Ген. Романовский. – Потому что нет единого командования – нет предвидения. Вы сами не знаете, как у Вас сложится завтрашний день.
Ген. Поляков. – Ваше Превосходительство, ведь Донские части южнее Маныча в районе Торговой появились по просьбе Добровольческой армии и были выделены не из резерва, а сняты с боевой линии.
Ген. Романовский. – Отлично. А для кого нужна-то Торговая, для кого ее оборона имела смысл? Ведь нам она не нужна.
Ген. Поляков. – Ваш тыл и коммуникация…
Ген. Деникин. – Ваша коммуникация, а не моя. Для Добровольческой армии потеря Торговой имела бы психологическое значение: ну потеряли бы часть хлеба – вот и все. У Вас же была бы нарушена вся коммуникация.
Ген. Денисов. – При едином командовании Вы Донской армии не используете. У нас народ. У Вас интеллигенция. Как их объединить?
Ген. Краснов. – А при едином командовании Семилетов будет продолжать формирование своей дивизии?
Ген. Денисов. – Его агенты ездят по фронту и указывают пути для дезертирования в Добровольческую армию. Дело доходит даже до инструкций о разборке пулеметов и вывозе их в тыл.
Ген. Драгомиров. – Об этом нам ничего неизвестно. Но приказ то должен же быть.
Ген. Краснов. – Он истолкуется как поход на Москву. Сказать казаку о походе на Москву – это губить дело.
Ген. Драгомиров. – А Вы уже говорили… В своих приказах говорили.
Ген. Деникин. – И не один раз. Да еще нас за собой тянули, словно мы уперлись и не желаем идти.
Ген. Краснов. – Я подготовлял общественное мнение.
Ген. Деникин. – Если объявление приказа психологически невозможно, то вопрос придется снять.
Ген. Краснов. – Либо осторожный приказ, либо не обязывайте меня отдавать приказ.
Ген. Драгомиров. – Единое командование признали все, кроме Вас. Вы не хотите.
Ген. Краснов. – Соглашение может быть – либо особым приказом, либо оговоркою, что Дона не тронут на Москву.
Ген. Деникин. – Надо кончать…
Ген. Щербачев. – Председатель Круга сказал, что Круг единое командование признает.
Ген. Краснов. – Г. Харламов не несет ответственности за фронт, ее несу я. Я знаю, что скажет фронт. Для себя нам от союзников помощь не нужна. Вы нас толкаете на Москву – что мы получим от Вас для этого? Если до первого февраля нам не помогут, мы потеряем весь север области. Избежать это можно либо секретным приказом, либо деликатным изложением.
Ген. Щербачев. – Может быть здесь особый вопрос. Янов в Яссах мне говорил, что Дон признает главнокомандующим меня, а генерала Деникина не признает. Генерал Сазонов это подтвердил.
Ген. Краснов. – Это отчасти правда. И Вы, и Колчак – люди посторонние. Раньше мы просили у добровольцев помощи – нам в ней отказали.
Ген. Драгомиров. – Если бы было единое командование, были бы посланы и полки.
Ген. Краснов. – Когда придут полки – тогда последует приказ об едином командовании.
Ген. Денисов. – Третья дивизия стоит в тылу у Вас.
Ген. Драгомиров. – Дайте время, она продвинется.
Ген. Романовский. – Третья дивизия заняла узлы. Не трудно понять, что это важнее обладания Старобельским уездом, который не представляет никакой важности.
Ген. Деникин. – Это борьба за власть. Я ее никогда не вел. Буду работать так, как могу. Психологически соглашение невозможно.
Ген. Драгомиров. – Принцип единства власти – священный принцип. Начало всех начал – многовластие. Соглашение нам необходимо. Если Вы захотите – Вы его достигнете.
Ген. Щербачев. – Завтра приедут к Вам союзники, что Вы им скажете?
Ген. Краснов. – То же самое, что сказал Вам и Пулю. Они меня поймут.
Ген. Романовский. – Будем помогать друг другу.
Ген. Краснов. – Чем? У меня помогать нечем.
Ген. Драгомиров. – Нет, есть чем помогать. Вы многим помогали и еще, Бог даст, поможете. Надо выработать приказ.
Ген. Краснов. – Его можно распубликовать, но отдать его я не могу. Это зальет Дон кровью и превратит его в Советскую Россию.
Ген. Щербачев. – Если соглашения не будет – что будет тогда?
Ген. Краснов. – Казаки укрепятся.
Ген. Щербачев. – Это точка зрения самостийников.
Ген. Деникин. – Значит нечего говорить. Если несогласие укрепить фронт – надо его признать, надо идти на него.
Ген. Краснов. – Без Круга нельзя говорить.
Ген. Щербачев. – Соберите Круг.
Ген. Краснов. – В настоящий момент собрать нельзя.
Ген. Денисов. – Весь фронт будет дома.
Ген. Драгомиров. – Чтобы преодолеть большевиков, надо перейти к формированиям и единому командованию.
Ген. Романовский. – Может быть выработать редакцию.
Ген. Краснов. – В приказе необходимо упомянуть об автономии Дона.
Ген. Щербачев. – Приемлемо (его никто не поддерживает).
Ген. Денисов. – На фронте Добровольческой армии противник без связи с Москвой.
Ген. Драгомиров. – А откуда же боевые припасы?
Ген. Денисов. – Средства местных большевиков и Кавказской армии.
Ген. Деникин. – Я слышу только оскорбления, Ваше Превосходительство. Вы ничего не представляете.
Ген. Поляков. – Да вот 13-го ноября ген. Лукомский заявил, что с точки зрения единого командования можно временно пожертвовать частью территории Дона, перейти там к обороне, использовав казачьи полки на другом направлении, с тем, чтобы через некоторое время восстановить положение и на Донском фронте. Теоретически – он прав, но зная обстановку на фронте и психологию казачества, я утверждаю, что это приведет к катастрофе…
Ген. Драгомиров. – А по-Вашему как же? Кардонная стратегия?
Ген. Поляков. – К сожалению – да, лучше кардонная стратегия, чем крах.
Ген. Денисов. – У нас враг Москва и Воронеж. У Вас местные большевики.
Ген. Деникин. – Господь с Вами. В этом Ваше злобное отношение к Добровольческой армии. Конечно, соглашение невозможно.
Ген. Драгомиров. – В то время, когда мы учились, мы стыдились говорить о таких вещах. Не знаю, являются ли с точки зрения новой науки приобретением Ваши слова?
Ген. Денисов. – На это ничего не могу возразить.
Ген. Драгомиров. – Поэтому, лучше бы было молчать.
Ген. Деникин. – Разговор принимает странный характер. Я дезертировать не могу. Я буду работать, но в других рамках. От работы меня удалит только сила событий или пуля врага.
Ген. Смагин. – Димитрий Егорович, ведь казалось бы, как близко подошли и вдруг такие резкости. Соглашение ведь есть. Нужно только его оформить. (Все пишут, молчание.)
Генерал Драгомиров предлагает проект приказа с перечислением подчиненных главнокомандующему местностей включительно до Одесского градоначальства. Генерал Деникин отклоняет этот проект, говоря, что всякое новое приобретение территории потребует его изменения.
Ген. Романовский. – Территорию, на которой будет действовать власть главнокомандующего, можно обобщить в названии на юге России.
Ген. Краснов. – Этот приказ я должен буду опубликовать с дополнениями, что Донская армия подчиняется в пределах операций, предначертанных Войсковым Кругом.
Ген. Романовский. – Надо, чтобы войсками ни Круг, ни Рада не распоряжались. В Кубанской конституции указано, что право вывода войск за границу есть привилегия Атамана.
Ген. Краснов. – У нас на Круге было три кардинальных вопроса: земля, недра и задачи армии. У нас ведь армии нет – у нас вооруженный народ, и он сам себе ставит задачи.
Ген. Щербачев. – Таким образом интересы России отошли на второй план.
Ген. Краснов. – Соглашение достигнуто, надо провести его в жизнь, учитывая силы и настроения.
Ген. Деникин. – Приказ с указанием о невыводе войск моей властью с Дона невозможен. Он не только обеспечивает Вашу автономию, но он указывает и другим образованиям аналогичные пути. Пожелают не выходить кубанцы с Кубани, татары из Крыма.
Ген. Краснов. – Менять приказы Круга я не властен. Я выборный Атаман, я присягал на службу Всевеликому Войску Донскому и нарушить этой присяги не могу. Если Вам нужно выводить войска, отдайте секретный приказ. Я доложу его в закрытом заседании Круга. Тогда последуют его решения, и я должен буду их исполнить.
Ген. Деникин. – Из единого командования нельзя делать секретов.
Ген. Краснов. – Тогда есть другой выход: я не отдам по Войску Ваш приказ.
Ген. Романовский. – Но у Вас же спросят – подчиняетесь ли Вы?
Ген. Краснов. – Я отвечу вопросом: объявлял ли я этот приказ по Войску?
Ген. Романовский. – Значит, он не будет иметь для Вас обязательной силы.
Ген. Краснов. – Нет будет. Я его выполню в возможной мере. Если бы в настоящий момент была бы союзная помощь, условия для опубликования приказа были бы другими… хотя бы одна рота…
Ген. Драгомиров. – Одну роту, пожалуй, можно будет доставить. Надо поговорить с Пулем.
Ген. Деникин. – Это не будет помощь. Нельзя из такого серьезного вопроса делать буффонады.
Ген. Краснов. – Конечно, это не будет помощь живой силой. Но в моральном отношении это имело бы значение.
Ген. Поляков. – До сих пор мы несем жертвы.
Ген. Романовский. – А за нами Вы их отрицаете. По-Вашему имена Корнилова, Маркова, Алексеева ничего не значут.
Ген. Поляков. – Нет значут, но это другое.
Ген. Денисов. – А где же государственность? Это Кубань и Дон.
Ген. Драгомиров. – Но кроме Кубани и Дона, есть Ставропольская губерния, Черноморье и Крым. Наконец и Дон, и Кубань возникновением своей государственности в значительной степени обязаны Добровольческой армии.
Ген. Поляков. – Еще в большей степени последняя обязана Дону.
Ген. Щербачев. – Корень не в усталости казаков. У Вас причины другие.
Ген. Драгомиров. – На Дону много демагогии.
(пропуск).
Ген. Деникин. – С Вами, Ваше Превосходительство, невозможно разговаривать. Вы все время говорите резкости и совершенно нас отрицаете.
Ген. Драгомиров. – Необходимо подчинение армии общему командованию. Краснов персонально нам не нужен. Мы олицетворяем его с могуществом Дона и потому считаем необходимым сотрудничестве именно с ним. Подчинение главнокомандующему его в наших глазах равносильно подчинению армии. Если Петр Николаевич найдет нужным подчиниться – соглашение будет состоявшимся.