Николай Иванович Святополк-Мирский (1833–1898) правил на Дону рекордные 17 лет. Все другие донские атаманы второй половины XIX – начала XX в. так долго в этой должности не удерживались. Обстоятельства назначения Н.И. Святополк-Мирского в войско Донское пока неизвестны. Судя по тому, что он был по-настоящему первым боевым пехотным217, а не кавалерийским генералом среди донских атаманов, к тому же не имеющим гражданского управленческого опыта, можно предположить, что Н.И. Святополк-Мирский был ценен для Александра III и нового военного министра П.С. Ванновского в первую очередь такими качествами, как преданность престолу и дисциплинированность.
Представители донской либеральной общественности рубежа XIX–XX вв. атаманство Н.И. Святополк-Мирского рассматривали как сугубо консервативное явление в местной политической жизни. Для них атаман выглядел «крайним реакционером, ярым врагом общеобразовательных школ для казачества и не менее ярким ненавистником принципов самоуправления»218. Поводов для такого мнения о себе Н.И. Святополк-Мирский давал предостаточно219. В то же время было бы неправильно не заметить тех мероприятий, проведенных при Н.И. Святополк-Мирском, которые объективно отвечали потребностям военного, социально-экономического и культурного развития Донского края и казачества. Их только простое перечисление заняло бы несколько страниц. К наиболее же важным, на наш взгляд, следует отнести: учреждение Донского кадетского корпуса имени Александра III (1883); открытие Атаманского технического училища (1888); организацию Донского офицерского собрания (1892) с одновременным принятием «Положения об организации офицерского комплекта Донских конных частей»; распространение на казачьи части общих правил об управлении полков (1889); упразднение должности походного атамана (1890); переустройство станичного управления на основе «Положения об общественном управлении станиц казачьих войск» (1891); вхождение в состав ОвД Ростовского-на-Дону уезда и Таганрогского градоначальства (1887); увеличение войскового капитала в два раза к концу XIX в. и пр.
Однако главный вопрос – ухудшающееся экономическое положение казачества из-за роста требований военной службы – Н.И. Святополк-Мирский и его администрация решали недостаточно эффективно. Возможно, это было связано с почти враждебным отношением атамана к общественным инициативам, которые вторгались в пределы компетенции местных органов власти, и недооценкой проблемы как таковой. Только в последний год правления Н.И. Святополк-Мирского, который из-за болезни практически уже отошел от дел, было высочайше удовлетворено прошение донского дворянства об открытии комиссии «для исследования причин, подрывающих хозяйственный быт войска Донского, и для изыскания мер к восстановлению его экономического благосостояния».
Появление в 1899 г. в должности атамана гвардейского кавалерийского генерал-майора Константина Клавдиевича Максимовича (1849 – после 1917), думается, было обусловлено желанием высшей власти более оперативно отреагировать на выявленный кризис в Донском войске. К.К. Максимовичу вряд ли требовалось долго входить в курс дел в ОвД, так как он имел 6-летний опыт руководства Уральской областью и одноименным казачьим войском. Из атаманов, назначаемых на Дон после К-К. Максимовича до 1917 г., только Н.И. Одоевский-Маслов в доатаманский период не управлял каким-либо казачьим войском. Таким образом, с атаманства К.К. Максимовича можно говорить об определенной кадровой тенденции с более внимательным отношением имперского центра к подбору кандидатов с точки зрения их профессиональных качеств. Безусловно, управленческий опыт, добытый среди казачества, сам по себе еще ни о чем не говорил, и многое зависело от личных качеств атаманов. В этом смысле К.К. Максимович не сильно впечатлил донскую общественность220, как бы подтверждая отзыв о нем протопресвитера русской армии и флота о. Г.И. Шавельского, который писал: «Несмотря на огромный стаж пройденной в прошлом службы, этот генерал, при несомненной доброте и мягкости характера, представлял все же на редкость бесцветный тип человека. Кроме внешнего лоска и нарядного вида, ничем он не отличался. Прямо обидно было наблюдать, как первое возражение противника сбивало его в разговоре с толку и он сдавал позиции без бою. Жутко было представить этого человека во главе области, края… Но царь и царица, по-видимому, оделяли генерала Максимовича полным вниманием и благоволением»221. Но кажется, с одной очевидной задачей, вытекающей из общего контекста общественно-политической ситуации в стране и на Дону в начале XX в., К.К. Максимович все же справился. К революции 1905–1907 гг. донское казачество подошло с сохраненным большим запасом лояльности к престолу.
Атаманское звание было не только почетно и ответственно, но и предполагало для его носителей определенные привилегии. По заведенному с 1850 г. порядку, вступающему в должность в. н. а., вне зависимости от его происхождения (то есть казачьего или неказачьего), присваивался «в постоянное владение особый участок земли, в 10 тыс. десятин, из войсковых угодий». Участок состоял из 5 тыс. десятин земли в Задонских степях и 5 тыс. десятин в Усть-Медведицком и Хоперском округах. По условиям владения данные земли должны были «не застраиваться никакими капитальными постройками, исключая необходимых хозяйственных обзаведений; не заселяться ни своими, ни посторонними крестьянами; не продаваться, не закладываться, не завещаться по духовным и никаким иным способом никому в постороннее владение не отчуждаться»222. Атаманский участок присваивался по должности, то есть при смене атамана он переходил к другому владельцу. С 1863 г. донские атаманы проживали и работали в специально построенном войсковом атаманском доме или атаманском дворце в Новочеркасске, сохранившемся до сих пор. В 1866 г. в. и. а. было предоставлено право «при разъездах по делам службы в пределах войсковой земли производить из войсковых сумм прогонные деньги»223. С 1874 г. обладание атаманским земельным участком заменялось денежным содержанием в 15 тыс. р. в год. К этой сумме также добавлялись – жалованье по чину генерал-лейтенанта около 1300 р., столовые деньги около 3400 р. и «разъездные» около 570 р., выписываемые из войсковых сумм. Итого войсковой капитал на содержание атамана тратил в год около 20 тыс. р.224 Такой атаманский «оклад» вполне соответствовал жалованью, например, сибирских генерал-губернаторов225 и являлся весьма внушительной для того времени суммой. Кроме того, каждый донской атаман второй половины XIX – начала XX в. входил в состав «войскового казачьего сословия» и причислялся к той или иной станице, получая право на обязательный земельный пай в 1500 десятин.
Наряду с фактическими органами власти у казачьих войск, включая Донское, имелись и символические институты управления. Среди них наиболее важным являлся «Атаман всех казачьих войск и Шеф Донского атаманского полка». Это звание с 1827 г. получал каждый наследник русского престола. В учреждении «атамана всех казачьих войск» явно прослеживаются последствия декабристского восстания и желание Николая I укрепить свои личные связи с сохранившей верность казачьей военной силой. В то время она находилась за пределами регулярной армии, чья преданность оказалась под сомнением из-за событий 14 декабря 1825 г. На наш взгляд, для монархии функциональные обязанности «атамана всех казачьих войск», которые, кстати, не получили четкого определения226, не были приоритетными. Гораздо большее значение имела церемониальная практика, формирующаяся вокруг атамана-наследника и «работающая» на укрепление «мифа о царе и казаке»227. Казачья лояльность фиксировалась в особом порядке проведения на Дону по сути возрожденного при Николае I войскового круга, призванного демонстрировать единение всего донского казачества без различия сословно-правового статуса перед лицом монархии. Первый такой круг был созван в 1837 г. На нем в присутствии отца-императора наследник престола, будущий Александр II из рук в. и. а. М.Г. Власова получил пернач – знак атаманского достоинства228. В последующее время каждый приезд высочайших особ на Дон сопровождался организацией круга229. Кроме того, существовали также специально установленные праздничные дни для созыва войскового круга, которые приурочивались к датам получения войском каких-либо царских грамот или знаков отличий. Сам церемониал проведения круга (см. приложение 13) оставался практически неизменным вплоть до 1917 г., а вот периодичность его созывов менялась. До 1880-х гг. войсковой круг обязательно собирался четыре раза в год. В 1890 г. состоялось высочайшее повеление о закреплении пятиразового созыва круга: «1 января – в память Высочайшего пожалования войску в 1870 г. грамоты по случаю 300-летнего существования сего войска; 6 мая – в ознаменование дня рождения Наследника Цесаревича Николая Александровича, Августейшего атамана всех казачьих войск; 30 августа – в воспоминание дарованных Августейшими Самодержцами России войску Донскому прав и привилегий; 1 октября – в ознаменование дня назначения, в 1827 г. Атаманом всех казачьих войск Наследника Цесаревича; 17 октября – в память чудесного избавления Царствующей семьи от угрожавшей опасности при крушении Императорского железнодорожного поезда в 1888 году»230. В 1904 г. было установлено всего два дня для празднования войсковых кругов – 6 мая (день рождения Николая II) и 5 октября (тезоименитство231 наследника и атамана всех казачьих войск Алексея Николаевича). В расходной войсковой смете для созыва круга ежегодно предусматривался кредит в размере 1500 р. (по 750 р. на каждый круг) для организации бесплатного угощения нижним чинам, участвующим в церемонии (так называемая «войсковая хлеб-соль»), а также для салюта, иллюминации и пр.232 При этом соблюдалось правило, утвержденное еще в 1883 г., по которому в случае непразднования круга или наличия к концу года каких-либо денежных остатков от кредита войсковая администрация получала возможность эти суммы «обращать в войсковой капитал»