– Брате, еси старей; почни глаголати, како быхом промыслили о Русской земли?
– Брате, ты почни! – сказал Святополк.
– Како я хочю молвити! – отвечал Владимир. – А на мя хотять молвити твоя дружина и моя, рекуще: хощеть погубити смерды и ролью (пашню) смердом! Но се дивно ми, брате, оже смердов жалуете и их коний, а сего не помышляюще, оже на весну начнеть смерд тот орати (пахать) лошадью тою, и приехав половчин ударит смерда страдою и поимет лошадь ту и жену его и дети его и гумно его зажжет; то о сем чему не мыслите? – т. е. об этом отчего не думаете?
– Право, воистину тако есть! – сказали дружинники.
Тогда и Святополк заявил:
– Се яз, брате, готовь есмь с тобою!
Послали к другим князьям звать их в общий поход против степи. Одни пришли, другие медлили. Олег Святославич, старинный приятель половцев, не раз наводивший их полчища на Русскую землю при своих «которах» с братьями, сказался больным. Князья привели с собой дружины конные и пешие. Пехоту посадили в лодки и вниз по Днепру отправили до Хортицы. Конница шла берегом. От Хортицы войско углубилось в степь. Половцы, узнав о походе русских князей, встревожились, и хан Урусоба предложил просить мира у Руси. «Они станут с нами биться крепко, – говорил старый хан, – потому что мы много зла наделали их земле». Но другие ханы возразили Урусобе: «Если ты боишься Руси, то мы не боимся; избив этих, пойдем в их землю, возьмем их города, и кто тогда защитит их от нас?»
Русские князья тоже сознавали, какое трудное дело стоит перед ними. В поход они пошли, усердно помолившись. С войском шли священники, и степь оглашалась молитвенными песнопениями, призывавшими победу русскому оружию. И князья и войско шли «поборать» за всю Русскую землю и за христианство. Борьба предстояла тяжелая. Половцы славились как храбрые и искусные воины, и русские хорошо знали их тяжелую руку.
С криком и гиканьем бросались половцы на неприятеля и стремились смять его своей неудержимой конной волной. Встретив отпор, половцы быстро поворачивали назад и неслись от неприятеля, осыпая его ряды стрелами. Русские начинали преследовать бегущих половцев, как вдруг с боков и с тыла налетали свежие половецкие отряды, спрятанные раньше в засаду, к которой первое нападение должно было приманить русских.
У половцев был свой военный порядок, которого они и держались при встрече с врагом. Позади первого строя, состоявшего из отдельных отрядов, построенных клиньями, стояли у них всегда запасные силы, оберегавшие кстати тыл и фланги. Между клиньями передовой линии и тылом половцы устанавливали телеги, в которые прятались жены и дети. В случае неудачи половцы ставили в круг свои телеги, покрывали их бычьими шкурами и из-за такой ограды яростно отбивали приступы неприятеля. Телеги устанавливались так, чтобы между ними образовывались извилистые тесные проходы. Горе было неприятелю, если он забирался в эти проходы, а сами половцы быстро выносились на своих конях по этим проходам в поле, наносили врагу кровавый урон с тыла и снова скрывались за свои телеги.
Русские князья в степном походе держались вместе, чтобы при встрече нанести врагу сразу решительный удар. Завидя неприятеля, русское войско устраивалось к бою. Наличная сила делилась на три части – центр, правое и левое крыло. Центр должен был вести главное нападение или принять главный удар половцев, а крылья стремились устеречь центр от неожиданного нападения, охватить неприятеля и ударить на него сбоку, а если удастся, то и с тылу. Вперед высылались легкие отряды конницы, которые имели задачей навести неприятеля на русские силы так, как это было удобно вождям. Перед главными, хорошо и крепко вооруженными отрядами помещались стрелки из лука; дождем метких стрел встречали они налет половцев и вносили смятение в их ряды.
Передовой отряд половцев был истреблен русскими. Не выдержали столкновения с русскими и главные половецкие силы. Разгром был полный. Погибло двадцать ханов половецких. Одного Белдюза взяли живым и привели к князю Святополку. Белдюз давал за себя выкуп – золото, серебро, коней… Святополк отослал пленника к Владимиру.
– Сколько раз вы клялись не воевать, – сказал хану Мономах, – а потом все воевали Русскую землю. Зачем же ты не учил сыновей своих и родичей соблюдать клятву, а все проливал кровь христианскую? Так будь же кровь твоя на голове твоей!.. – Хана убили.
С богатою добычею вернулись русские князья домой. Но ожидания их, что ослабленные половцы долго не смогут грабить Русскую землю, не оправдались. Через год возобновились набеги. Снова началась мелкая война на степных окраинах. В 1111 году «думою и похотеньем» Мономаха снова был устроен поход князей в степь, в самую глубь половецких кочевий на Дону. В этом походе были разгромлены два больших половецких становища, их города; половцы были разбиты в двух яростных сражениях, когда от столкновения воинов и лязга оружия точно гром гремел, как рассказывает летопись. Победители взяли многое множество пленных и добычи.
– Как это вас была такая сила, – спрашивали пленных, – а вы не могли бороться с нами и бежали?
– Как нам было с вами бороться? – отвечали пленные половцы. – Когда незнаемые воины ездят над вами светлые и страшные и помогают вам.
«То были ангелы Божии, – поясняет свой рассказ летописец, – от Бога посланные помогать христианам; ангел вложил в сердце Владимиру Мономаху возбудить братьев своих на иноплеменников. Так с Божией помощью пришли русские князья домой, к своим людям, со славою великою, и разнеслась слава их по всем странам дальним, дошла до греков, до венгров, ляхов, чехов, дошла даже до Рима».
Восторженное сказание летописи об этом донском походе на половцев является для нас живым свидетельством того великого значения, какое придавали современники этому подвигу князей за Русскую землю. «Времена Святослава Старого вышли из памяти, а после никто из князей не ходил так далеко на восток, и на кого же? – на тех страшных врагов, которых Киев и Переяславль не раз видели под своими стенами… Половцы побеждены не в волостях русских, не на границах, но в глубине степей своих; отсюда понятно религиозное одушевление, с каким рассказано событие в летописи: только ангел мог внушить Мономаху мысль о таком важном предприятии, ангел помог русским князьям победить многочисленные полчища врагов; слава похода разнеслась на Руси, и какую славу заслужил главный герой предприятия… Надолго остался Мономах в памяти народной, как главный и единственный герой донского похода; долго ходило предание о том, как пил он Дон золотым шеломом, как загнал окаянных агарян за Железные ворота».
Владимир Мономах задачей жизни ставил себе устроить борьбу с половцами сообща, всей землей. Во всей полноте осуществить эту задачу ему не удалось. Другие князья не видели пользы от походов в глубь половецких степей.
Отдаленные от степи русские области, которые не видывали половецких набегов на свои нивы и села, сторонились от участия в далеких походах. На предложение идти в степной поход князья таких областей отвечали: «Не можем своей земли пусты оставити». Когда сын Мономаха, Мстислав, звал себе на помощь к Переяславлю против Боняка полоцких князей, то эти князья не пошли и даже, как замечает летопись, «молвяху Бонякови шелудивому во здоровье». Смольняне, призванные на защиту Руси в 1185 году после знаменитого неудачного похода в степь Игоря новгород-северского, дошли только до степной границы и дальше идти не хотели. «Мы пошли только до Киева, – говорили они, – и если бы здесь была война, мы дрались бы; зачем нам искать неприятеля где-то в другом месте? Мы уже утомились».
Итак, планомерной наступательной борьбы со степью не устроилось на Руси XI и XII веков. Большие походы, которых за данное время можно насчитать семь, отрывочные и редкие, мало достигали той большой основной цели, какую ставил себе Мономах. Разбитые кочевники рассыпались в разные стороны по необъятному пространству степей; преследовать их там было и бесполезно и невозможно. Князья возвращались домой «со славою и честию великой», а половцы, собравшись с силами в недостижимой глубине своих степей, снова придвигались к границам Русской земли, и снова их быстроконные свирепые отряды жгли и грабили землю, убивали и уводили в плен жителей.
Князья пытаются вступать с половцами в мирные соглашения, роднятся с половецкими ханами, женясь на их дочерях, платят половцам выкуп. Но это плохо помогало. Породнится князь с одним ханом, будут грабить землю другие; не было возможности дать выкуп всем ханам. В свои усобицы князья слишком часто сами вовлекали половцев, наводя их на волости своих недругов и соперников. И в конце концов половцам куда же более стали ведомы пути в Русскую землю, нежели русским князьям дороги к вежам половецким.
Княжеские усобицы и половецкие набеги несли гибель единству и силе Русской земли. И то и другое зло земля не умела побороть, последствием же было все большее дробление Руси и ослабление ее.
В XII веке, при правнуках Ярослава и их ближайших потомках, Рюриково племя так разрослось, что князьям владеть землей сообща и передвигаться по княжениям на всем пространстве стало невозможным; если возникали затруднения при установлении старшинства у детей Ярослава, когда весь княжеский род был невелик, то при разрастании рода соблюдать очередь старшинства и порядок замещения столов становилось делом совершенно безнадежным, особенно после того, как жизнь и обстоятельства нарушили естественный порядок этих очередей чуть ли не при самом установлении их. Поэтому в XII веке становится заметным стремление князей, отдельных ветвей княжеского рода, утвердиться каждой в различных областях с тем, чтобы владеть такой областью вместе лишь с ближайшими родичами и передвигаться по княжениям только в пределах той области, где князья сумели утвердиться. И в народе тоже становится заметно стремление держаться за князей какой-нибудь определенной линии, так как смены князей, мирные и немирные, и чаще немирные, чем мирные, очень тяжело отзывались на быте и жизни народа. Киевляне упорно держатся Мономаховичей, и у них, как выразилось вече, «на Владимирово племя рука не подымается». Ольговичи, потомки Олега Святославича, утвердились в Чернигово-Северской земле, потомки его брата Ярослава – в Рязано-Муромской земле; в земле Волынской, а с конца XII века и в Галицкой, утвердился род старшего сына Мономаха; в Смоленской земле княжили тоже старшие Мономаховичи, а Мономаховичи младшие, потомство младшего сына Мономаха, Юрия Долгорукого, княжило в земле Суздальской. Во всех этих областях и старых изгойских землях Полоцкой и Турово-Пинской действовал в каждой свой очередной порядок.