дце байка стучало мерно и громко, внушая уверенность, что оно все-таки наступит.
Увидев кирпичную махину забора, Энки понял, что пора было прощаться с землей. Он в очередной раз потянулся к панели управления, рискуя свалиться с дрона, и только тут увидел здоровую биту, прикрепленную к сидению. У бывшего хозяина байка имелось своеобразное чувство юмора. Что можно сделать битой против бронированных глайдеров? А может, он просто был игроком?
Включив режим трансформации и надеясь, что заряда эфталита хватит, чтобы удержать байк на лету, Энки заставил монстра взлететь. Ему показалось, что колеса превращались в вертушку целую вечность, и их вот-вот размажет по кирпичу, но байк справился и взмыл в воздух, когда до столкновения оставалась всего пара метров. Полицейский глайдер набрал высоту мгновенно, и Энки, вырвавшись на крышу здания, выиграл мало – разве что избежал судьбы быть вмятым в стену. Его прижало к корпусу мотодрона, а ветер, бьющий в лицо, не давал глубоко вздохнуть – все-таки пилотирование без защитного костюма и шлема было плохой идеей. Индикатор эфталитового заряда уже не просто горел красным. Он тревожно мигал, и Энки пожалел о том, что у него не было времени проверить, исправен ли режим катапультирования.
Между тем, к преследующему его глайдеру присоединились еще два полицейских «броневика», и началась серьезная гонка. Если в переулке стрелять мешали стены домов, то над крышами был просторно – настоящий полигон для стрельбищ по движущейся цели. Мишень была не очень сложной. Байк Энки плохо держал высоту и не отрывался от поверхности крыш выше двух метров. Защитное поле трещало, но пока по нему стреляли только из плазменных бластеров. Он мог только догадываться, что произойдет, когда полиция перейдет на дезинтегратор. Впрочем, возможно, у них не осталось зарядов. Энки на это сильно надеялся, ведь у него из оружия была только бита.
Полицейские глайдеры не собирались гоняться за ним весь день. Одна машина поднялась немного выше уровня его трека, остальные две стали набирать скорость, окружая с боков. Верхний глайдер прекратил стрельбу из плазменных пушек и стал наводить на него мощный ствол бластера. Эти манипуляции, отразившиеся в трехмерном экране байка, напоминали движения палача перед казнью – вот он медленно замахивается секирой и набирает в грудь в воздух, чтобы с резким выдохом оборвать чью-то жизнь. В данном случае – Энки. Сомнений, что вращающееся дуло на глайдере принадлежало дезинтегратору, у него не было. Всего один заряд, и на крыши Маурконда опустится облако из кроваво-металлических ошметков байка и его пилота.
Энки не знал, откуда у него рождались безумные мысли, но они приходили в тот момент, когда других вариантов не оставалось. Снизив скорость, он привел сиденье в горизонтальное положение и, надеясь, что голова, подкинувшая ему эту идею, знала, на что способно его беспамятное тело, взгромоздился коленями на байк, чувствуя себя циркачом. Поймать баланс удалось довольно быстро, и вот он уже стоял на сиденье ревущей машины, сжимая в одной руке биту. Ветер рвал волосы и неприятно холодил рану на обожженной бластером ноге, но Энки пошел дальше: медленно развернулся лицом к преследователям и закачался, ловя равновесие. Если раньше ему казалось, что машина летит идеально ровно, но теперь, когда он стоял на сиденье, движения байка напоминали гонку по бездорожью. Оставалось надеяться, что эфталитовая батарея не вырубится прямо сейчас.
Полицейские глайдеры тоже замедлили ход – им было интересно посмотреть на психа, решившего напасть на них с битой. Вероятно, погоня ожидала, что он начнет колотить битой по бронированному корпусу их машины, однако у Энки были другие планы – немного более сумасшедшие. Выждав, когда движения верхнего глайдера синхронизируются с байком, он подпрыгнул и уцепился свободной рукой за бампер полицейского броневика. Подтянулся, оторвал ноги от сиденья и втянул тело на поверхность глайдера, обжигающе раскаленную. От неожиданности полицейские даже лететь стали ровнее – будто опасались, что он сорвется и представление закончится слишком быстро.
Датчик визора активно мигал зеленым, запечатлевая его в разных ракурсах, однако у Энки не было времени позировать. Нужно было успеть до того, как закончится адреналин – у него и любопытство – у преследователей. Байк послушно летел внизу, дожидаясь его, словно лошадь на цирковой арене, которой нет дела, что там вытворяет всадник в небе.
Вот и дуло дезинтегратора. Оно оказалось больше, чем полагал Энки, но для задуманного годилось. Размахнувшись, он вогнал в металлическую трубу рукоять биты, которая погрузилась в канал до основания, застряв в ней широкой частью. Теперь макушка биты торчала из дула, словно воздушный шар, готовый вот-вот вырваться из ствола. На став дожидаться, когда полицейские осознают всю глупость затеянного им плана, он плюхнулся на бампер и скатился по нему на байк. И только почувствовав между ног холодный пластик сиденья, перевел дух.
Никогда, ни за что в жизни, ни под каким предлогом он больше не будет вытворять подобное. Энки не знал, что случится, если выстрелить из дезинтегратора, дуло которого заткнуто пластиковой битой. Не знал этого и пилот глайдера, поэтому рисковать не стал. Очнувшись, полицейский дрон открыл по нему стрельбу из плазменных бластеров, удары которых защитный экран байка выдерживал. Пока выдерживал. Искушать судьбу и дожидаться полного истощения батареи мотодрона не стоило, поэтому Энки, не раздумывая, перешел ко второй части плана.
Громаду строящегося небоскреба он приметил давно. Скорректировав навигацию, он направил байк в его сторону, надеясь, что полиция не знает то, что всплыло из недр его заблокированной памяти, а если и знает, то не придаст этому значения. Весь план строился на предположении, что силовой экран, охраняющий небоскреб, не имеет высоких уровней защиты и может быть легко пробит корпусом летящего на всей скорости байка. Раньше у него такой трюк получался. Правда, когда случалось это «раньше», он не помнил. И чем заканчивались подобные фокусы, память тоже умалчивала.
Пилоты глайдеров, конечно, разгадали его намерения и сократили дистанцию, стиснув «клещи», чтобы он не вильнул в сторону. Им было выгодно заманить его внутрь строящейся конструкции – ведь там он окажется на их территории. Они даже стрелять перестали, что Энки совсем устраивало. Оставалось не переиграть и довести дело до конца. А он был близок: индикатор эфталитового заряда уже даже не мигал. Он загадочно потух, и его смерть не предвещала ничего хорошего. «Пожалуйста, поживи еще минуту», – мысленно обратился он к байку и выжал максимальную скорость.
Трюк с битой не научил полицейских относиться к нему с уважением. Их глайдеры с треском врезались в силовой экран здания, проникнув внутрь словно раскаленные ножи в кусок масла. Впереди гордо мчался мотобайк, который стал острием клинка, пробившим защитное поле стройки. Только Энки на нем уже не было.
Он катапультировался за секунду до столкновения и теперь болтался на прожекторе, освещавшем рекламный щит. Вообще-то Энки планировал приземлиться на крыше соседнего одноэтажного здания, откуда можно было спуститься в парк, темнеющий на обширной площади. Однако судьбе было угодно выбросить его на проклятый светильник, который возвышался над землей на приличном расстоянии. Прыгнуть с него он бы точно не решился. Одно утешало – о глайдерах временно можно было забыть.
Оседлав металлическую дугу прожектора, Энки пополз к рекламному щиту, бросив быстрый взгляд на здание, чтобы удостовериться, что план сработал. Внутри пустого скелета небоскреба мельтешили огни дронов, а по силовому полю стройки временами разливались яркие всполохи. То глайдеры атаковали экран, пытаясь пробить его изнутри. Но ловушка захлопнулась: легко войти, трудно выйти. Неизвестно откуда в его беспамятной голове появились столь специфичные сведения, но он знал, что после первичного повреждения силовые экраны такого типа автоматически переходят на повышенный уровень защиты и пробить их изнутри трудно даже бронированным глайдерам. Чтобы не ломать машины, полицейским придется связываться со строителями, а судя по внешнему виду конструкции и предупреждающим надписям, стройка была заморожена. Им понадобится не меньше часа, чтобы найти хозяев и отключить экран. За это время Энки должен был исчезнуть.
С рекламного плаката ему улыбалась красавица с роскошными волосами. «Стань донором!» – крикнула она ему, и он поспешил отвести глаза от экрана. Современные рекламные технологии могли быть опасны для жизни. Если девица решит пообщаться с ним, когда он будет сползать по краю конструкции, немудрено и сорваться. Достигнув рекламного щита, Энки оседлал его, оценивая, с какой стороны начать спуск. Некстати вспомнился погибший байк. За короткое время их знакомства, он успел прикипеть к нему сердцем. Если ему повезет добраться до земли живым, нужно будет непременно раздобыть себе такой же.
Выбрав правую сторону щита, Энки стал осторожно спускаться по краю, цепляясь за крепления и стараясь не касаться гудевших цифровых панелей. Похоже, ему повезло родиться сумасшедшим – чувства страха перед высотой не было. Он был сосредоточен и спокоен. Хотя возможно, это было скрытым признаком приближающейся паники. Ведь он по-прежнему не знал, что делать дальше.
На миг ему захотелось, чтобы спуск длился как можно дольше. Возможно, из его беспамятного разума родится еще какая-нибудь светлая идея. Теперь он мог разглядеть землю. Это хорошо, что рекламщики соорудили щит прямо в парке. Темные кроны деревьев и густые заросли предлагали массу вариантов для удачного побега. Он спустился еще ниже и разглядел извилистое полотно тропинки, на которой чернели какие-то точки. Эти точки были похожи на задранные вверх человеческие головы. Он прищурился, и зрение послушно улучшило картинку, позволив рассмотреть уже знакомые полицейские шлемы-визоры и стволы бластеров, направленных ему в спину.
Он даже не успел выругаться, когда почувствовал, что по плечу, куда ударили заряды парализаторов, расползается онемение.