Всю эту ночь я не сомкнул глаз, напряженно наблюдая, что происходит на улице, мучаясь своим бездействием и обольщая себя радостными надеждами. В моем «товарищеском» одеянии я не мог ночью показаться казакам, ибо в суматохе легко мог быть ими принят за большевика, почему я и вынужден был дожидаться рассвета. Около 4 часов утра на улицах раздались крики: казаки, казаки! Жители с сияющими счастьем лицами кинулись навстречу освободителям. Многие от радости плакали, обнимали казаков, целовали их… Радостно загудели и церковные колокола, и своими перезвонами повышали счастливое оживление и общее ликование.
Только к 6 часам утра я с трудом разыскал штаб Войск. старшины Фетисова, занявшего здание Областного Правления.
Войдя в помещение, я увидел весьма приветливого, скромного, уже немолодого, небольшого роста В. Ст. Фетисова. От усталости и бессонных ночей он едва держался на ногах. Узнав, что я офицер генерального штаба и пришел предложить свои услуги, он без всяких церемоний, искренно поблагодарил меня, сказав: «Очень вас прошу, помогите, ведь у нас ничего нет, – ни штаба, ни войск, ни средств…» Из разговора с ним я кое-как выяснил обстановку. По словам Фетисова, дружинники не были ни организованы, ни достаточно вооружены. Не было почти и офицеров. Их заменяли вахмистры, урядники или влиятельные старики. Взятие города создало крайне неопределенное положение. От северного и южного казачьих отрядов, прикрывавших Новочеркасск, не было никаких сведений. Выполнили ли они свою задачу, что ими сделано и где они находятся, ему не было известно, и с ними не было связи. Не лучше обстоял вопрос и с дружинниками, занявшими город: казаки перемешались и потеряли дружинную связь. Одни из них заняли городские учреждения, другие пачками бродили по улицам и ловили скрывшихся большевиков. Часть же, вероятно, разошлась отдыхать, считая, что, взяв город, они выполнили свое дело. Положение сильно осложнялось неимением средств, неналаженностью вопросов продовольствия, снабжения дружинников боевыми припасами и полным отсутствием санитарной помощи.
В «штабе», кроме В. Ст. Фетисова, уже находился генерального штаба подполк. Рытиков. Он явился несколько раньше меня и автоматически стал как бы начальником штаба. Эти два лица фактически и составляли весь «штаб».
Предстояла сложная и многосторонняя работа. Я считал необходимым, прежде всего, призвать офицеров, влить их в дружины и переорганизовать эти последние, придав им характер сотенный или полковой. Установить с отрядами связь и дать им определенные задачи. Решить вопрос о пополнении дружин, их вооружении и снабжении боевыми припасами. Одновременно наладить продовольствие и санитарную часть. Столь же неотложным казалось мне скорейшее создание милиции, восстановление нарушенной жизни города и, наконец, создание, хотя бы временной, но твердой авторитетной власти, способной увлечь и повести казаков за собой, начать очищение Донской земли от красногвардейских шаек и воссоздать нормальные условия жизни, нарушенной большевистским владычеством.
Не считая себя компетентным в области создания краевой власти, я сказал В. Ст. Фетисову, что всецело посвящу себя лишь работе по вопросам военным и организационным.
Вспоминаю, как в момент моего прихода в Областное правление, ничто не указывало на присутствие здесь «штаба». Нисколько не преувеличивая, скажу, что не было даже клочка бумаги, карандашей, перьев, чернил, не говоря уже о картах, телефонных и телеграфных аппаратах.
Начал я с того, что, выйдя на улицу, именем В. Ст. Фетисова остановил группу казаков и привел их в помещение. Составил из них караул, выставил у входа часовых с задачей охранять помещение и указывать место штаба. Остальных казаков обратил в посыльных. Приказал немедленно взломать шкафы, где в изобилии нашлись письменные принадлежности и даже карты окрестностей Новочеркасска, что для нас было ценной находкой. В это время в штаб стали стекаться офицеры. Среди них нашлось несколько человек, знакомых со штабной работой. Вскоре удалось установить связь с дружинниками, осведомить население о событиях, а также опубликовать и несколько спешных распоряжений. К 11 часам дня было выпущено следующее воззвание[65]: «Граждане Новочеркассцы. Штаб казачьего отряда, вступивший сегодня с боем в город и начавший очистку последнего от банд грабителей и негодяев и в то же время вынужденный безостановочно вести преследование их, крайне нуждается в денежных средствах и живой силе. Штаб призывает вас сегодня же, а также и всех верных казаков, любящих вольный родной Дон, спешить нести пожертвования и свободных казаков, сочувствующих и бывших партизан, явиться сегодня же в штаб отряда в Областное правление (нижний этаж) для присоединения к отряду. Пожертвования приносить туда же и сдавать начальнику отряда А.А. Азарянскому. Квартальным старостам собраться сегодня же в здании реального училища, Московская улица, к 4 час. дня для организации обороны города. Начальник отряда Фетисов, 1-го апреля 1918 года».
К полудню в штабе уже толпилась масса разных людей. Преобладали офицеры. Нас буквально засыпали вопросами. Наспех, кое-как наладили регистрацию офицеров и добровольцев и распределяли их по дружинам. Организовали прием пожертвований и сбор оружия, патронов и прочего воинского снаряжения. Городскую телефонную станцию взяли под свой контроль и установили непосредственную связь с Персиановкой, где оказался северный казачий отряд и со станцией Аксайской на Ростовском направлении, в районе которой работал южный отряд. Пользование городским телефоном ограничили только служебными разговорами. Для наблюдения за этим я послал двух саперных офицеров и несколько студентов-партизан. С целью пресечь большевикам возможность бегства из Новочеркасска, запретил временно выезд из города. Вследствие полного отсутствия и в то же время крайней нужды в технических частях приступили к спешному формированию инженерной сотни[66]. Есаулу Алексееву было разрешено формировать партизанский отряд. С этой целью им было выпущено следующее характерное по тому времени воззвание: «Орлы-партизаны! Зову вас в свой отряд. Время не ждет. Запись в реальном училище при входе (с 9 час. утра до 2 ч. дня и с 4 до 6 ч. вечера). Там же будут даны записавшимся дальнейшие указания. Есаул Алексеев».
Очень остро стоявший вопрос о продовольствии казаков, занявших город, решили в первые два дня возложить на население Новочеркасска, объяснив эту необходимость следующим обращением: «От штаба казачьего отряда. Граждане. Столица Дона Новочеркасск вновь в руках казаков. Штаб казачьего отряда обращается к гражданам города всеми силами и средствами прийти на помощь Штабу, в деле скорейшей организации продовольственного вопроса для защитников Тихого Дона. Поэтому штаб просит граждан не отказать в продовольствии казакам, которые не останутся в долгу и в свою очередь с благодарностью ответят тем же. Квартальных старост Штаб просит немедленно организовать дело продовольствия в своих кварталах»[67]. Выпуская такое объявление, надеялись, что, быть может, числом довольствующихся, хотя бы примерно будет установлено количество казаков, находящихся в городе. Комендантом Новочеркасска назначили В. Ст. Туроверова. Ему было приказано безотлагательно приступить к сбору казенного имущества и оружия, запретить продажу спиртных напитков и изъять учащуюся молодежь из рядов дружин и отрядов[68]. На проведение последнего я особенно настаивал. Даже в тяжелые и критические дни борьбы на Дону мне казалось, нельзя рисковать жизнью детей, и оборону Края надо стремиться сразу поставить на прочные и нормальные основания. Я считал, что бороться с большевиками обязаны все граждане, достигшие призывного возраста, а не дети. И позднее, при Атамане Краснове, мне пришлось неуклонно проводить в жизнь то же самое. И странно было, что некоторые не только не разделяли этого взгляда, но даже за это негодовали на меня. Но еще знаменательнее то, что после ухода ген. Краснова и моего, новый Атаман ген. А. Богаевский, вероятно, в угоду лицам, на детях делавшим карьеру, опять возродил детские партизанские отряды. И вновь погибли сотни юношей, не окупив своими жертвами достигнутых результатов[69].
Организация милиции была поручена известному старожилу города ген. Смирнову. Он только счастливым случаем остался жив и был освобожден казаками утром 1-го апреля. С большой энергией ген. Смирнов принялся за установление в городе порядка. Он особенно умело вылавливал оставшихся большевиков и очень быстро создал внутреннюю охрану города, для чего широко использовал и самих жителей. Учредили также и должность инспектора артиллерии, возложив на него сбор оружия, его исправление и снабжение войск огнестрельными припасами[70]. Снабжение дружин продовольствием поручили областному интенданту, дав ему соответствующие инструкции и весьма широкие полномочия.
Когда самые острые вопросы были, если не разрешены, то во всяком случае не забыты, было решено вновь обратиться к населению с таким призывом: «К вам обыватели и казаки наше последнее слово. Вы пережили уже одну Вандею; ужасы большевистской резни и террора до сих пор жуткой дрожью пробегают по Черкасску и смертельным холодом сжимают ваши сердца… Сколько отцов, мужей, братьев и детей не досчитываетесь вы? Неужели недостаточно? Неужели же вы и до сих пор останетесь безучастными зрителями происходящих событий? Идите в ряды наших войск и помните, что ваша жизнь и судьба в ваших же собственных руках. Позорно и преступно быть безучастным. Дон оскорблен и прислав вам с окрестных станиц своих казаков, властно требует от каждого из вас стать под ружье. Спасайте свою жизнь и поруганную честь седого Дона – как один, а не прячьтесь поодиночке в задних дворах ваших домов… Помните, что над нами реют тоскующие тени убитых атаманов и зовут вас очистить некогда Великий Дон от большевистского сора. Запись производится: 1) В Областном правлении 2) В 6-м батальоне (Реальное училище). Командующий корпусом Фетисов. 4 апреля 1918 г.»