Новое явление на дорогах Московского государства: почтари в их орленых кафтанах, надобность в том, чтобы почта не запаздывала и не подвергалась захвату лихими людьми, вызывает заботу правительства о добром состоянии дорог и безопасности на них, и в конце XVII века состоялся ряд правительственных распоряжений о почине дорог и охране их.
Содержание самых дорог было возложено, по Уложению 1649 года, на придорожное население, причем строго было расписано, кому где, как, в каких случаях «гати, мосты и плотины починивати, чтобы на тех мостах и гатех проезжим всяким людем ни за чем простою и задержания и убытков не было». Устройство на реках плотин и рыбных ловель, мешающих судоходству, строго запрещалось, как и запашка дороги. В 1650 году изданы были еще дополнительные правила о содержании дорог и охране безопасности на них. Эти заботы возлагались на придорожное население.
Правительство строго требовало, чтобы все обыватели ездили по «пошлым» дорогам и не смели прокладывать мимо них иных путей. Требовалось это в целях полицейских и казенных. Перед каждым городом, при въезде в него и выезде, а также перед большими перевозами стояли караулы, следившие за проезжими и строго опрашивавшие, кто куда едет и зачем. Если проезжий не мог дать удовлетворительного ответа на эти вопросы или просто казался подозрительным, его хватали, сажали в «темную» при яме, а потом пересылали в город, в земскую избу или к воеводе, и отпускали только тогда, когда убеждались, что он действительно то лицо, за какое выдает себя. Поле для всяких вымогательств было тут обширное, и проезжему приходилось на своем пути не раз тряхнуть мошной, чтобы несокрушимым доказательством в виде денежной подачки удостоверить свою личность перед слишком навязчивым стражем.
Во время эпидемий и поветрий по дорогам Московского государства расставлялась особенно усиленная стража, ограждавшая живой стеной неблагополучные по болезни местности. В таких случаях останавливалось всякое движение по дороге. Тех, кто пробовал проникнуть в заразную местность или выехать из нее, а также тех, кто думал проехать по незнанию, хватали и сжигали безжалостно с экипажем, со всей кладью, с лошадью. Часты такие случаи не были, конечно, но и единичными их назвать нельзя. Дошедшие до нас царские указы грозят смертною казнью всякому, кто в заразное время будет пытаться пройти тайно сквозь заставу и будет на том пойман. Казнью же указы грозили и нерадивым стражам. В Новгородской летописи под чумным 1551 годом записано: «Был клич в Новгороде (благополучном еще по чуме) о приезжих псковских (где чума уже свирепствовала), чтобы все они ехали вон тотчас из Новгорода с товарами своими; а поймают псковича на другой день в Новгороде с товаром, то, выведши его за город, сжечь его с товаром и с телегой, а найдут псковича у кого во дворе, то хозяина двора бить кнутом, а псковича сжечь. И была застава на псковской дороге, чтобы купцы с товарами не ездили ни из Пскова в Новгород, ни из Новгорода в Псков». Когда мор охватил большое пространство, такие заставы были поставлены по всем дорогам. Обыватели, однако, плохо понимали пользу подобных мер, а на исключительную строгость отвечали тем, что, спасаясь от мора, пробивались сквозь заставы силой, вооруженные, а самые заставы жгли и сторожей избивали.
Ставили до дорогам заставы и для того, чтобы не пропускать в страну лишних слухов: известен случай, когда царь Борис, при вести о первом самозванце, оцепил стражей всю литовскую границу, и не стало тогда ни проходу ни проезду мимо строгих «сыщиков».
Кроме таких случайных и временных полицейских застав, старинную русскую дорогу пересекали еще постоянные заставы, на которых собирали с проезжих и с везших различные товары многочисленные казенные сборы. Эти заставы тоже располагались у въезда и выезда городов, у крупных селений, у мостов, у перевозов, и всюду проезжий должен был платить. Особенно тяжело приходилось от этих сборов торговым людям.
Брали проезжую пошлину и с товаров, и с самих проезжих. Каждая проезжая пошлина имела свое название. Главнейшей такой пошлиной был «мыт» – сухой и водяной. Эта пошлина собиралась с возов (сухой мыт) и с судов (водяной мыт) с товарами. Мыт – одна из самых древних, известных нам, пошлин; назывался этот сбор также подужным, полозовым (полозья, т. е. с саней) и просто мытом с возов и саней. По отношению к судам этот сбор носил еще название посаженного, если брали с длины судна, носового, побережного (т. е. за причал) и т. п.
Если торговый человек хотел объехать заставу, чтобы избежать платежа, его хватали и заставляли платить «промыт» и заповедь, т. е. усиленную пошлину с товаров и штраф.
Мытник, т. е. чиновник, собиравший этот сбор, должен был неотлучно находиться при заставе, иначе купец мог проехать заставу мимо, не уплатив ничего.
Брали по дорогам на казенных заставах еще пошлины, которые носили название «годовщины», «задних колачей» и «костки». «Годовщину» собирали с каждого человека при возе или на судне при проезде мимо городов или торжков и при прибытии в город или торжок. «Задние колачи» собирали с купцов, возвращавшихся обратно с торга: это был своего рода гостинец, который расторговавшийся купец вносил в казну. «Костка» была сбором вроде годовщины, но с такой разницей, что ее брали на каждой не только большой, но и малой заставе.
Затем все торговые и неторговые проезжие должны были уплачивать при проезде по мостам и через реки на паромах «мостовщину» и «перевозы». Правительство отдавало обыкновенно все эти сборы на откуп желающим сбирать их. Откупщики вносили в казну определенную сумму и получали право собирать ее, обыкновенно год, с проезжих.
Когда добровольных откупщиков не находилось, правительство приказывало взять сбор на откуп кому-либо из окрестных богатых жителей, указывало сумму, какую должен этот мыт дать в год, и недобор взыскивало с невольного откупщика. Нечего и говорить, к какому обилию всяких злоупотреблений и недовольств приводило все это устройство. Торговые люди постоянно и неотступно жаловались на такой порядок сбора проезжих пошлин и указывали на их разорительное обилие. «Тии откупщики врази Богу и человеком, а немилосердием ревнуют прежним окаянным мытарем и прочим злодеем, – читаем в официальном документе, относящемся к 1653 году, – сидят по мытам и по мостам на дорогах, берут с товаров проезжую пошлину, и мыт, и мостовщину не по указу, а лишнее, воровски, и придираются к проезжим торговым и всяких чинов людям своим злым умыслом напрасно, и правят на тех людях промытные деньги и задерживают их, и от того им в торгах их чинится бесторжица и убытки великие; торговые люди торговых промыслов отбыли, и иные многие обеднели, меж двор скитаются, и податей взять стало не на ком и служб служить некому, а откупщики и мытники теми богоненавистными откупы прибытки себе чинят многие, и мир в том их промысле погибает».
Признав убыточность и несправедливость столь дробного обложения, правительство отменило в 1654 году почти все мелкие торговые и проезжие пошлины, заменив их одной рублевой пошлиной, которую стали взимать с продавца и покупателя при продаже товаров. Это распоряжение избавило проезжих людей от частых остановок и произвольных задержек на пути со стороны всяких сборщиков и упорядочило и самый сбор. Устроив его по городам, правительство этим самым получило большую возможность наблюдать за его верностью и правильностью.
Остались и на вторую половину XVII века из прежних торговых пошлин перекупная, взимавшаяся с товаров, продававшихся с весу, пятенный сбор и анбарщина. Перекупная пошлина взималась только с покупателя, приобретавшего товар для перепродажи. Из дорожных сборов реформу налогового обложения 1654 года пережили мостовщина и перевоз. Внутренние таможенные пошлины рублевая и перекупная, а также дорожные пошлины – мостовщина и перевоз просуществовали до 1754 года, когда были отменены указом императрицы Елизаветы Петровны.
Так жила большая дорога в московское время и таковы были условия передвижения по ней.
Надо признать, что такое состояние путей сообщения не могло способствовать усилению движения по обширному пространству страны, провозу товаров и разъездам людей. Жизнь застаивалась. Люди привыкали сидеть на месте и довольствоваться тем, что они на месте получали для прожитка. Поехать куда-нибудь для русского человека и теперь целое предприятие, вызывающее множество осложнений, кажущихся трудными, а тогда это действительно было трудно и опасно и, кажется, до такой степени, что память об этих трудностях и опасностях надолго пережила их и сказывается еще и теперь в характере русского человека, как тогдашняя деревянная Русь чувствуется и сказывается в приземистых серых деревянных постройках современных глухих уездных городков, а большая дорога XVI и XVII веков живо напоминает себя в любом современном проселке, который повинуется своими извилинами каждому встречному препятствию, пригорку или оврагу и часто беспомощно упирается в широкую реку, через которую нельзя переехать, потому что снесло полой водой мост, или никак не дознаться паромщика, спокойно оставившего свой паром и ушедшего на деревню в надежде, что, дескать, авось сегодня никто не поедет…
Главнейшие пособия: Н. Аристов «Промышленность древней Руси»; И. Гурлянд «Ямская гоньба в Московском государстве до конца XVII века»; И. Хрущов «Очерк ямских и почтовых учреждений от древних времен до царствования Екатерины II»; Гр. Дм. Толстой «История финансовых учреждений России»; E. Осокин «Внутренние таможенные пошлины в России»; А.С. Николаев «Общий очерк развития русских путей сообщения до конца ХVII века».
Славяне на Днепре. Картина Н.К. Рериха. 1905 г.
Рясны и колты с изображением фантастических птиц. XII—XIII вв.
Рюрик, Синеус и Трувор. Миниатюра Радзивилловской летописи. XV в.
Меч викинга
Корабль викингов. VII—IX вв.
Викинг-наемник. Деталь мозаики из храма Св. Софии в Константинополе. XI в.
Крещение Руси. Миниатюра Манасиевой летописи. Болгария. XIV в.