о как бы перевод твоей русской фамилии. Ты будешь «полевой человек», или Степняк. Запомнил? Ну-ка, повтори.
Степанчук несколько раз повторил свое немецкое имя, после чего Шубин велел ему ехать дальше.
Через полчаса они въехали в хутор Веселый. Часовые, дежурившие при въезде в хутор, завидев лимузин, взяли «на караул». И когда машина подъехала к дому, где разместился штаб, там у крыльца уже стояли в ожидании сам генерал Келлерман, его начальник штаба и несколько офицеров. Шубин, увидев встречавших, удивился такой проницательности генерала. Он бы меньше удивлялся, если бы знал, что генерал Гот еще накануне обзвонил всех командующих немецких частей в этом районе и предупредил о визите инспектора.
Водитель Фельдман не ударил в грязь лицом: как только машина остановилась, он выскочил, открыл дверцу, через которую должен был выйти пассажир, и согнулся в поклоне. Шубин вышел и направился к крыльцу, даже не оглянувшись на своего водителя. А водитель сел на свое место, и к нему тут же подскочил ординарец генерала. Он разразился потоком слов, в котором водитель с трудом, но все же разобрал слово «налево».
– Яволь, герр офицер! – ответил он и поехал налево. Там он увидел пару машин и мотоцикл, стоявших под навесом, затянутым маскировочной сеткой, и поставил свою машину рядом.
Между тем Шубин приветствовал командира немецкой танковой армии, его начальника штаба, командиров дивизий и в их сопровождении вошел в штаб. И следующие два часа он был занят исключительно делом: выслушивал рассказ начальника штаба о положении на фронте, рассказ самого Келлермана о планах по отражению натиска русских, а затем задавал вопросы. Вопросы группенфюрера все были тоже исключительно деловитыми и показывали глубокое понимание обстановки. И здесь, как и в штабе генерала Гота, комендант Ростова закончил совещание требованием срочно разработать планы более активных действий германских войск.
Когда все участники совещания разошлись, командир армии спросил высокого гостя, будет ли тот ночевать здесь, в расположении армии.
– Я это просто на всякий случай спрашиваю, – объяснил Келлерман. – Вообще-то в такое позднее время ехать куда-то вдоль линии фронта небезопасно. Так что мы уже приготовили вам место для ночлега.
– Спасибо, генерал, – поблагодарил «группенфюрер». – Знаете, я и правда не буду рисковать и воспользуюсь вашим любезным приглашением. А как насчет моего водителя?
– О нем тоже позаботятся – его разместят вместе с денщиками, – ответил генерал.
– Вы знаете, тут я с вами не соглашусь, – заявил Шнейдер. – Дело в том, что мой водитель Фельдман выполняет при мне также обязанности денщика. Так что мне бы хотелось, чтобы он спал неподалеку от меня. Если вам будет нетрудно, прикажите его переместить.
Генерал Келлерман заверил, что ему это будет совсем нетрудно, и отдал нужные распоряжения. Вообще-то для выполнения причуды высокого гостя пришлось переместить заместителя начальника штаба армии, но не будешь ведь это объяснять господину Шнейдеру!
Уже прощаясь с группенфюрером, генерал Келлерман заметил:
– Знаете, господин группенфюрер, до меня донесся слух, что вы уже должны быть в Германии. Говорят, что фюрер лично предоставил вам двухнедельный отпуск…
Комендант Ростова в ответ на эти слова еще выше вздернул голову, отчего стал выглядеть еще надменнее.
– Да, наш фюрер действительно предоставил мне возможность отдохнуть, – сказал он. – Но я подумал и решил отказаться от такой возможности. Разве можно думать об отдыхе в такое время, когда наша армия ведет трудную битву за Кавказ? Об отдыхе можно будет подумать позже, когда мы погоним русских назад в их степи. Так что спасибо за ваше внимание, генерал, но я еще некоторое время побуду с вами. А сейчас – спокойной ночи!
– Спокойной ночи, господин группенфюрер! – сказал Келлерман, удаляясь.
А гость дождался, пока придет его водитель. Они еще некоторое время совещались. Причем если бы кто-то из штаба мог услышать их разговор, он бы с удивлением обнаружил, что комендант Ростова и его водитель Фельдман говорят по-русски…
Ночью оба визитера спали отлично. А утром, явившись на завтрак в столовую при штабе, комендант Ростова узнал «плохие» новости, поступившие ночью. Оказывается, этой ночью соседи, две дивизии генерала Гота, выполняя директиву группенфюрера о проведении активных наступательных действий, предприняли попытку наступления в районе к северу от станицы Манычской. По данным разведки, в этом районе было мало русских частей, поэтому немцы рассчитывали прорвать русский фронт возле Дона и продвинуться вдоль реки. Можно было даже рассчитывать занять станицы Багаевскую и Семикаракорск. Однако немцы неожиданно столкнулись не просто с сопротивлением русских – они наткнулись на превосходящие их силы советских частей. Передовые части немецких войск были буквально сметены, противник устремился в образовавшуюся брешь и грозил прорваться к Батайску – ключевому пункту всей немецкой обороны. Фельдмаршалу Манштейну, разбуженному среди ночи, пришлось лично вмешаться в ситуацию и перебросить в район прорыва части, которые он берег для наступления на север, в направлении Морозовской.
Еще одной новостью, обсуждавшейся в столовой, стало внезапное исчезновение переводчика, служившего в штабе генерала Гота, некоего капитана Петерса. Он исчез буквально за несколько часов до того, как к нему нагрянули агенты гестапо, чтобы его арестовать. Оказывается, капитана Петерса разоблачили как русского резидента.
Почему-то все эти тревожные новости нисколько не взволновали коменданта Ростова. Генерал Келлерман, по правде говоря, опасался, что после получения таких известий группенфюрер захочет остаться в его штабе, чтобы лично проверить готовность войск к отражению возможной атаки русских. Однако господин Шнейдер, услышав о прорыве русских ночью, почему-то и бровью не повел. И не изменил своих планов – он намеревался ехать вдоль линии фронта дальше, в район Сальска. «Ну и поезжай, без тебя мне будет легче командовать», – подумал генерал Келлерман и с облегчением попрощался с высоким визитером.
А Шубин тоже, в свою очередь, с облегчением попрощался с гостеприимным хозяином. Ему надо было поскорее передать полученные данные в штаб. И еще хотелось поделиться с водителем радостным известием о разгроме немцев на берегу Дона. Но сначала надо было заправить лимузин – бензобак был практически пустой. Однако с заправкой никаких проблем не возникло – танкисты залили бензобак горючим доверху. Затем лимузин выехал из Веселого и направился в сторону Сальска. По пути Шубин рассказал водителю о полученных радостных известиях.
– И это все результат моего последнего визита в штаб генерала Гота, – добавил он под конец. – Наше командование оценило информацию, которую я передал, и приняло меры. Ну, а теперь нам надо передать следующую порцию информации. Остановись-ка возле тех вон посадок.
Виктор Степанчук выполнил приказ, машина заехала в посадки и остановилась. Шубин наладил рацию и передал очередную сводку. Она была еще более богатой на информацию, чем предыдущая, которую он передал после беседы с генералом Готом. Затем он спрятал рацию в багажник, и они продолжили путь в направлении Сальска. Некоторое время ехали молча, потом Степанчук спросил:
– Товарищ капитан, скажите, а что нужно, чтобы стать разведчиком? Я вот за вами наблюдаю, хочу найти ответ на этот вопрос.
– А что, ты тоже хочешь заниматься разведкой? – спросил Шубин.
– Да, хотелось бы, – ответил водитель. – Вот вы, один человек, привели в движение целую немецкую армию, заставили ее совершить ненужные действия, из-за чего у противника произошли большие потери. Мне бы тоже так хотелось. Вот что для этого нужно? Языки знать? Метко стрелять? Или тут главное уметь работать с рацией?
– Тут, Виктор, все важно, – ответил Шубин. – И то, что ты сказал – лишь часть навыков хорошего разведчика. Надо уметь скрытно двигаться по местности, прятаться, использовать самые разные виды оружия… В общем, надо уметь делать все, что требуется, чтобы быстро собрать информацию, важную для нашего командования. А еще… Смотри, чего-то нам тут сигналят. Надо остановиться.
На обочине шоссе стоял «Опель», возле него находились два человека: молодой лейтенант и солдат с автоматом в руках; оба были в форме СС. Когда лимузин остановился, лейтенант шагнул к нему и вгляделся в пассажиров. Шубину не понравился этот взгляд: в нем не было ни капли почтения к коменданту Ростова. Более того, лейтенант рассматривал «группенфюрера» и его водителя с недоверием. Тогда Глеб решил заговорить первым и быстро разрешить эту ситуацию.
– В чем дело, лейтенант? – надменным тоном спросил он, опустив стекло. – Почему вы решили остановить нашу машину? Вы что, не знаете, кто я?
– Знаю, господин группенфюрер, – ответил лейтенант. – Вы – комендант Ростова господин Шнейдер. Но вот вашего водителя я не знаю и хочу его проверить. А остановил я вас потому, что только что из этого района была проведена передача данных русскому командованию. Мне только что позвонили из Ростова и сообщили об этом. Мы проверяем все машины в этом районе.
– Это кто же дал вам такие полномочия?! – возвысил голос Шубин.
– Такие полномочия нам, то есть гестапо, дал наш фюрер Адольф Гитлер, – невозмутимо сообщил лейтенант. – И вы, господин группенфюрер, конечно, об этом знаете. Вы можете позже подать рапорт на мои действия, но сейчас я должен проверить вашего водителя и вашу машину. – И, повернувшись к водителю Степанчуку, лейтенант приказал: – Быстро выйти из машины! Приготовьте документы!
Шубину было ясно, что произойдет через несколько секунд. Степанчук не выполнит приказ гестаповца – скорее всего, он его даже не понял. И документов у него нет – Шубин не успел их изготовить. Ситуацию надо было решать иначе, без документов…
Глеб стремительно вышел из машины и поспешил к лейтенанту.
– Какая наглость! – закричал он. – Никогда не видел ничего подобного! Вернер, не выходи!