ге и Приуралью на востоке. Так на суздальском севере, жившая прежде, на киевском юге, преимущественно торговлей и промыслом для торговли, Русь становится земледельческой, работающей на земле и в лесу только для себя, на свой пpoкорм. Это был настоящий богатырский труд. Недаром любимым богатырем этой страны в ее былинах является «мужик залешанин» Илья Муромец, крестьянский сын.
При раздробленности поселений, отсутствии крупных городов, при замкнутом сельскохозяйственном образе жизни этих городов, городские веча постепенно приходили в упадок. В новых городах население, состоявшее из людей пришлых, призванных и поселенных князем, получивших от него разные льготы и помощь при поселении на новых местах, не имело никаких своих интересов, противоположных интересам князя, да и просто еще не успевало слиться в дружную единую массу, сплоченную общими нуждами и выгодами; на юге эти нужды и выгоды связаны были с торговой деятельностью; на суздальском севере народу приходилось жить не торговлей, а земледелием, разрабатывая княжескую землю; тут могла скорее создаваться зависимость от князя каждого отдельного человека, нежели отдельных групп населения, вынужденных, благодаря естественным условиям края, жить враздробь. Татарский погром довершил дело падения вечевой жизни в Суздальском краю. Разоренные татарами города обеднели. Татарская дань выжимала с городов последние средства, торговля и промыслы, какие были, хирели, и города долго не имели возможности сколько-нибудь поправить свое благосостояние, стали слабы и зависимы от князя. Смена и назначение князей происходит теперь в порядке наследования от отца к сыну и зависит еще от воли хана; пало, следовательно, важнейшее по своему значению дело веча – призвание и изгнание князей. В Киевской Руси общественною и государственною жизнью руководили вече и князь, в Суздальской во главе общества остается только князь.
Можно представить себе, как складывалась жизнь в удельных княжествах-хозяйствах XIII и XIV веков. Вот молодому князю отказан по духовной грамоте его отцом в удел более или менее обширный край, мало населенный, необработанный. Приехав в доставшуюся ему вотчину, князь находил в ней все в большом беспорядке, если это была новая, только что выделяемая вотчина: ни управление ни сбор даней и оброков не устроены, неизвестно даже, могут ли еще быть какие-либо доходы. С князем приехали бояре и слуги вольные, вызвавшиеся служить ему, и холопы, слуги подневольные, молодые и старинные, заслуженные, данные ему отцом. Все они будут его ревностными помощниками в устройстве края, хозяйства и управления в нем, потому что благополучие и богатство князя обеспечивает их собственное благосостояние и мирное доходное житие.
Прежде всего выбирают место для резиденции князя. Если есть городок, то поблизости от него высматривают место угожее и доброе на высоком берегу реки, откуда открыто видно далеко вширь и вдаль на все места, леса, луга и угодья. Селиться в городе князю не с руки. В городе свежи еще воспоминания недавнего татарского погрома, там живет ханский численник и данщик, а то и сам баскак; князю приходится «дружить» с ними, а эта «дружба» так больно порой задевает чувство человеческого достоинства, унижает князя. После, когда ханские чиновники удалились из русских городов и князь сам стал исполнять их обязанность по сбору ордынской дани, у русских князей осталась привычка проводить много времени вне города, в «своей» деревне-вотчине. Дом и двор строят крепко и устойчиво из векового леса, обносят крепким тыном и рвом; по углам и на воротах ставят сторожевые башенки, тоже деревянные. Камня в стране мало, и жилье каменное строить и не любят и плохо умеют. Двор приходится крепить, потому что время тревожное: многие из разоренных татарами образовали с голода и горя вооруженные шайки и грабят своих и чужих. Князь осторожен и живет с опаской; на дворе у него помещается небольшой отряд испытанных воинов, младших дружинников, отроков. На дворе ставят небольшую церковь и прочные кладовые и амбары, куда будут свозить на хранение те запасы, которые князь будет собирать со своих подданных работников.
Вся земля в уделе, после того как устраивалась хозяйственная разработка вотчины, распадалась на три большие доли – на землю дворцовую, черную и боярско-монастырскую. Дворцовые земли – это те, доходы с которых натурой поступали прямо на содержание княжеского дворца. Эти земли обрабатывались дворовыми холопами князя, его страдниками, или отдавались в пользование вольным людям, крестьянам, с обязательством ставить на дворец известное количество хлеба, сена, рыбы, подвод, даже работников, когда в страдную пору не управлялись на княжеских землях его холопы. Черными назывались земли, которые издавна были заняты поселенцами или самим князем сданы в аренду, на оброк отдельным людям или целым обществам; эти земли назывались еще оброчными. Так как вся земля в удельном княжестве считалась собственностью князя, то за пользование ею, как бы давно это пользование ни установилось, надо было платить князю деньгами, натурой, трудом, как придется, как потребует князь-хозяин. Создавалось таким образом в удельных княжествах такое положение, что весь народ, живший в княжестве, работал на князя в прямом смысле этого слова. Удельное княжество тем самым все более и более сближалось с хозяйством, и чем мельче было княжество, тем больше походило оно на имение, сельскохозяйственную вотчину. Те земледельцы, которые снимали княжескую землю и брали у князя подмогу, назывались дворцовыми людьми; те, которые обрабатывали землю, ими самими или их предками занятую, назывались людьми черными. Но так как земля в уделе, кто бы ее ни обрабатывал, считалась все равно княжескою, то большой разницы между дворцовыми княжескими селами и черными волостями не было: дворцовые люди работали преимущественно на князя, но должны и дани платить, черные люди работали преимущественно на себя и на уплату даней, но несли известную работу и на княжеский дворец.
Все это земледельческое население удельного княжества – свободные люди. Рассчитавшись с князем, уплатив ему подмогу, съемщик участка земли в дворцовом селе, как и человек, обрабатывавший черную землю, могли уйти в другое княжество, к другому землевладельцу.
Путь между княжествами «чист, без рубежа», как тогда говорили. При таком положении дела устанавливаются между князем и работающими на его земле в его уделе такие взаимоотношения, когда приходится говорить, оценивая эти взаимоотношения, не столько о государе и подданных, сколько о хозяине и работниках, более зависимых и менее зависимых от хозяина. Кто в каком княжестве жил, тот князю этой земли и подчинялся, у него искал суда, ему жаловался на обидчиков, ему платил те дани и оброки, какие князь устанавливал как единственный полный собственник земли своего удела. Переходя на житье и для работы в другое княжество, человек тех времен никакой измены прежнему своему князю не чинил, он только переходил к другому хозяину. В каждом уделе были, кроме того, еще земли, принадлежащие боярам и монастырям. Эти землевладельцы водворились здесь иной раз раньше, чем край стал особым княжеством. Затем предки князя и он сам создавали частных землевладельцев, раздавая землю отдельным лицам и монастырям: монастырям – для спасения души, а отдельным лицам – на условии, что получивший землю будет «служить князю», т. е. будет по его требованию являться вооруженным и в сопровождении условленного количества вооруженных слуг на воинскую службу. С церковных земель тоже поставлялись, по требованию князя, вооруженные слуги, и потому вся земля, с которой князь получал своих воинов, носила название служилой.
Устраивая хозяйство на занятой или пожалованной земле, монастыри и бояре выхлопатывали у князя льготы от дани и повинностей на несколько лет для людей, которые сядут у них. Земледельцы, селившиеся на монастырской земле, становились людьми церковными и освобождались от суда княжеского по всем делам, кроме душегубства, разбоя и кражи с поличным. Княжеские дани собирались в монастырских и боярских именьях самими владельцами; население, таким образом, освобождалось от обременительного наезда княжеских сборщиков, которых надо было поить, кормить и давать им постой. Благодаря этим льготам земледельцы предпочитали селиться на землях боярских и монастырских. Следствием этого было то, что земледельческое население удельных княжеств в большом количестве оказалось зависимым от монастырей и бояр не только в хозяйственном отношении, но и по суду и управлению. Монастырские и большие боярские вотчины, владетели которых обладали правом суда в своих вотчинах и правом податного обложения живущих у них людей, сделались как бы маленькими государствами в удельных государствах. «Если княжества, – замечает проф. М.К. Любавский, – по преобладанию в них хозяйственных интересов и деятельности близко подошли к частным именьям, вотчинам, то и эти последние в свою очередь сделали шаги навстречу княжествам и превратились в маленькие государства».
Дворцовыми землями князя управлял дворецкий. Кроме доходных земель, князь выделял обыкновенно себе в пользование разные доходные статьи в стране. Эти доходные статьи назывались «путями»; известны сокольничий, ловчий, конюший, стольничий и чашничий пути. Пути сокольничий и ловчий являлись ведомствами княжеской охоты, конюший – коневодства, стрельничий – княжеского стола, чашничий – дворцового пчеловодства и княжеских питий; к каждому из этих путей были приписаны на его содержание и разработку села, угодья, слободы в городах; эти земли и население их выделялись из общего управления и были подчинены во всем особым чинам княжеского дворца – сокольничьему, ловчему, конюшему, стольнику, чашнику; эти чины назывались путниками, т. е. заведующими путями, т. е. статьями княжеского хозяйства. Эти слуги князя по его личному хозяйству назначались им часто из людей подневольных, из его холопов, заслуживших доверие князя, выслужившихся уменьем угодить и знанием дела. Эти подневольные доверенные слуги в почете у князя, несмотря на их холопское положение; в своей духовной грамоте, покидая славу и богатство мира сего, князь не забудет отпустить на волю такого верного слугу.