствах по закону требуется проводить вскрытие.
— Я просто подумал, что следует это упомянуть. Почки и сердце изымались для исследования, а затем их вернули на место. Я даже обнаружил пару забытых тампонов. Честно говоря, терпеть не могу, когда коллеги не удосуживаются убрать за собой и используют труп вместо мусорной корзины. Лентяи!
Данбар прикусил губу, чтобы подавить рвущееся наружу нетерпение.
— Что конкретно вы обнаружили, доктор? — осторожно спросил он.
— Мне было велено заняться пересаженной правой почкой и провести иммунологическое тестирование на совместимость тканей. Особое внимание попросили обратить на тканевую культуру и… биологическую принадлежность органа.
— Да, да!
— Пересаженный орган был человеческой почкой, полностью совместимой с тканями пациентки. Установленный мною процент гистосовместимости — восемьдесят один.
Данбар почувствовал, как пол уходит у него из-под ног.
— Человеческая? И совместимость восемьдесят один процент? — повторил он. — Вы уверены?
Вопрос был глупым, и фырканье на другом конце линии означало, что Маквэй тоже так думает.
— Конечно. Плюс-минус пять процентов.
— Спасибо, доктор, — сказал Данбар упавшим голосом. — А… вы не заметили ничего необычного?
— Не считая того, что труп уже вскрывали, ничего. Если хотите знать мое мнение, грешно было выкапывать ее без необходимости.
— Согласен, — ответил Данбар и положил трубку.
Несколько минут он просидел, уставившись в стену; в душе его теснились самые разнообразные чувства. Он был разочарован, удручен и совершенно ошеломлен. Он выставил себя дураком, и это было крайне неприятно. Стивен понимал, что должен позвонить Лизе, но в настоящий момент был ужасно зол на нее — и на Шейлу Барнс за компанию. Они словно сговорились убедить его, что детям действительно пересадили чужеродную почку. Именно поэтому он придал такое значение тому, что происходило в анатомическом зале «Медик Экосс».
Теперь же выяснилось, что Эми на самом деле пересадили совместимую донорскую почку, а то, что он видел в подвале, было, вероятно, просто экспериментальным вскрытием — процедура, со стороны казавшаяся дикой, но при этом вполне легальная.
Единственным фактом, который мешал расценить все это как огромную ошибку, было то, что кто-то явно задумал убить Шейлу Барнс. Но зачем? Если пересадка органа проходила на законных основаниях и Шейла ошиблась, зачем пытаться убить ее? Это не имело смысла. Но тогда и все остальное не имело смысла! Стивен взял телефон и позвонил Лизе.
— Ну? — спросила она с тревогой в голосе.
— С почкой, пересаженной Эми, все в порядке. Она была человеческой и совместимость составляла восемьдесят один процент.
Последовала долгая пауза, затем Лиза сказала:
— Но этого не может быть. Реакция отторжения была настолько сильной, что почка просто не могла быть совместимой!
— Очень сожалею, Лиза, но таковы результаты вскрытия, проведенного патологоанатомом, которого назначило Министерство. Нам придется согласиться с его выводами.
— Я просто не понимаю… — в голосе девушки слышалось отчаяние. — Нет сомнений, что подобная реакция могла быть вызвана только… — Она замолчала, не договорив.
— Очень сожалею, — повторил Данбар.
— Но зачем тогда пытаться убить Шейлу Барнс? — спросила Лиза, следуя той же логике, что и Стивен.
— Ты права. Это не стыкуется с остальным. Мы думали, что убийство Шейлы подтверждает наше предположения, даже несмотря на то что способ был выбран очень странный, но теперь ясно, что мы ошибались.
— И что теперь будет?
— Я жду, что меня вызовут в Лондон объясняться. Дальше я просто не загадываю.
— Мне очень жаль, — сказала Лиза. — Я чувствую себя виноватой.
— Винить тут некого. Если нам повезет, то об эксгумации не узнают, так что в итоге никто не пострадает.
— Господи, мне кажется, я не вынесу, если родители Эми узнают о вскрытии! — воскликнула Лиза. — Эксгумация без причины, после всего того кошмара, который они из-за меня пережили… Об этом даже думать страшно. Но я была просто уверена, что на вскрытии в теле Эми обнаружится почка животного.
— Я тоже.
— Ее родители не узнают об этом, так ведь? — встревоженно спросила она.
— Насколько я знаю, никаких проблем при эксгумации не было, так что все будет хорошо.
Глубоко вздохнув, Лиза сказала:
— Знаешь, что? Несмотря на результат вскрытия — и я знаю, что придется с этим смириться, — я по-прежнему считаю, что была права. Не знаю почему, но я в этом уверена.
Данбар не нашелся, что ответить.
— Хотел бы я знать, как это доказать… — пробормотал он.
— Все нормально, — уверила его девушка. — Я не требую, чтобы ты отрицал очевидные факты. Я просто не понимаю, как такое могло произойти, правда, не понимаю. Отторжение органа с высокой совместимостью, рак у Шейлы, эксперименты на свинье в больнице… А теперь оказывается, что все просто и легально?
— Не знаю, насколько это поможет, но шестое чувство тоже говорит мне, что тут дело нечисто. Просто, прежде чем предпринимать какие-то действия, мне нужно раздобыть доказательства, а у меня их нет.
— В Лондоне не слишком обрадовались необходимости проводить эксгумацию, да? — сочувственно спросила Лиза.
— Это уж точно, — криво усмехнулся Стивен.
— У тебя будут проблемы?
— С минуты на минуту я жду приглашения держать ответ.
— Ты не боишься, что из-за этого потеряешь работу?
Данбар поморщился и сказал со вздохом:
— Думаю, в сложившихся обстоятельствах я должен сам подать прошение об отставке.
— Не надо!
— Почему?
— Ты не сделал никакой ошибки. Ты действовал из лучших побуждений. У тебя хватило мужества отстаивать свои убеждения. Ничего не напоминает?
Данбар улыбнулся про себя.
— Но факты таковы, что вскрытие оказалось ошибкой, — сказал он.
— Только ретроспективно, — настаивала Лиза. — Никто не мог знать заранее. Не подавай заявление! Конечно, если тебя решат уволить, ты ничего не сможешь поделать. Но не облегчай им эту задачу. Ты работаешь на месте происшествия, не они. Ты поступил так, как считал нужным!
— Посмотрим, — сказал Данбар неуверенно, но в глубине души был признателен Лизе за поддержку.
Звонок раздался в четыре часа дня. Стивену велели приехать в Лондон с отчетом. Директор намеревался встретиться с ним завтра в одиннадцать часов. Данбар позвонил Лизе и сообщил об этом.
— Приезжай сегодня ко мне, — предложила она. — Приговоренные заслуживают сердечного прощания.
Из аэропорта Хитроу Данбар поехал в Лондон на метро. Лил сильный дождь, и в вагоне стоял сильный запах влажной одежды. Лица утренних пассажиров были хмурыми — видимо, они, как и Стивен, не ждали ничего хорошего от предстоящего дня. Он коротал время, стараясь угадать, чем каждый из его случайных попутчиков зарабатывает на жизнь. К сожалению, он не мог спросить их, чтобы проверить свои догадки.
Выбравшись наконец из подземки и поднявшись на эскалаторе, Стивен с наслаждением вдохнул свежий воздух — и неважно, что шел дождь. Он оглянулся в поисках такси, которое отвезло бы его в Министерство внутренних дел. Из-за плохой погоды такси нашлось не сразу, но он даже рад был протянуть время. Как говорится, петух не спешит попасть в суп.