лся, и войско его пришлось вести знаменитому вождю, богатору Субутаю.
Благодаря монгольским, турецким и китайским летописям, ученые установили, что у Батыя было не более 150 000 войска, но это войско было организовано по всем правилам военной китайско-монгольской науки и было закалено почти пятидесятилетней войной в степях Азии и в Китае. Когда сравнительно небольшие ополчения русских князей столкнулись с обученными отрядами монголов, то были наголову разбиты.
Тактика монголов, их стратегическое искусство во много раз усиливали действительную силу их войска. Итальянец Плано Карпини, близко наблюдавший монголов, говорит об их военном искусстве, что они, «даже когда их мало, умеют заставить думать соперника, что их много, и приводят этим в ужас и смущение своих врагов». Монголы, благодаря необычайной аккуратности и размеренной точности своих движений, умели соединять и приводить к известному пункту в известное время большие военные массы; особенно мастерски делали они обходы неприятеля. Управление армией в движении было у них организовано чрезвычайно стройно, и они умели держать строгую дисциплину. Их войско было устроено так, что каждый солдат мог сделаться генералом. Чингис запретил офицерам, принадлежащим к одному корпусу, переходить в другой, а младшим принимать приказания от кого бы то ни было помимо их старших. Когда русские, а потом поляки, венгры и немцы увидали, что монгольские полки неожиданно вырастают как будто из-под земли, надвигаются тучами со всех сторон и окружают их, то им стало казаться, что этим страшным врагам нет числа. Отсюда и пошла легенда о бесчисленной армии монголов.
Большое мастерство и уменье проявляли татары при осаде укрепленных городов. Армия их была в изобилии снабжена стенобитными орудиями и машинами, издалека бросавшими в город огромные стрелы, снабженные огненным составом. Чтобы лишить осажденных воды, татары отводили в сторону от города реки, умели, когда видели в том выгоду, наводнять осажденные города, устраивая запруды, вели подкопы под крепостные стены с целью обрушить их. Приступив к городу, татары посылали сказать жителям, что дадут пощаду тем, кто не будет сопротивляться. Овладев городом, татары оставляли в живых только нужных им людей, знавших какое-нибудь ремесло, и тех, кого хотели взять себе в рабы. По уставу Чингисхана, не должно было щадить имения и жизни врагов, ибо «плод пощады – сожаление, а это чувство не должно быть ведомо монголу». Постоянная война, пока весь мир не признает господства татар – вот завет, который Чингисхан оставил своим подданным.
В 1236 году, осенью, татары появились со стороны приволжской Болгарии, которую и завоевали. В следующем году татары вторглись в восточные окраины Рязанской земли и скоро попленили всю Рязань. С побежденных татары потребовали, по своему обычаю, десятину, т. е. десятую часть со всего и со всех – с князей и простых людей, требовали десятой части коней белых, вороных, бурых, рыжих, пегих. Рязанские князья ответили: «Когда никого из нас не останется, тогда все будет ваше!»
Татары начали тогда опустошать и грабить Рязанскую землю. Одно ополчение русских князей за другим падало под их ударами. Жители затворялись по городам, деятельно готовились к осаде и защищались до последней капли крови. 16-го декабря татары осадили Рязань. Через пять дней крепкий город был взят приступом, разграблен и сожжен; все жители были перебиты. Опустошив Рязанскую землю, татары двинулись к Коломне. Здесь встретило их ополчение Суздальской земли, во главе с сыном великого князя Юрия, Всеволодом. После жестокой сечи суздальское войско было разбито и рассеяно. Княжич Всеволод спасся и с малой дружиной бежал во Владимир на Клязьме, куда двинулись и татары. По дороге они взяли и разорили городок Москву, где захватили в плен другого сына великого князя, Владимира. Великий князь Юрий оставил в своем стольном городе сыновей, Всеволода и Мстислава, с небольшими силами, а сам с главным войском отступил к Волге и стал у речки Сити.
3 февраля 1237 года войско татар подступило к Владимиру на Клязьме. Несколько татарских наездников приблизились к Золотым воротам и стали спрашивать у жителей:
– Великий князь Юрий в городе ли?
Владимирцы вместо ответа пустили в них град стрел.
– Не стреляйте! – закричали из татарских рядов.
Когда выстрелы прекратились, татары подвинулись еще ближе к воротам города. Перед собой они влекли бледного, исхудалого, изможденного человека.
– Узнаете ли вашего княжича? – кричали в толпе татар.
Владимирцы присмотрелись к пленнику и узнали сына их князя Юрия, княжича Владимира, сидевшего на княжении в Москве. Этот горестный вид ясно сказал владимирцам, что передовой оплот их княжества, Москва, стороживший пути с киевского юга, взят татарами, что, следовательно, нечего надеяться на помощь оттуда.
Меж тем татары, оставив отряд войска наблюдать за Владимиром, пошли с главными силами к другому укрепленному пункту Владимирской земли, Суздалю, и взяли его. Возвратившись к Владимиру, татары начали ставить леса и пороки (стенобитные орудия), ставили с утра до вечера, а в ночь нагородили тын около всего города для защиты своего лагеря от выстрелов с городских стен.
7 февраля начался приступ. К полудню татары овладели новым городом и зажгли его. Владимирцы отступили за стены Старого, или Печерного, города. Князь Всеволод, видевший, что отбиться нельзя, решил сдать город на милость победителя, думая, что татары пощадят тогда жителей. С малой дружиной, неся в знак покорности дары, вышел он из города, но татары зарезали его.
Видя неминуемую гибель, епископ Митрофан и вся княжеская семья, со множеством бояр и простых людей, заперлись в Богородичной церкви «на полатях», т. е. на хорах. Татары отбили двери, ограбили церковь, потом наклали лесу около нее и в самую церковь и зажгли. Все бывшие на хорах задохнулись от дыма и сгорели или были перебиты.
Из Владимира татары пошли дальше, разделившись на несколько отрядов. Одни отправились к Ростову и Ярославлю, другие – на Волгу и на Городец, третьи – к Переяславлю. Юрьев, Дмитров, Волоколамск, Тверь – один город за другим были взяты татарами в течение февраля месяца. 4 марта татары разбили последнее русское ополчение на реке Сити и двинулись на северо-запад, к Новгороду. Только ста верст не дошли они до Новгорода, отступив перед весенней распутицей.
Повернув в сторону степи, татары двинулись западным краем Рязанской земли к югу. На этом пути им пришлось выдержать не одно стойкое сопротивление. Особенно памятна осталась им защита Козельска, семь недель храбро отбивавшегося от несметных татарских полчищ. «Хотя князь наш и молод, – ответили жители Козельска на предложение татар сдаться, – но положим живот свой за него; здесь на земле славу получим, а на том свете венцы небесные от Христа Бога». Татары разбили стены и ворвались на городской вал. Козельчане резались с татарами ножами на валу и улицах города, а другие вышли в поле, напали на татарские полки, убили 4000 неприятелей и пали все, истребленные татарами. Юный козельский князь Василий, говорят, утонул в крови: такая лютая и кровопролитная была битва. С тех пор, – замечает летопись, – татары всегда называли Козельск «злым городом».
От Козельска Батый продвинулся в степь и разбил здесь половцев. В 1239 году татары снова появились в Суздальской земле, воевали по Клязьме, но дальше не пошли, повернули к югу и начали завоевание южной Руси. Взяли копьем и избили весь Переяславль. Тогда же был взят и разграблен Чернигов. Зимою 1240 года главные татарские силы переправились через Днепр и осадили Киев «в силе тяжце многомь множьствомь силы своея… и не бе слышати гласа от скрипения телег, рева множества верблюдов, ржанья коней и криков несметного множества людей!». Главный приступ татары повели против Лядских ворот, уставили здесь стенобитные машины, пользуясь прикрытием леса, близко подходившего в этом месте к городу. День и ночь били они стены, пока не проломили. Татары ворвались в город. Киевляне соорудили тогда наспех другой город у храма Св. Богородицы и яростно отбивали приступы татар. «Ту беаше видети, – пишет летописец, – лом копейныи и щит скипание, стрелы омрачиша свет»… 6 декабря последнее сопротивление киевлян было сломлено. Раненый воевода Димитрий был взят в плен. Батый сохранил ему жизнь «мужества ради его», но город был предан огню и мечу, жители перебиты или отправлены в плен. Город опустел и стал кучей обожженных развалин. Вся Киевская область была опустошена.
В 1246 году проезжал из Польши через Киев к татарам папский посол Плано Карпини. На своем пути через Киевскую землю он встречал всюду обгорелые развалины сел и городов да бесчисленное множество человеческих костей и черепов, рассеянных по полям. В самом Киеве, когда-то столь обширном и многолюдном, что путешественники сравнивали его только с Царьградом, Плано Карпини видел одни развалины; и двухсот целых домов не насчитывалось тогда в городе.
От Киева татары прошли, все опустошая и сокрушая на своем пути, земли Волынскую и Галицкую. Жители захваченных городов были перебиты, «а инии же крыяхуся в горах и пещерах, и в пропастях и в лесах… мало от тех остася», – замечает летописец. Когда князь галицкий Даниил, бежавший в Венгрию, вернулся после погрома, то нашел пустыню на месте цветущих городов. Придя к Берестью, князь и его спутники «не возмогоста ити в поле смрада ради множества избиенных: не бе бо на Володимере (Волынском) не остал живой, церковь святой Богородицы исполнена трупья, иные церкви наполнены быша трупья и телес мертвых».
Весной 1241 года татары перекинулись через Карпаты в Венгрию, опустошили Силезию и Моравию. Здесь, при осаде Оломуца, потерпели они первую неудачу, не выдержав нападения закованной в железо рыцарской рати. Они пробовали тогда повернуть на Австрию, но дорога туда оказалась перегороженной ополчением короля чешского Вячеслава и герцогов австрийского и каринтийского. Татары не рискнули вступить с ними в битву и отступили в Венгрию. Западная Европа была спасена от монгольского нашествия; тем тяжелее пришлось Восточной Европе, надолго оставшейся под властью татар.