Каждые пятнадцать минут Шубин сверялся с компасом, правильно ли они идут, и, если требовалось, немного изменял направление движение группы. Так прошло полтора часа. Тут разведчик заметил, что местность стала понемногу понижаться. Это означало, что они подходят к ущелью. Он пошел чуть медленнее, всматриваясь в темноту. Надо было найти удобное место спуска.
Такое место обнаружилось спустя еще четверть часа. Узкая балка, поросшая кустарником, спускалась круто вниз. Шубин первый спустился на дно балки и, следуя по ней, двинулся в ущелье. Спустя полчаса вся группа уже была внизу. Отсюда пошли на север, к поселку Веселый. Теперь они шли медленно и осторожно. Здесь уже могли оказаться немецкие мины. Шубин опросил своих бойцов и выяснил, кто из них саперы. Таких нашлось двое: костромчанин Костя Петров и Аман Гельдыев из Северного Казахстана. Шубин приказал им двигаться впереди группы и проверять дно ущелья на наличие мин.
Стало светать. Наступило утро 28 января. Этим утром немецкие солдаты 11-й танковой армии генерала Келлермана, отступившие к Веселому, впервые за несколько недель проснулись в тишине, не слыша звуков русской канонады. Разумеется, это взбодрило немцев, внушило им надежду на то, что русское наступление выдохлось, и самое страшное уже позади. То же самое думали и немецкие командиры. Они хотели побыстрее оборудовать новые позиции, построить здесь настоящий укрепленный район, который сможет сдержать натиск русских, а потому с утра они погнали солдат на строительство оборонительных сооружений. Они не знали, что русские разведчики уже здесь, у них под боком…
Солнце уже встало над горизонтом, когда группа разведчиков вышла к окрестностям Веселого. Шубин поднялся к краю ущелья, достал бинокль и стал разглядывать окрестности. Он хорошо видел всю южную часть поселка, видел и немецких солдат, которые упорно рыли землю в нескольких местах. «Понятно, вот здесь и здесь они закопают в землю танки, – делал выводы разведчик. – А здесь, скорее всего, оборудуют ДЗОТ. А вот эти траншеи зачем? И, главное, что делается в других частях поселка?»
Чтобы это выяснить, надо было пройтись по всему поселку и взглянуть на то, что там происходит. Но как это сделать? Впрочем, у Шубина уже был ответ на этот вопрос. Он снова спустился на дно балки, где отдыхала его группа, и сказал:
– Ну-ка, товарищи бойцы, признайтесь, кто из вас хороший лазутчик? Кто умеет скрытно подкрадываться к врагу и внезапно нападать?
На этот призыв отозвались сразу четверо. Из них Шубин отобрал молодого татарина Наура Тухтарова и белоруса Сергея Корнилова. А затем задал еще один вопрос:
– А кто из вас умеет говорить по-немецки? Хотя бы немного?
На этот призыв откликнулся только один – ефрейтор Юрий Соловьев. Настал черед последнего вопроса.
– А кто умеет обращаться с рацией? – спросил Шубин.
На этот призыв отозвался москвич Женя Погорелов.
Таким образом у Шубина образовалась ударная группа из четырех человек: Тухтаров, Корнилов, Соловьев, Погорелов. Теперь надо было подготовиться самому. Разведчик развязал вещмешок и вытащил из него немецкий черный офицерский мундир и черную фуражку группенфюрера – правда, продырявленную в нескольких местах пулями. Нашлись в вещмешке и офицерские щегольские сапоги – совсем не подходящие к русским морозам, зато очень нарядные. Шубин облачился в эту одежду и обувь, в которых ходил три недели назад, и прошелся несколько шагов взад и вперед.
– Ну, что, сойду я за немецкого офицера? – спросил он у своих бойцов.
– Да вы вылитый фриц, – ответил за всех сержант Султанов. – Прямо руки к автомату тянутся при вашем виде, вы уж простите за такие слова.
– Не за что тебе просить прощения, Ахмат, – сказал Шубин. – Ненависть к врагу – нормальное чувство для солдата. Что ж, теперь мы можем нанести визит в поселок Веселый. Не знаю, будет ли весело от этого немцам, но мы уж точно повеселимся.
– Я только одного не понимаю, товарищ капитан, – сказал радист Погорелов. – Как же мы нанесем немцам визит, если вы один в немецком мундире, и, кроме вас, только Соловьев говорит по-немецки?
– Законный вопрос, – сказал Шубин. – Слушайте мой план. Мы незаметно подкрадемся к окраине поселка и высмотрим небольшую группу немцев. Конкретно нам нужны четверо, хотя устроят и пятеро – чтобы мундиров было побольше. А то кому-нибудь размер может не подойти. Если никого поблизости больше не будет, в дело вступят лазутчики. Они убьют врагов. Затем вы все переоденетесь, и у нас получится группа бравых немецких солдат. И эта группа под командованием группенфюрера СС, то есть меня, станет передвигаться по поселку…
– Что, может, прямо в штаб к фрицам заглянем? – весело спросил ефрейтор Соловьев. – Устроим им небольшой праздник…
– Нет, в штаб генерала Келлермана нам заглядывать не стоит, – не согласился Шубин. – Дело в том, что генерал меня хорошо знает в лицо. И знает, что я – никакой не группенфюрер, а советский разведчик. Я уже однажды над генералом посмеялся, выведал у него секретные сведения, да еще и переночевал в расположении его войск. Второй раз такой номер не пройдет. Так что в центр поселка, где расположен штаб, мы не пойдем. Да нам там и делать особо нечего. Нам ведь нужны узлы немецкой обороны, самые укрепленные места поселка. Вот по этим укрепленным местам мы и устроим небольшую экскурсию. В этот момент мне понадобишься ты, Соловьев. Я на ходу буду громко давать тебе указания – запиши, мол, что тут нужна доработка, а тут второй пулемет нужно поставить. А на самом деле ты будешь записывать не мои указания, а то, что видишь. Будешь составлять схему обороны поселка, причем на ходу. Сумеешь такую схему составить?
– Раньше мне подобное делать не приходилось, но я вообще-то сообразительный, учусь быстро, – ответил Соловьев, который вмиг стал серьезным. – Составлю я схему, не сомневайтесь.
– А я зачем в группе? – спросил радист Погорелов. – Ведь полученные сведения мы, скорее всего, отсюда будем передавать, из ущелья?
– Отсюда, конечно, спокойней, – объяснил Шубин. – Только неизвестно, будет ли тут работать связь. Видишь, ущелье глубокое. Так что связи может и не быть. Нет, мы попробуем передать полученные данные прямо оттуда, из поселка. Вот там наверняка есть условия для передачи сообщений. Да, вот тебе и рация.
И Шубин извлек из мешка свою видавшую виды рацию.
– Вот, держи, – сказал он. – Так, все готовы? Вижу, что нет. Зачем вы автоматы с собой берете? Все автоматы здесь оставим – немецкие солдаты с советским оружием не ходят. Сейчас мы будем бороться с врагом голыми руками, в крайнем случае при помощи ножа. Ножи взяли? Хорошо, теперь вы готовы… А ты, Ахмат, – тут Шубин обернулся к сержанту, – останешься здесь за командира. Организуй дежурство, следите за тем, что происходит в поселке. Вот, бинокль я тебе оставлю, мне он там не нужен. Если увидите, что мы отходим из поселка с боем – поддержите наш отход и присоединяйтесь к нам. Но это произойдет в случае провала. Если все пойдет, как запланировано, мы сами к вам вернемся. Всем все ясно? Тогда пошли.
Группа из пяти человек выбралась из ущелья и направилась к поселку. Шубин шел впереди. Он уверенно вышагивал в своей черной эсэсовской форме и черных блестящих сапогах. Остальные держались у него за спиной. Так они подошли к первым домам поселка. Здесь Шубин остановился и выглянул из-за угла ближайшего дома. Неподалеку он увидел стоящий неподвижно танк «Panzer-3». Экипаж, четверо танкистов, сидели на броне и курили.
– Вот то, что нам надо, – сказал Шубин. – Мы станем танкистами. Значит, так. Кто у нас говорит по-немецки? Ты, Соловьев? Пойдешь со мной. С ножом обращаться умеешь?
– Приходилось, – ответил Соловьев. – Хотя не скажу, что я большой мастер…
– А тебе и не нужно быть большим мастером, – заметил Шубин. – Хватит, если ты уложишь одного. Скажем, вон того длинного, худого, как жердь. Вот, бери его. Остальных я возьму на себя. Сейчас мы пойдем к танку и по дороге будем активно разговаривать. Допустим, я стану тебе объяснять боевую задачу – как уничтожать русские танки. Тебе особенно много говорить не требуется – будешь только отвечать «Так точно, господин группенфюрер» и «Будет исполнено, господин группенфюрер, не сомневайтесь». Понял задачу? Вперед.
Глеб шагнул на открытое пространство, Соловьев последовал за ним. Тут же, после первых же шагов, Шубин командирским тоном начал объяснять своему спутнику, что ему надлежит делать.
– Орудие нужно наводить под башню, – говорил он на немецком языке. – И не говори мне, что русские танки нельзя подбить. Мы их жгли, еще как жгли! Наводи под башню и сразу стреляй. Тогда башню оторвет. Понял?
– Так точно, господин группенфюрер, я все понял! – отвечал Соловьев.
Так, разговаривая, они приблизились к немецкому «Панцеру». Увидев офицера, танкисты бросили сигареты и стали по стойке «смирно». Подойдя к ним, Шубин кивнул и спросил:
– Почему отдыхаем? Почему не организуем оборону?
– Ждем, пока нашему танку выкопают окоп, господин группенфюрер, – ответил молодой фельдфебель, как видно, командир экипажа танка.
– Ждете, значит? – уточнил Шубин. – А если вы ждете, зачем вам эта форма? Думаю, будет правильно, если вы ею поделитесь.
Лица всех четверых танкистов выразили недоумение при этих странных словах эсэсовского офицера. Впрочем, это недоумение длилось недолго. Потому что «группенфюрер» внезапно взмахнул рукой со спрятанным в ней ножом и ударил своего собеседника, командира экипажа, прямо в сердце. В ту же секунду, лишь один миг задержавшись, его спутник, Юра Соловьев, выхватил свой нож и ударил тощего немца, которого ему заранее указал Шубин, в живот.
Командир экипажа без звука свалился на снег – он был убит наповал. Тощий немец согнулся и тоже упал – он был тяжело ранен. Остальные двое вышли из оцепенения. Один обернулся, чтобы взять лежавший на броне автомат, другой кинулся на Соловьева и схватил его за руку, стараясь вырвать нож. Шубин ударил того, кто потянулся за автоматом, в шею, затем переключился на последнего немца. Тот сумел-таки вырвать у Соловьева нож и теперь старался этим ножом перерезать солдату горло. Он был физически сильнее Соловьева и более умелым бойцом, и