По нашей оценке, на конец 1860-х – начало 1870-х гг. приходится чуть ли не наибольшее количество статей казачьей тематики, когда-либо размещенных на страницах «Военного сборника» и «Русского инвалида»163. Среди авторов таких публикаций были и казачьи офицеры, и представители регулярной армии. Они поднимали самые разные вопросы от значения казачества в современной армии, формы снаряжения, обмундирования и качества ружей до финансовых вопросов обеспечения казачьей службы. Мы же хотели бы выделить статьи выпускника Николаевской академии Генерального штаба уральского казачьего офицера, с 1870 г. служившего в Главном штабе, в начале 1880-х гг. ставшего начальником статистического отдела Главного управления казачьих войск М.П. Хорошхина. Своими последующими работами и книгами он формировал в 1870—1880-х гг. в военных кругах тренд положительного отношения к боевым качествам казачества и признания важности для армии казачьей службы. Недаром именно перу М.П. Хорошхина принадлежит «Очерк истории казачьих войск» (1884), специально предназначенный для наследника престола Николая Александровича, будущего Николая II. Важно также отметить, что карьерный рост М.П. Хорошхина в центральных органах военного управления позволяет видеть в нем наиболее информированного о правительственной казачьей политике чиновника, регулярно публикующегося в периодической печати.
В статье «Заметки о порядке выставления на полевую службу и об организации казачьих конных частей» (1871) М.П. Хорошхин в первую очередь анализирует мобилизационные возможности казачества. Он заявляет о необходимости четкого разделения внутренней и полевой службы казачьих войск, в первую очередь донского, оренбургского и уральского, через конкретное определение количества требуемых казачьих частей в военное и мирное время; затрагивает проблемы пополнения убыли личного состава, организации нестроевой части в казачьих полках, которая, по его мнению, должна быть строго отделена от строевой и медицинской службы. Принципиальные основы новой организации казачьей службы М.П. Хорошхин видел следующим образом: «Выставление казачьим населением частей на службу, в сущности, не должно много различаться от принятого для населения остальных частей империи. На самом деле военная повинность казаков есть та же общеобязательная повинность, которую предполагается ввести у нас (здесь он имеет в виду подготовку общеимперского Устава о воинской повинности 1874 г. – В. А), с тою только особенностью, что возраст, в котором люди могут быть призваны на службу, не ограничен двумя, тремя годами, а распространен до 15 лет для полевой службы и 7 лет для внутренней; притом же казаки могут призываться на службу два-три раза. Поэтому если требования правительства в мирное время одинаковы в каждом войске и для каждого года, то казачьи части, находящиеся на внешней службе, могут сменяться не в полном своем составе, а частями». Вслед за К.П. Кауфманом М.П. Хорошхин считал, что «для пользы службы, для поднятия значения казаков было бы полезно ввести их в состав кавалерийской дивизии»164.
В статье «Порядок отбывания воинской повинности казаками» (1873) М.П. Хорошхин задается вопросами, «нужны ли в настоящее время казаки?» и «на каких основаниях устроить военную повинность казаков?». На первый вопрос он дает однозначный ответ «нужны», и в современной войне их предназначение он видит в сторожевой и разведывательной службе. М.П. Хорошхин констатирует тенденцию увеличения кавалерийских войск в европейских странах. Россия, по его мнению, не должна отставать в этом процессе, а потенциал роста кавалерии как раз заключается в казачестве. Что касается ответа на второй вопрос, то он оказался более подробным. В его детали мы вдаваться не будем, отметим в нем лишь два важных, на наш взгляд, момента. Во-первых, рассматривая все принятые в его время системы казачьей службы, М.П. Хорошхин отдельно и с пристрастием разбирает так называемую «оренбургскую». Напомним, что в «Положении о военном составе оренбургского казачьего войска, сроках службы и о способах их комплектования» (1867) была реализована идея о выделении так называемых служилых и неслужилых казаков. На основании четко определенной нормы выставляемого от войска количества нижних чинов жребий должен был определить, кто попадал в состав служилых казаков, а кто переходил в разряд войсковых «граждан», навсегда освобожденных от службы, но сохранявших право на владение землей с уплатой 4 р. в год в войсковой капитал. По мнению М.П. Хорошхина, «определение нормы служилого класса влечет за собой для одной части населения усиление служебных требования и сопряженных с ними расходов; для другой части, напротив – значительное облегчение. Можно полагать, что развитие благосостояния и гражданственности едва ли будет, при этих условиях, равномерным между всеми обывателями»165. В связи с этим он повторяет свой тезис о том, что казачья служба в «новой» редакции должна быть общеобязательной как в Донском и Уральском войсках. Наконец, во-вторых, часть предложений (догадок) М.П. Хорошхина по «устройству военной повинности казаков» будет реализована в «Положении о военной службе Донского войска» (1874) и «Уставе о воинской повинности Войска Донского» (1875).
Публикации М.П. Хорошхина, а также И. Дукмасова, С. Смоленского и др.166 размещались параллельно с работой особых комиссий, как местной, так и центральной, по подготовке военной реформы среди казачества. Однако в отличие от ситуации 1860-х гг., когда на страницы донской печати специально выносились на обсуждение те или иные проекты грядущих преобразований, в 1870-х гг. о такой тесной взаимосвязи вряд ли можно говорить. На наш взгляд, Военное министерство и войсковая администрация, имея негативный опыт проявления на Дону в начале 1860-х гг. казачьего недовольства даже не результатами, а только преобразовательными планами, опасались непредсказуемой реакции казачества по поводу возможных изменений его главной «привилегии» – «образа служения». Поэтому промежуточные результаты деятельности соответствующих комиссий не выкладывались в публичную сферу.
Разработка основополагающих документов казачьей военной реформы 1874–1875 гг. велась с 1870 г. Ее этапы, ключевые положения, обсуждение спорных моментов, роль отдельных личностей в продвижении проектов реформы и т. д. отражены в монографии молодого ростовского историка А.Ю. Перетятько167. К этой важной для казачьей историографим книге мы хотели бы добавить несколько наблюдений, проясняющих позицию центральной власти по принципиальным вопросам организации и содержания реформаторской деятельности.
Судя по всему, донская комиссия была созвана в Новочеркасске не менее чем за 6 месяцев до образования в Санкт-Петербурге в начале ноября 1870 г. собственно двух центральных комиссий (первая – по уставу о воинской повинности, вторая – по устройству вооруженных сил), отвечавших за создание общеимперского Устава о воинской повинности, главного детища военного министра Д.А. Милютина168. По крайней мере, о разнице в 6 месяцев пишет сам министр в конфиденциальном письме к в. н. а. М.И. Черткову от 5 ноября 1870 г. За этот срок, как считает Д.А. Милютин, члены комиссии должны были «убедиться, что нынешняя военная система Донского войска заключает в себе действительно существенные недостатки и что не какая-то предвзятая мысль… побуждает Военное министерство настаивать на необходимости некоторых преобразований в Донском войске, а настоятельная необходимость привести это войско в уровень с современными требованиями военного дела, т. к. в случае европейской войны из всех казачьих войск Донское будет всегда играть первостепенную роль и правильное устройство в нем военной части может иметь существенное влияние на исход целой войны». Д.А. Милютин упоминает о недостаточности кавалерийских частей в составе русской армии по сравнению с европейскими вооруженными силами. Однако пополнение кавалерии «при нынешнем состоянии наших финансов и при предстоящем неминуемом увеличении военных расходов169… совершенно невозможно», следовательно, по мнению военного министра, «естественным средством для усиления нашей кавалерии представляется, прежде всего, казачье население, предназначенное исключительно для кавалерийской службы, не несущее поэтому никаких других государственных тягостей и наибольшая и самая надежная часть которого – войско Донское, Кубанское и Терское – со времени окончания военных действий на Кавказе сделалось совершенно свободною для внешней войны». В письме также приводится краткий проект новой системы отбывания воинской повинности в войске Донском (см. приложение 10), разработанный Главным управлением иррегулярных войск (далее – ГУИВ). Раскрывая его содержание, Д.А. Милютин посчитал необходимым дважды подчеркнуть, что проект не имеет значения «обязательной программы» для членов местной комиссии, последние всего лишь должны руководствоваться «общими государственными интересами и современными военными требованиями». Завершая письмо, Д.А. Милютин пишет о неизбежности изменений и дополнений проектируемых предложений со стороны комиссии, а также о наличии на Дону «лиц, относящихся весьма недружелюбно ко всяким изменениям старых порядков». Но министр выражает уверенность, что успех в этом деле все же будет достигнут «соединенными усилиями Военного министерства и местных деятелей, посредством возможных компромиссов как с той, так и с другой стороны»170.
В письме обращает на себя внимание упоминание о приблизительности программы для занятий донской комиссии, что недвусмысленно говорит о допущении властями определенной самостоятельности и инициативности в ее деятельности, и даже уступок в некоторых вопросах, если сам Д.А. Милютин, известный своей нетерпимостью к чужому мнению171, предполагает «компромисс» (!) в качестве эффективного средства для достижения поставленных целей.
Через полгода в мае 1871 г. начальник ГУИВ А.П. Богуславский в письме к в. и. а. М.И. Черткову еще более конкретизирует позицию Военного министерства. Он заявляет, что его ведомство «не считает положительно необходимым применить непременно к Донскому войску ту или другую систему отбывания казачьим населением воинской повинности, а желает только, чтобы относящиеся к сему предмету вопросы рассмотрены были на месте подробно и обстоятельно». По мнению А.П. Богуславского, донское войско бесспорно находится во главе всех других казачьих войск и имеет исключительно важное значение в случае европейской войны. В связи с этим оно вправе рассчитывать, что «при устройстве в нем военной повинности прежде всего будут приняты в соо