Но надвигался третий враг. Встревоженные в своих владениях по р. Неману и Висле немецкими рыцарями, литовцы придвинулись к русским землям. С юга их теснил галицкий князь. Князья смоленский и полоцкие не давали им продвигаться на юго-восток. Литовцы бросились тогда на северо-запад, в новгородские земли, захватили Торжок, Бежецк и Торопец. Но здесь их встретил Александр и нанес им жестокое поражение (1245). Литовцы отхлынули от Русской земли. И еще раз отразил Александр шведов и литовцев. Эти победы спасли Русскую землю от пленения с запада.
Но плен с востока тягостно надвинулся на Русскую землю, и перед татарской силой пришлось сложить свой меч князю Александру. Батый потребовал, чтобы прославленный русский князь явился на поклон в Орду, и Александр, сознавая всю невозможность сопротивления, повиновался.
После смерти отца и брата Андрея, Александр был провозглашен татарами великим князем русским. По его настоянию Новгород, готовившийся оружием встретить татарских численников, покорился, дал произвести у себя перепись и стал платить дань. В 1262 году народ Ростово-Суздальской области, выведенный из терпения насилием данщиков, восстал против татар, против их «лютого томления». Летописец рассказывает, что Бог «вложи ярость в сердца хрестьяном; не терпяще насилья поганых, изволиша вечь и выгнаша и из городов, из Ростова, из Суздаля, из Ярославля; окупахуть бо тии окаяньнии басурмане дани и от того велику пагубу людем творяхуть»… Убили тогда ростовцы отступника и предателя Зосиму, который принял веру татарскую и, угождая татарам, хуже их угнетал прежних единоверцев, перебили и татар численников и данщиков. Татары готовились к новому нашествию. Великий князь Александр поспешил в Орду. Здесь он едва умилостивил хана и умолил его отказаться от мести.
Более года прожил Александр в Орде. На обратном пути он занемог и 14 ноября 1263 года скончался в Городце на Волге, в пределах Нижегородского края. «Дай, Господи милостивый, – восклицает летописец, отмечая кончину Александра, – видети ему лице Твое в будущий век, иже потрудися за Новгород и за всю Русьскую землю», которую Александр мечом защитил от плена с Запада и, преклоняя перед несокрушимой силою свою славу, соблюдал от беды, грозившей с Востока. Житие Александра повествует, как митрополит Кирилл, получив известие о кончине Александра, вышел на амвон соборного храма во Владимире и, обратясь к народу, сказал со слезами: «Дети мои милые! знайте, что зашло солнце земли Русской!» – и все люди с рыданием говорили в ответ пастырю: «Уже погибаем».
Тяжело жилось на Руси при татарском владычестве, приходилось неотступно дрожать за свою жизнь, за свое благосостояние, особенно первое время. Потом тяжесть татарского владычества стала ощущаться легче. Татары, кроме дани, ничем не вмешивались в распорядок русской жизни: оставили князей и дали возможность русским людям жить, как хотят, только бы платили дань. Скоро самый сбор дани они стали поручать князьям, позволяя им враждовать и ссориться друг с другом из-за уделов и великого княжения. На эти ссоры татары смотрели, как на источник дохода, и заявляли князьям так: «Если дашь хороший выход (т. е. дань), то и будешь великим». Князья торговались в Орде из-за великого княжения. Приобретая у татар ярлыки на княжение, помимо всяких счетов друг с другом, князья укреплялись во взгляде на княжение, как на свою личную собственность. С помощью татар, покупкой у них ярлыков и пользованием за плату их войском, сильнейшие князья скорее и легче соединяли под своей властью слабейшие княжества. Первые московские князья своим успехом много обязаны дружбе с татарами. В этом смысле татарское иго, несомненно, способствовало объединению Руси, которое произошло бы и без татар в силу вещей, но татары ускорили и облегчили это объединение. Записав в свои окладные листы плательщиками дани одинаково и людей, и княжих мужей, и самих князей, татары в известном смысле способствовали объединению и русского общества; в такой объединенной среде легче могли зарождаться и развиваться идеи политического объединения и освобождения страны, разделенной на уделы. Общая вражда к поработителям явилась не последним двигателем дела освобождения и ярко сказалась в событиях, закончившихся Куликовской победой.
О влиянии татарского ига на Русь можно говорить только очень условно. Оно много способствовало развитию и укреплению начал, сложившихся до него и помимо его, само же по себе внесло мало существеннонового в русскую жизнь.
Сами татары жили далеко, в степях, были гораздо менее образованы, нежели русские, и русский народ в своем быте и нравах остался почти свободным от татарского влияния. Разве только в одежде можно найти его. К нам не перешло ни одного татарского обычая. В некоторых распорядках жизни, да и то придворной, княжеской, в некоторых приемах внутреннего управления проскользнуло кое-что напоминающее татарскую грубость и жестокость; были усвоены и кое-какие формы управления. В языке нашем осталось немного слов, заимствованных от татар. Любопытно, что эти слова, так прочно основавшиеся в языке, по смыслу все обозначают предметы внешней жизни, чуть ли не самими татарами введенные на Руси; это, напр., алтын, арбуз, аршин, атаман, базар, деньга, есаул, кабак, казак, караул, сундук, халат, чепрак, ярлык и некоторые другие.
Но зато татары, опустошив Русь, разрушили благосостояние жителей, своими данями не давали им оправиться; народ беднел; спасаясь от баскаков и данщиков, люди забирались в дикие непроходимые трущобы с открытых плодородных земель. Самым тяжким явлением ига была для народа дань.
Эта дань действительно была «выходом», так как ежегодно путем ордынских даней выходила из народного богатства значительная часть. Татары брали дань серебром. Денег в стране становилось все меньше, расчеты по покупке и продаже приходилось производить натурой, обменивая товар на товар, а за работу платить хлебом; хозяйственная жизнь снова становилась в условия натурального хозяйства, а главным источником и предметом этого хозяйства становилось одно земледелие. Но благодаря игу и земледелие не могло получить большого развития. Отрезав Русь от плодородного черноземного юга и от среднего и нижнего Поволжья, татары загоняли русского земледельца на малоплодородный север, где усиленный труд вознаграждался сравнительно мало. Занятие подсобными промыслами на севере, бедном естественными богатствами, тоже давало мало; рыболовство, охота, всякий лесной промысел мог быть разрабатываем только на себя, так как сбыт на сторону был очень ограниченный. Страна явно обессиливала и беднела, жизнь становилась скудной и нудной. В виде татарской дани «к народному организму, – замечает проф. М.К. Любавский, – присосался огромный паразит, который высасывал его соки, хронически истощал его жизненные силы, а по временам производил в нем большие потрясения. Татары в данном случае являлись продолжателями дела печенегов и половцев, с тою разницею, что их разрушительное влияние было более сильным и последовательным».
Обессиление татарами северо-восточной Руси привело к тому, что Киевская Русь потеряла связь с севером, ослабела и легко сделалась добычей усилившейся за это время Литвы. Вот это обстоятельство – разделение Руси на две половины, которым пришлось долго жить чуждой друг для друга жизнью, – является, пожалуй, самым важным следствием господства татар над Русью.
Главнейшие пособия: С.М. Соловьев «История России с древнейших времен», т. III; К.Н. Бестужев-Рюмин «Русская история», ч. I; Lйon Cahun «Introduction а 1’histoire de 1’Asie. Turcs et Mongols»; М.К. Любавский «Лекции по древней русской истории до конца XVI в.»; С.Ф. Платонов «Лекции по русской истории».
Господин Великий Новгород
После того как замерла жизнь на киевском юге, а в глухой залесской стране образовалась своя, новая, не похожая на киевскую, оставалась в Русской земле область, где долго еще жили и процветали основы государственной жизни, чуждые сложившемуся в Суздальской стране удельному порядку. Эта область – владения Господина Великого Новгорода и его сначала пригородов, а потом младших братий Пскова и Вятки. В то время как в Суздальской земле росло и укреплялось самовластное державство князя-вотчинника, в Новгороде торжествовало господство веча, развивалось народовластие.
С давних пор Новгород Великий был таким же средоточием исторической жизни северной Руси, каким был Киев для юга. Новгород был началом великого водного пути «из варяг в греки» через Русскую равнину, а Киев – исходным концом его. Благодаря одинаковому занятию – торговле и однородному устройству всей жизни, Новгород жил в тесном единении со всей южной Русью. Когда же Киевская Русь заглохла, а в новых краях, в залесской стороне, возникли иные порядки и люди стали жить не торговлей, а земледелием, тесная связь между Новгородом и Суздальской землей не могла установиться, возникла даже вражда, во время которой Новгород, охраняя свою самостоятельность, замкнулся, так сказать, в себе и жил началами той жизни, которая становилась все более и более чуждой удельным порядкам и шла совершенно вразрез с порядками, утвердившимися в Великороссии после объединения ее около Москвы.
Когда и как возник Новгород Великий – неизвестно, несмотря на то что название города характеризует его словом «новый». Вероятно, как и Киев, Новгород возник из соединения нескольких селений, следы которых ученые исследователи видят в распределении города на отдельные части – концы; но по отношению к какому «старому» городу это соединение «концов» в одно поселение было названо «новым» городом – неизвестно, и никакое предание богатого ими Новгородского края не открывает причину такого названия.
Река Волхов, вытекающая из недалекого от города озера Ильменя, делит Новгород на две части: правая, по восточному берегу, называлась Торговой, потому что здесь находился главный городской торг; левая, по западному берегу, звалась Софийской, с той поры, конечно, как здесь была построена соборная церковь Новгорода, храм Св. Софии. Обе стороны соединялись великим волховским мостом. На Торговой стороне, возле самого торга, находилась площадь, которую называли Ярославовым, или Княжьим, двором, потому что здесь стоял двор Ярослава, когда он княжил в Новгороде. Здесь возвышалась «степень» – помост, вокруг которого собиралось вече; с этого помоста новгородская «старшина» обращалась с речами к народу; возле степени находилась вечевая башня: на ней висел колокол, звон которого созывал новгородцев на вече; в низу башни помещалась вечевая канцелярия, где сидели дьяки и подьячие, записывавшие постановления веча и составлявшие грамоты по поручению веча и старейшин.