Чтобы прийти туда, им тоже нужно было переправиться через реку Сал, что во время полноводья, как пишет он сам, было делом нелегким вообще, а при наличии на правом, да еще господствующем, берегу переправившегося уже сильного отряда партизан из трех родов оружия, могущего оказать сопротивление, трудно осуществимым в частности. Поэтому красные просто не рискнули идти дальше и даже не пытались приблизиться к Салу вечером 28 марта.
Но бой у ст. Андреевской все-таки был, и 28 марта над моей головой пронеслось достаточное количество пуль, чтобы утверждать это категорически. В этот день после полудня, когда переправа главных сил уже была закончена и на левом берегу оставались последние конные части, капитан Балихин, командовавший арьергардом, прежде чем отдать им приказ об отходе, решил лично объехать позицию, вызвав в качестве конвоя взвод конной сотни отряда войскового старшины Мартынова. Когда мы прибыли, он двинулся рысью вдоль линии фронта, временами останавливаясь и осматривая местность. Красные, как только заметили нашу группу, стали усиленно ее обстреливать, и вокруг нас запели пули.
У меня был конь, которого партизаны называли «юнкерским» конем, так как он попал ко мне в артиллерийский взвод при формировании в юнкерском училище, и я взял его себе под седло в бою 4 февраля у ст. Каменоломня, когда под огнем они упустили моего собственного коня. Вообще он был очень спокойного характера, в походе привязался ко мне и ходил за мной как собака, но… свиста пуль не выносил. Горячился, нервничал, гарцевал и его приходилось оглаживать. Когда мы закончили объезд, он так взмылился, что стал совершенно белым.
Капитан Балихин отпустил нас, приказав идти к Салу и переправляться на другой берег. Когда мы подошли к переправе, на этом берегу никого не было, не было и парома, а был лишь на другом берегу человек с единственной лодкой. Мы расседлали лошадей и, пока они остывали, перевезли в лодке седла, оружие и часть людей, а затем переправили вплавь лошадей. Дело было к вечеру, но еще светило солнце, и, взобравшись повыше на берег, мы сели у строений отдохнуть на солнышке, посматривая вдаль за Сал. Через некоторое время с нашей стороны недалеко раздался орудийный выстрел, затем еще несколько. Видимо, Семилетовская батарея прикрывала отход калмыцких сотен.
Что бой у реки Сала был, подтверждает в своих воспоминаниях и участник Степного похода калмык Цуцуков, который пишет: «Калмыцкие сотни полковника Слюсарева всегда прикрывали Штаб и обозы, а на этот раз они прикрывали переправу всех сил Ст. Отряда через Сал. Нам пришлось сдерживать крупные силы противника. Вечером мы получили приказ отступать к ст. Андреевской. Т. к. наши сотни были в арьергарде, то нам пришлось переправляться с боем. Части Ст. Отряда переправились через реку на паромах, но для нас их уже не оказалось. Начиналось наводнение. По реке шла мутная вода, заливавшая оба берега. Перейдя в контратаку на наседавшего на нас противника и прогнав его версты на полторы, мы галопом понеслись к Салу и благополучно его переплыли».
И. Плахов отрицает возможность набега партизан на станции Ремонтная и Семичная, равно как и столкновение отряда полковника Чернушенко с красными у станции Ремонтная, объясняя, что этого «не было и не могло быть», т. к. обе станции находятся на правом берегу р. Сала, который в это время года не везде проходим, а в тот год, от обилия снеговой воды, вышел из берегов, что исключало всякую возможность переправ в «любом» месте. Господин Плахов упустил из виду, что партизанским отрядам не было надобности переправляться в «любом» месте, так как в их распоряжении имелась переправа у ст. Андреевской, где все и переправились, а затем можно было действовать в любом направлении.
По свидетельству одного из бывших партизан отряда полковника Чернушенко, столкновение с красными этот отряд имел у сел. Ильинка. После этого отряд не рассыпался, как ошибочно указал господин Падалкин, а, перейдя ночью железную дорогу на каком-то переезде, направился прямо к Дону, переправился на другой берег в ст. Цымлянской, где и был расформирован, сдав винтовки и пулеметы в станичное правление.
И. Плахов, описывая восстание казаков ст. Баклановской, делает и оценку этого восстания. Он пишет: «Призыв баклановцев звучным эхом прокатился по всем прибрежным станицам и хуторам, как вверх, так и вниз по Дону, до Новочеркасска включительно, встретив повсюду единодушный отклик, что показало, что чаша терпения казачьего народа была переполнена. Все брались за оружие, все горели национальным порывом для защиты своего порога, своего уклада жизни, своей свободы от безбожной, разбойной красной власти. В тот момент, когда отряды Пох. Атамана переправляются на правую сторону Дона, казаки Черкасского округа, под командой славного баклановца войскового старшины М.А. Фетисова, уже берут г. Новочеркасск. Дон заколыхался. На призыв Баклановцев казаки соседних с ними станиц – вниз по Дону до ст. Романовской и вверх – до ст. В. Курмоярской – отозвались в тот же день. С переправой же 1-го апр. Пох. Атамана на правую сторону Дона восстание стало расширяться с неимоверной быстротой. По свидетельству А. Падалкина, к приходу Пох. Атамана в ст. Константиновскую уже имелись группы восставших казаков в районах Заплавской, Черкасского Округа, Ермаковско-Калитвенской (полк. И.Ф. Быкадоров) и Кагальницко-Мечетинской. Таково было значение восстания ст. Баклановской».
Нельзя отрицать, что восстание казаков ст. Баклановской было отрадным фактом, нашедшим отклик в ближайших к ней станицах, и слухи о нем распространились довольно далеко вверх и вниз по Дону, но господин Плахов преувеличивает его значение, делая вывод, что восстания в других районах явились следствием восстания казаков ст. Баклановской. Никакой связи восстания казаков станиц Кривянской, Мечетинской, Гундоровской и Калитвенской с восстанием казаков ст. Баклановской не имели. Просто аналогичные условия (грабежи, убийства и своеволие красных) вызвали и аналогичную реакцию. Никто в мемуарно-исторической литературе не придает восстанию казаков ст. Баклановской того значения, которое придает ему И. Плахов, ибо, вспыхнувшее, как искра, оно столь же быстро, как искра, стало и угасать. Если же, как он пишет, с переправой отряда Походного атамана на правый берег Дона восстание на Дону стало распространяться с неимоверной быстротой, то это явилось следствием того морального подъема, который вызвало появление непререкаемой законной власти, опиравшейся на вооруженную силу и положившей начало организации и объединению различных повстанческих групп.
В том же журнале, описывая общую обстановку накануне восстания казаков ст. Баклановской, И. Плахов перечисляет меры, принятые красными для ликвидации отряда ВДК при его попытке пробиться к Дону, якобы ставшие известными начальникам повстанческих отрядов: создание кулака на ст. Зимовники с участием некоторых частей 39-й советской дивизии из армии Сорокина, вооружение населения хохлацких слобод и железнодорожников, вооруженная охрана мостов через реку Сал и др.
Не будем долго останавливаться на том, как «красный волк» желал скушать степняка-партизана – «белую шапочку». Он уже больше месяца точил на это зубы и облизывался, и только острая приправа отбивала у него аппетит к этому блюду. Пять орудий, около сорока пулеметов с достаточным количеством патронов, испытанная в боях пехота и довольно сильная по тем временам конница делали это блюдо неприятным на вкус – проглотить его было нелегко, и оно могло застрять в горле. Так или иначе, но к моменту восстания преградить путь отряду Походного атамана красным не удалось и он подходил к реке Салу.
26 марта восставшие начали активные действия, имевшие целью не оказание помощи отряду Походного атамана, местонахождение которого им не было точно известно, а захват участка железной дороги Котельниково— Ремонтная, причем ими были заняты станции Ремонтная и Семичная. Отряд же Походного атамана пришел в этот день и расположился главными силами в ст. Еркетинской, не зная еще ничего о действиях повстанцев. Хотя И. Плахов и пишет, что полковник Бояринов вечером 25 марта послал двух гонцов в штаб Походного атамана с вестью, что «путь к Дону свободен», вряд ли последний мог употребить подобное выражение, не зная еще результата действий повстанческих отрядов.
Тем не менее вечером 26 марта штаб Походного атамана получил наконец точные сведения, что, кроме восстания в ст. Суворовской, вспыхнуло также восстание в ст. Баклановской и в соседних с нею станицах. Создалась обстановка, значительно облегчившая дальнейшее движение отряда Походного атамана, не в силу прямой помощи восставших, а вследствие благоприятного стечения обстоятельств.
«С выходом восставших казаков на линию ж. д. Ремонтная – Котельниково, – пишет И. Плахов в журнале «Казачье Единство», – отряд Походного Атамана спокойно пошел к переправе через Сал к ст. Андреевской». Чтобы не нарушать этого спокойствия, он и отрицает в п.п. 1, 2 и 3 «Поправок» бой с красными при переправе через Сал и другие действия.
Не успели еще партизаны закончить переправу через Сал 28 марта, как к Походному атаману уже поступили просьбы о помощи от восставших, оставивших железную дорогу, которой снова овладели красные.
Хотя он и пишет, что восставшими было обращено внимание на порчу железнодорожной линии Гашун – Ремонтная – Семичная, по ней в тот же день уже циркулировали красные бронепоезда, то есть что разрушения не были произведены совсем или они были очень незначительны. Уже пересекши железную дорогу ночью, буквально под носом красного бронепоезда, отряд Походного атамана на рассвете 29 марта был им обстрелян артиллерийским огнем от ст. Семичной.
29 марта утром отряд Походного атамана пришел на хутор Королев, где состоялась встреча Походного атамана с начальниками восставших отрядов. Как описывает эти встречу и переговоры И. Плахов в «Родимом Крае» и «Казачьем Единстве», читавшим эти журналы известно. Сущность ее сводится к следующему: восставшие казаки, облегчившие партизанам движение к Дону, попросили у них помощи для овладения станциями Ремонтная и Котельниково, но партизаны отказали и поторопились переправиться на правую сторону Дона. После отказа Походного атамана в помощи восставшим казакам начальникам повстанческих отрядов ничего не оставалось, как распустить свои дружины, а самим с офицерами спешно уходить вслед за партизанами на правую сторону Дона. Так окончилось восстание казаков ст. Баклановской и соседних с ней станиц, патетически заканчивает он свою статью в журнале «Казачье Единство».