бражения местные условия и средства населения, а не те порядки, которые установлены для других казачьих войск». В то же время А.П. Богуславский считает полезным обсудить комиссией «выгоды и невыгоды» конскрипционной системы (в случае ее применения к войску Донскому), которая, «упрощая и регулируя все расчеты по наряду казаков на службу, с одной стороны представляет населению некоторый простор в его земледельческой, промышленной и торговой деятельности, а с другой дает возможность иметь строевые части, хотя в меньшем числе, но зато в более удовлетворительном состоянии». Тем более что, по убеждению начальника ГУИВ, такая система не противоречит предполагаемому введению всеобщей воинской повинности, так как в ней все равно будет допущен жребий в связи с очевидным избытком новобранцев. Подводя итоги письма, А.П. Богуславский пишет: «Без сомнения, если Донское войско найдет возможным привлекать к действительной службе все молодое поколение казаков, не налагая при том невыносимой тягости на население и финансы, то для государства ничего лучшего и желать нельзя, но необходимо, однако, иметь в виду, что привлечение это должно быть действительное, т. е. чтобы все формируемые войском строевые части составлены были из людей исправно снаряженных и достаточно подготовленных к военному делу и могли быть выставлены… сравнительно в короткий срок»172.
В течение 1871 г. в. н. а. М.И. Чертков в переписке с ГУИВ, комментируя промежуточные результаты деятельности донской комиссии, соглашается с тем, что «…коренной принцип общеобязательной для казаков службы, теперь тем более, когда это начало предполагается установить для всей империи, должно быть удержан в своей силе», а также признает, что программа Военного министерства «в основаниях своих совершенно согласуется с мнением здешнего общества». Таким образом, атаман подводит своеобразную финишную черту казачьей политике, проводимой Военным министерством с начала 1860-х гг., подразумевавшей разделение казачества на служилых казаков и неслужилых войсковых граждан и создание благоприятных условий преимущественно для последней категории казачьего населения.
Вместе с тем М.И. Чертков указывает и на проблемы, выявленные в ходе работы комиссии. Среди них атаман особо выделяет подготовленное комиссией обоснование срока казачьей действительной службы в мирное время менее 4 лет; финансовые трудности для войскового капитала при реализации военной реформы и, главное, неспособность войска «дать все число полков, какое от него ожидается»173.
Ответ Д.А. Милютина атаману от 16 декабря 1871 г. показал допустимые границы заявленного ранее «компромисса». Если общеобязательность воинской повинности для казаков всячески им приветствовалась, то упомянутые М.И. Чертковым финансовые аспекты военной реформы противоречили неоднократно прописанному во внутренних документах министерства требованию «сократить по возможности предстоящие расходы от казны» и потому были практически проигнорированы министром. Наибольшее внимание Д.А. Милютин уделяет утверждению о невозможности войска Донского выставить необходимое количество воинских частей. Министр не просто пишет, что вопрос этот имеет «важное государственное значение», но и подробно разъясняет свою позицию. Он вновь повторяет тезис об отставании русской армии в численности кавалерии по сравнению с аналогичными европейскими показателями. По мнению Д.А. Милютина, из-за «огромного протяжения нашей пограничной черты и по свойству лежащей сзади ее местности, нам необходимо иметь кавалерии гораздо в большей соразмерности, чем какому-либо из европейских государств, и, не имея в виду других средств пополнить недостаток наших вооруженных сил, правительство по необходимости должно обратиться для этого к казачьим войскам». И далее министр почти упрекает донское казачество в безответственности и неблагодарности – «если теперь Донское войско сократит размер своего воинского контингента до крайних пределов, то такое явление весьма трудно будет объяснить… не принимая даже при этом в расчет тех привилегий и льгот от всех государственных тягостей, которыми пользуются казаки». Для убедительности своих слов
Д.А. Милютин приводит цифровые показатели о так называемой «тягости» военной службы всех казачьих войск. Согласно этим данным, если Донское войско выставит требуемое от него количество частей, то число задействованных на службе казаков по отношению к общей численности всего мужского населения будет равняться около 17 %, аналогичный показатель по другим войскам составлял в Уральском войске – 27 %; Оренбургском – 20 %; Сибирском – 18,5 %; Забайкальском – 17 %; Терском – 16,5 % и Кубанском – 16 %. Сокращение донских частей члены комиссии планировали за счет уменьшения срока действительной службы до 3 лет. В связи с этим Д.А. Милютин категорически заявляет, что «4-летний срок службы в рядах и 12 лет в полевом – есть крайний предел, до которого может идти в настоящее время сокращение служебного срока казаков»174.
Сохранение «государственного заказа» на количество частей от донского казачества и 4-летнего срока службы, наряду с ее обязательностью для всех казаков без исключения предопределили основное содержание новых Положения и Устава о воинской повинности войска Донского. Настойчивые попытки в. н. а. М.И. Черткова переложить на государственный счет расходы по предстоящему перевооружению войска и обеспечению донских полков на внешней службе были удовлетворены лишь частично175.
Таким образом, власть в угоду военным интересам предпочла не акцентировать внимания на предупреждении М.И. Черткова, ставшего, на наш взгляд, пророческим. В одном из писем атаман заявил о том, что, если не снизить финансовую нагрузку на войсковые капиталы «или равновесие в войсковых финансах (будет. – В. А.) недостижимо или войско остановится в гражданском своем развитии, жертвуя всеми средствами исключительно для одних воинских обязательств»176.
Проект реформы, разработанный местной комиссией, дополнялся и изменялся после обсуждения и вынесения экспертных заключений различными инстанциями, необходимых для превращения его в закон. Наконец, 14 октября 1874 г. Военным советом при министерстве было утверждено новое «Положение о военной службе Донского войска», а 17 апреля 1875 г. уже Государственным советом введен в действие «Устав о воинской повинности Войска Донского». Разница между этими документами состояла в том, что Положение имело отношение исключительно к организации непосредственной службы в Донском войске, а Устав носил некий универсальный характер для того, чтобы впоследствии он мог быть применен ко всем казачьим войскам177.
Согласно этим документам178, все мужское население, относящееся к войсковому сословию, «подлежало без различия состояний, воинской повинности». Отбывать военную службу казаки обязаны были с собственным снаряжением и на собственных лошадях (см. приложения 11 и 18). Что касается казаков гвардейских частей, то они должны были иметь только лошадь, снаряжение же получали от казны. Денежный выкуп от воинской повинности и замена охотниками не допускались. Однако здесь имелось небольшое исключение – казак, освобожденный от наряда на службу, по разрешению войсковой администрации мог все же выйти на службу вместо одного из казаков той же очереди, то есть того же года.
Все, что выставляло войско Донское в качестве военной силы, разделялось на служилый состав войска и войсковое ополчение. В 5-й статье «Устава о воинской повинности войска Донского» говорилось: «Служилый состав войска назначается для исполнения лежащих на войске военных обязанностей, как в мирное, так и в военное время, войсковое же ополчение составляется лишь в чрезвычайных обстоятельствах военного времени».
Зачисление казаков в служилый состав происходило 1 января каждого года по достижении 18-летнего возраста. От воинской повинности освобождались только казаки «священнослужители христианского исповедания и православные псаломщики179, окончившие курс в духовных академиях и семинариях или в духовных училищах». Все же остальные казаки не миновали службы или ее эквивалента. Даже те из них, кто по тем или иным причинам являлся осужденным или имел физические недостатки, несовместимые с военной службой, все равно ее отбывали, только в виде денежной повинности. Размер повинности определялся станичным обществом, но не должен был превышать 15 р. в год. Эти деньги тратились на наем табунщиков к станичным табунам.
Зачисление в служилый состав производилось на основании так называемых возрастных списков. Эти списки составлялись ежегодно к 15 декабря станичными правлениями. В них вносились станичные «малолетки», вычисленные по метрическим книгам или по личным заявлениям, достигающие в течение года 18-летия, по времени рождения, а рожденные в один день – по жребию. Списки обязательно вывешивались в станичных правлениях для всеобщего обозрения с целью исправления возможных ошибок в составлении очереди. Окончательная сверка и утверждение списка зачисляемых «в служилый состав малолеток» производились при участии офицера, присланного окружным атаманом. Офицером зачитывался составленный список на станичном сборе, затем он утверждался общественным станичным приговором, после чего «малолетки» приводились к присяге. Все дальнейшие перемены с казаками, вплоть до увольнения в отставку, также заносились в возрастные списки, служащие главным основанием для расчета службы каждого казака.
Общий срок службы для казаков устанавливался в 20 лет. Сама служба разделялась на три разряда: приготовительный (3 года); строевой (12 лет) и запасный (5 лет). Указанные сроки службы действовали в мирное время, в случае военных действий «казаки должны оставаться на службе до тех пор, пока того будет требовать государственная надобность». В течение первого года пребывания в приготовительном разряде казаки освобождались от натуральных и денежных личных повинностей. За это время они должны были подготовить все необходимое для службы снаряжение. Второй год казаки обучались военному делу в местах своего проживания. На третьем году они еще обязательно участвовали в выездных лагерных учебных сборах, длившихся один месяц. После окончания трехлетнего подготовительного срока казаки зачислялись в строевой разряд, предназначенный для комплектования строевых частей.