Дружина делилась на старшую и младшую. Старшие дружинники именуются в летописи «княжи мужи» или «боляре»; младшие носят название «отроков», «детских» или зовутся словом варяжского происхождения «гридь». Княжим мужам и боярам князья поручали «посадничество» и «тиунство», т. е. наместничество в волостях и суд со сбором дани; старшие дружинники предводительствовали войском князя и были его ближайшими помощниками и советниками. Младшие дружинники составляли основу военной силы князя и по поручению князя могли занимать различные мелкие должности при его дворе и в управлении. И старшие и младшие дружинники были вольные слуги князя; они служили тому или иному князю, какому хотели, по уговору с ним, за определенное жалованье деньгами, землей или доходным местом. Вместе с князьями передвигались они из города в город, по мере того как передвигался по лествице старшинства сам князь. При этих переходах князей из волости в волость вольные люди могли и не переходить вместе с князем и, оставаясь на месте, вступали в дружину другого князя. Вступая на службу к князю, дружинник целовал крест на верность и добро своему князю.
Князь со своей стороны должен был держать в чести свою дружину, не жалеть для нее ничего и обо всем всегда думать и советоваться со своей дружиной. Считалось невозможным решать какое-либо дело соглашением одних князей без согласия их дружин. Если князь «не любил думы с мужами своими», то это ставили ему в упрек. «С мудрым думцею, – читаем в одном тогдашнем сказании, – князь высокого стола додумается, а с лихим думцею думает и малого стола лишен будет»; только тех князей «полки крепки и города тверды», у которых «дума добра». Добрый князь считал себя обязанным «любить и покоить» свою дружину, «являть» ей свою думу. Дружина Владимира Святого, как читаем в летописи, как-то выразила желание, чтобы князь приказал подавать на пирах золотую посуду, и Владимир исполнил это желание; заметив: «Сребром и златом не имам налести дружины (т. е. не добуду дружины), а дружиною налезу сребро и злато, якоже дед мой и отец мой доискался дружиною злата и сребра»… Из всего, что князь добывал войной и торговлей, значительную долю отдавал он своим дружинникам. Дружина в свою очередь дела князя считала своим делом и была готова сложить голову за доброго к ней князя. «Где твоя голова, князь, ляжет, там и мы свои сложим!» – отвечали Святославу его дружинники на призыв князя биться крепко с врагами и не посрамить земли Русской. Но, если князь замышлял какое-либо дело без ведома дружины, дружинники говорили своему князю: «О собе еси, княже, замыслил; а не едем по тобе; мы того не ведали».
«Князю принадлежал выбор советников: он мог изменять состав своего совета, но не считал возможным остаться совсем без советников»… Князь Мстислав отставил от службы двух своих дружинников за то, что их холопы украли коней из княжеского табуна. Отставленные дружинники, злобясь на Мстислава, наговорили другим князьям во время похода в степь, что Мстислав хочет схватить их. Те всполошились и потребовали от Мстислава, чтобы он поклялся крестом и Св. Евангелием, что не мыслит на них лиха. Мстислав спросил свою дружину, как ему быть? Дружинники посоветовали князю Мстиславу согласиться на крестоцелование и сказали при этом: «Ты, князь, прав перед Богом и людьми; тебе нельзя было того (т. е. измены братьям) без нас ни замыслить ни сделать, и мы все ведаем твою истинную любовь ко всей братии». Так дружина ручалась за правоту своего князя, потому что знала все его намерения; вот почему при решении споров князей, когда они целовали крест друг другу на мир и согласие, целовала крест и дружина мирившихся князей.
При княжеских дворах XII и XIII веков находился довольно значительный круг сановников; то были: тысяцкий с сотскими – начальник городского ополчения, дворский или дворецкий, печатник, стольник, меченоша, мечники, конюший, седельничий, покладник или постельничий, ловчий, ключники, тиуны, осменники и мытники, бирючи, подвойские.
Одни из них были дворцовые слуги невысокого чина, как видно по названию должностей; другие, напротив, составляли при князе высшее правительство. Тысяцкий и дворский принадлежали к «великим боярам», и в рассказах летописи они часто являются самыми видными и влиятельными сановниками. Высокое положение занимали также дворецкий, стольник, мечник, печатник. Часто упоминаются в летописях тиуны. Тиуны служили у князя по хозяйству во дворце и управляли его загородными селами; эти тиуны могли быть из холопов князя; но были еще правительственные тиуны, которым князь поручал суд и расправу в городах своего княжества, даже в столице: они считались в числе важных сановников с большою властью.
Свой двор, свою дружину князь содержал преимущественно тем, что он получал как правитель и защитник земли. Это были разные дани, судебные и иные пошлины. Сев на новом столе, князь размещал по городам и волостям княжества своих мужей и детских, оставляя некоторых при себе для разных правительственных и дворцовых надобностей.
Сами князья по своему происхождению были варяги, и дружины первых князей, конечно, состояли из варягов же. Потом, по мере того как князья все более ославянивались, ославянивались и их дружины, в состав которых стали входить лица и славянского происхождения и других народностей – финнов, хазар, поляков, торков, печенегов и половцев. Но еще долго-долго старые исконные дружинники любили указывать на свое варяжское происхождение, которое свидетельствовало о старинной службе князю в первых рядах его советников.
«Когда князь жил дома, совет собирался при нем, по-видимому, ежедневно, рано по утрам. Встретив молитвой восход солнца, сходив в церковь, князь садился “думать с дружиной” и “оправливал людей”, судил… Князь часто думал со своими мужами и в поле на походе или в стане под осажденным городом. Поход обыкновенно сопровождался рядом совещаний с боярами; князь не делал шага, не размыслив с дружиною, не поведав мужам думы своей и не спросив их совета. Предметом совещаний, о которых рассказывает летопись, чаще всего служили военные дела и отношение князя к братии, к другим князьям. Как оборонить землю Русскую от поганых, предпринять ли поход в степь или в другую русскую волость против соперника, какою идти дорогою, мириться ли с врагами, как поделиться волостями: все эти вопросы князья решали “сгадав с мужи своими”. В присутствии бояр князь творил суд и расправу, по совету с ними заключал договоры с иноземцами, издавал новые законы, делал предсмертные распоряжения о своем княжестве, изменял порядок княжеского преемства… Летопись иногда с живым драматизмом изображает ход думских совещаний, описывает поднимавшиеся на них прения, передает речи, какие держали бояре к князьям и князья к боярам, излагает возражения, какие вызывал князь со стороны думцев своим предложением. Князь или соглашался с боярами, или же ему “бяшеть нелюбо, еже ему тако молвять дружина”, и он поступал по-своему… Иногда совет разделялся и высказывались различные мнения; князь выслушивал обе стороны и решал вопрос, присоединяясь к одной из них. Ход дела осложнялся еще влиянием или прямым вмешательством других политических сил, с которыми должны были считаться князь и его думная дружина: городского веча, духовенства, союзных или служилых инородцев… В особо важных случаях присутствовал в боярском совете местный епископ или его наместник». Раз на таком совещании, обсуждавшем поход князя против его родича, уважаемый всеми игумен одного киевского монастыря никому не давал слова молвить в пользу похода, говоря: «Меньше греха нарушить крестное целование, чем лить кровь христианскую». Он созвал «весь собор иерейский», который сказал князю: «Мирись! берем на себя твой грех». Князь послушался собора и плакался об этом всю жизнь, замечает летописец.
Дружинники передвигались по областям, следуя за своим князем, по мере того как он подвигался по лествице родового старшинства из города в город. Но с половины XII века, когда на смену очередного по старшинству владения начинает устанавливаться иной порядок владения и князья больше начинают стремиться к тому, чтобы создавать себе свои личные владения, которые бы не выходили из нисходящего потомства каждого отдельного князя, боярство тоже становится более оседлым. Бояре начинают приобретать крупные земельные владения и прочно устраиваться в отдельных княжениях. Летопись начинает говорить о боярах киевских, черниговских, галицких. Эти бояре менее связаны с князем, заметно больше заботятся о своих владениях, о своем общественном положении в волости, забирают в свои руки вече, больше служат земле и своим выгодам, нежели князю. Тогда, со второй половины XII века, и вырастает в городах и волостях Русской земли новое боярское сословие, оседлые богатые землевладельцы. Падение торговли, замена этого, прежде главного, источника народного богатства земледелием, конечно, еще более усиливает положение в тогдашнем обществе землевладельческого боярства.
Так можно в общих чертах представить себе основу княжеско-вечевого и дружинного устройства правительства Русской земли в киевское время.
Главнейшие пособия: В.О. Ключевский «Курс русской истории» ч. I; Его же «Боярская дума древней Руси»; И. Линниченко «Вече в Киевской области»; В.И. Сергеевич «Вече и князь»; А.Е. Пресняков «Княжое право в древней Руси»; М.Ф. Владимирский-Буданов «Обзор истории русского права».
Закон и суд во времена Русской Правды
По мере того как создавалась Русская земля, усложнялись общественные отношения и возникало государство, постепенно вырабатывались и те правила общежития, которыми определяется отношение людей друг к другу, всех к каждому и каждого ко всем, на основе общей пользы и выгоды ради всеобщего мира и тишины; создавалось, другими словами, право страны, которое прежде всего и больше всего выражается в суде, разбирающем те столкновения отдельных лиц друг с другом, которые эти лица не в силах помирить своими средствами, и им приходится обращаться к той силе, власть и значение которой они признают. Пока государства не было и люди жили отдельными родами и племенами, судьей всех споров и разногласий, карателем всех преступлений и проступков был в роде – старейшина рода, в племени – старейшина племени, один или сообща с наиболее старейшими главами отдельных семей. Этот суд творился на виду у всех и сводился к тому, что устанавливал вину преступившего обычаи человека и отдавал его в распоряжение того, кто потерпел от обиды. Обычай установил и степень взыскания с виновного. Если виновный нанес кому-либо материальный ущерб, то должен был возместить сделанную