– Ничего, со временем научишься, – успокоил мужчину Шубин. – Главное – ты прошел испытание боем, самое трудное испытание. И показал, что умеешь быстро принимать решения. Это самое важное. Ну, и что, мы теперь до утра будем здесь стоять? Разворачивай машину, поедем дальше.
Степанчук сел на место водителя, машина стала разворачиваться. Пока разворачивалась, Шубин оценил нанесенный ей ущерб. Лобовое стекло и правда было разбито, правая фара тоже. Но в остальном машина была цела, двигатель исправно работал.
Шубин сел рядом со Степанчуком и скомандовал:
– Давай поехали.
Они отъехали от места схватки примерно полкилометра, когда водитель спросил:
– Так мы куда едем – в Ростов, как и намечали? Документы для меня делать?
Но Шубин покачал головой:
– Нет, Виктор, в Ростов нам теперь нельзя. Куда же мы в столицу Дона в таком виде? И потом, я чувствую, документы тебе теперь уже не так важны. В штабах у больших начальников нам больше показываться нельзя. Но еще немного побыть в роли «коменданта Ростова» я попробую. Только мы теперь поедем в гости к командирам пониже рангом. Хотя у них тоже можно добыть кое-какую информацию…
Глава 8
Наступившая ночь застала двух разведчиков (Шубин уже считал Виктора Степанчука своим напарником по разведке) на дороге, ведущей на север, к Зимовникам. На эту дорогу они выехали после небольшой остановки: Шубин должен был передать новые сведения. Данные, полученные им в Сальске, представляли большую ценность для нашего командования. А еще Шубин спросил у полковника Уколова о судьбе своего предшественника в должности советского резидента в Ростове, Роберта Петерса. И получил ответ, что с ним все благополучно: Петерс удачно перешел линию фронта.
После окончания сеанса связи между разведчиками состоялся следующий разговор.
– Знаете, товарищ капитан, я, кажется, придумал, как нам быть с моим плохим немецким языком, – сказал Виктор. – Выучить язык так, чтобы не вызывать у немцев подозрений, я все равно не успею. А давайте я буду венгром! Венгерский язык в немецкой армии почти никто не знает – он очень трудный. Так можно будет объяснить мой акцент. А если требуется что-то сказать при немцах, чтобы они не поняли, мы можем придумать пару фраз, якобы на венгерском. Например, если нужно сказать, что нам угрожает опасность, и надо быстро собираться и уезжать, вы скажете что-нибудь вроде «Тикайже варош!».
– Слушай, это отличная мысль! – отозвался на предложение Виктора Шубин. – Можно придумать еще десяток «венгерских» фраз на все случаи жизни. Например, если нужно сказать «Возьми гранаты», я буду говорить «Лимонкеш берешьте», ну, и все в таком духе. Только у такой системы есть один недостаток: все эти выдуманные слова так же трудно запомнить, как и настоящий венгерский. Поэтому твое предложение мы принимаем, а других слов придумывать не будем.
Уже за полночь разведчики подъехали к расположению немецкого танкового полка в окрестностях поселка Зимовники. Здесь их, конечно, никто не ждал, их появление вызвало переполох. Но Шубин рассчитал верно: здесь, на уровне полкового командования, еще не распространились слухи о том, что по штабам немецких войск разъезжает советский разведчик, который выдает себя за группенфюрера Шнейдера. Поэтому, несмотря на позднее время, их встретили весьма почтительно. Командир полка майор Динст первым делом спросил у высокого гостя, что он предпочитает: чтобы он, Динст, немедленно созвал заседание штаба полка и рассказал о положении на этом участке фронта, или он хочет прежде всего отдохнуть. На это Шубин ответил, что дело прежде всего, надо провести совещание. «Когда я получу от тебя нужные сведения, я могу после этого уехать в любой момент, – рассуждал он. – А сон пока подождет».
Майор Динст подчинился, и вскоре в доме, где располагался штаб, собрались почти все офицеры полка. Начальник штаба обрисовал ситуацию на их участке фронта. Ситуация была для немецких войск угрожающая, почти отчаянная. Советские войска вели постоянное наступление, двигаясь к Ростову. Они превосходили немцев и в танках, и в живой силе, достигли равенства сил в воздухе. А главное – они научились находить слабые места в немецкой обороне и бить именно в эти места. То есть они действовали так же, как сами немцы в 1941 году, в пору их наиболее успешных действий на фронтах. Фельдмаршал Манштейн со свойственным ему полководческим талантом маневрировал своими небольшими резервами, затыкая дыры, откуда угрожал прорыв. Вот и на участке танкового полка майора Динста недавно появился пехотный батальон, переброшенный из Крыма. И фельдмаршал обещал прислать еще один батальон, выведенный с Северного Кавказа. Динст со своим начальником штаба должны были разработать план операции, призванной отбросить русских назад, в сторону Морозовской. Немцы такую операцию разработали, и теперь майор докладывал ее детали приезжему группенфюреру.
Высокий гость благосклонно выслушал доклад майора, после чего задал несколько уточняющих вопросов. Прежде всего его интересовала дата начала операции, и силы, которые будут в ней участвовать. Оказалось, что операция назначена на послезавтра, 20 января. Группенфюрер поблагодарил майора и его офицеров за разъяснения, после чего заявил, что готов продолжить свой путь. Командир полка бурно возражал: как можно пускаться в путь в середине ночи? Разумеется, господин комендант должен остаться ночевать в расположении его полка.
Подумав и поколебавшись, господин Шнейдер согласился переночевать у танкистов. Отметил только, что хочет, чтобы его водитель-венгр ночевал рядом с ним. Был, так сказать, под рукой. Разумеется, условие господина группенфюрера было выполнено.
Ночь прошла без происшествий. Утром, после плотного завтрака, уже прощаясь, высокий гость отозвал майора в сторону и изложил ему свою просьбу.
– Понимаете, господин майор, – сказал он, – мне бы не хотелось, чтобы высшее армейское руководство знало о моем визите в вашу часть. Генералы Гот и Келлерман неодобрительно смотрят на мой интерес к их делам. А ведь мы делаем общее дело! Поэтому у меня просьба: пока вас не спросят, не спешите докладывать о моем посещении вашего полка. Договорились?
Майор Динст несколько удивился необычной просьбе высокого начальства, но согласился ее уважить. После чего комендант Ростова направился к своему лимузину. И только тут майор Динст заметил, в каком состоянии находится машина господина Шнейдера.
– Майн готт, но что с вашей машиной? – воскликнул майор. – Такое впечатление, что по ней стреляли!
– Так и есть, – подтвердил «группенфюрер». – По дороге на нас напали русские диверсанты. Мы с большим трудом отбили нападение. Так что имейте в виду, майор: в тылу тоже может быть неспокойно. Ну, всего хорошего.
– Но как же вы поедете при таком состоянии машины? – удивился майор. – Погодите немного, и мои ремонтники установят вам другое стекло. В конце концов, приделают кусок плексигласа.
Это предложение заставило «группенфюрера» задуматься, и в итоге он согласился. В течение следующего часа группа солдат из ремонтного подразделения полка трудилась возле машины коменданта Ростова. И в результате вместо разбитого стекла был вставлен относительно прозрачный плексиглас, через который водитель мог кое-как видеть дорогу. Группенфюрер и его водитель горячо поблагодарили гостеприимного майора и его рабочих и наконец покинули расположение части.
– Какими милыми могут быть немцы, когда они хотят угодить начальству! – заметил Шубин, когда они отъехали.
– Да, ребята отремонтировали на совесть, – согласился водитель Степанчук. – Смотрите, как в кабине тепло стало. А то ведь здесь задубеть можно было. Дорогу я, правда, плохо вижу. Так что скорость развить не смогу, вы уж извините, но быстрее сорока километров я не поеду.
– Я надеюсь, что сегодня за нами погони уже не будет, – сказал Шубин. – Так что особую скорость развивать и не потребуется.
– Так мы сейчас куда? – уточнил Степанчук. – В Ростов?
– Теперь точно в Ростов, – ответил Шубин. – Но в первую очередь нам снова нужны какие-нибудь посадки.
– Ну да, сеанс связи! – догадался Степанчук. – Сейчас что-нибудь найдем…
Спустя двадцать минут они и вправду нашли подходящую группу деревьев. Здесь Шубин наладил рацию и передал в штаб Южного фронта сообщение об операции, которую танковый полк наметил на 20 января. После этого разведчики продолжили свой путь.
– Значит, в Ростове сделаете мне документы, и снова поедем по немецким штабам? – спросил Степанчук.
– Слушай, товарищ венгерский рядовой, у тебя что-то плохо с памятью, – удивился Шубин. – Я тебе еще вчера говорил, что документы водителя тебе уже не так нужны, поскольку нас вот-вот разоблачат. А если послезавтра наши войска разобьют полк майора Динста, у немцев исчезнут последние сомнения насчет «группенфюрера Шнейдера» и его водителя, и они начнут на нас настоящую охоту. Ведь всем, включая самых тупых, станет понятно, что это «группенфюрер Шнейдер» передает советскому командованию сведения о секретных планах немцев. Нет, Виктор, в Ростов мы едем затем, чтобы там расстаться. Ты вернешься к своей прежней работе водителем, а я продолжу выполнять задание, но под другим прикрытием. Личина «группенфюрера» больше не работает.
Но Виктора Степанчука не очень интересовали последние слова Шубина – его куда больше интересовало сказанное о нем самом.
– Как же так?! – воскликнул взволнованный водитель. – Вы хотите меня прогнать? После того, как я начал учиться мастерству разведчика? Я не согласен! Я хочу и дальше с вами! Под каким хотите прикрытием, каким угодно именем, но я хочу быть разведчиком, как и вы. Почему мне нельзя?
– Потому что ты все же не разведчик, – ответил Шубин. – Тебя еще многому учить надо. А война – не разведшкола, на ней учиться некогда. И потом, я не знаю, как тебя использовать. Я привык действовать в одиночку, во всем полагаться на себя. С тобой все будет как-то по-другому. В общем, я сказал – нет, значит, нет.