были свою должность и не были избраны на нее вновь. Все члены госпуды, кроме архиепископа, назывались боярами. Число членов совета господ доходило до 50, а временами бывало и больше. Совет этот, состоя из людей знатнейших и богатейших, которые были в состоянии оказывать могущественное влияние на простых граждан, держал в руках все вече и, не имея законодательной власти, умел проводить на вече те законы и положения, какие хотел.
Управление текущими делами, командование войском, сношения с другими государствами и отправление судопроизводства лежало на избираемом новгородцами посаднике и на тысяцком. Оба они избирались сначала на неопределенное время, но потом был установлен годичный срок должности. Пока тысяцкий и посадник занимали должность, они назывались степенными, а затем, покинув должность, вступали, как старые посадники, в совет господ. Посадник был первым гражданским сановником города, и когда к концу XIV века новгородцы перестали призывать к себе князей, место и должность князя отошли к посаднику. Он собирал вече, председательствовал на нем, собирал совет господ, командовал войском, принимал послов, держал суд. Тысяцкий был предводителем городового полка, главным начальником полиции и председателем торгового суда; затем тысяцкий был как бы товарищем посадника и исполнял вместе с ним все те дела, которые подлежало вершить посаднику. За свой труд оба верховных сановника новгородской республики получали вознаграждение; в их пользу шло «поралье», особый сбор с населения.
Население Новгорода Великого разделялось на бояр, житьих людей, купцов и черных людей. Боярами в Новгороде назывались крупные капиталисты и землевладельцы, в руках которых с незапамятных времен сосредоточились огромные земельные владения, богатые разными промысловыми угодьями. Из своих владений они доставляли на новгородский рынок меха, кожи, воск, мед, смолу, лес и пр. Торговля этим товаром сосредоточила в руках боярства большие денежные капиталы. Господствуя в торговой и промысловой жизни, благодаря своим капиталам и земельным владениям, бояре занимали господствующее положение и в политической жизни. По выбору веча занимали они высшие правительственные должности и заседали в совете господ. Держа купцов и черных людей в долгах, бояре направляли решения веча в какую хотели сторону, т. е. в ту, какая им была выгодна, и на все должности умели заставить выбирать своих ставленников. Сами бояре, являясь владельцами иногда огромных промысловых угодий, не торговали с иноземцами. Посредниками бояр в торговле с немцами являлись купцы, которых бояре ссужали и деньгами на торговые дела.
Люди среднего состояния, капиталисты средней руки, постоянные городские обыватели и домовладельцы, назывались в Новгороде житьими людьми. Житьи люди владели и землями, иногда в довольно крупных размерах. По своему значению в торговой и государственной жизни Новгорода житьи люди приближались к боярству, но, являясь людьми новыми, недавно нажившимися, они не могли войти в боярство. Новгородский боярин, кроме того, что он был крупный землевладелец и капиталист, еще и старинный новгородец, предки которого давно уже поднялись своим богатством над уровнем средних людей и насчитывали в своей среде не одного посадника и тысяцкого, отбывавших эту должность по выбору всего Великого Новгорода.
Люди, которые занимались собственно торговлей, работая с помощью боярских капиталов и торгуя получаемым от бояр товаром, назывались купцами. Как уже упоминалось, купцы в Новгороде делились на общества, самым богатым и влиятельным из которых было «Иваново сто». Мелкие ремесленники, рабочие, все мелкое городское население, жившее трудом на состоятельных и обеспеченных людей, называлось в Новгороде черными людьми.
Все свободное сельское население Новгородской земли делилось на смердов, половников и своеземцев. Смерды – это те земледельцы, которые обрабатывали государственные земли и платили за это оброк в новгородскую казну; половниками назывались те, кто обрабатывал земли на условиях аренды у частных владельцев; обыкновенным условием аренды было обрабатывать землю исполу, из половины урожая, отсюда и самое название «половник». Половники находились в зависимости от владельцев земли и таким образом были людьми до некоторой степени подневольными.
Своеземцы, или просто земцы, были земледельцы-собственники, которые владели небольшими участками земли и сами обрабатывали их. По большей части эти своеземцы были из горожан. Владения их редко стояли в одиночку и чаще были расположены целым гнездом, причем они владели землей и обрабатывали ее часто совместно, связанные родством или договором. Рабство или холопство было очень сильно развито в Новгороде. Источники его были те же, что и в Киевской Руси. Существовали, как и на юге, и полусвободные люди – закупы и наймиты.
Таким образом люди новгородского общества разделялись на особые разряды, причем основой деления являлось не только имущественное первенство, но и происхождение (бояре). На почве этого разделения на разряды по имуществу создалось и неравенство людей различных разрядов при участии их в общественной и государственной жизни. Не было такого закона, который запрещал бы вечу избирать посадника из какого-либо другого разряда людей, кроме бояр; но вече ни разу, сколько известно, не выбрало на эту высокую должность кого-либо из купцов или житьих людей. В отбывании государственных повинностей бояре и житьи люди пользовались некоторыми льготами.
На вече могли принимать участие все свободные новгородцы с одинаковым правом голоса. Получалось, таким образом, правило, что в высшем правительстве должны значить одинаково голоса всех новгородцев – и бояр, и житьих людей, и купцов, и черных людей, но спрашивается: могли ли они иметь одинаковое значение при том неравенстве и зависимости одного разряда от других? Конечно нет. Встречаясь на вече с лучшими, «лепшими» или «вячшими», людьми, по-тогдашнему, как с равноправными вечниками, люди меньшие, часто задолжавшие этим богачам или работавшие у них и на них, должны были с особой горечью чувствовать свою зависимость от лепших.
И вот на этой почве резкого имущественного неравенства граждан и тяжкой зависимости низшего рабочего населения от немногих капиталистов разыгрывается борьба, наполняющая всю внутреннюю историю Великого Новгорода буйными и кровавыми сценами. Поводом к проявлению этой розни служило все. В 1418 году некто Степанко, простой черный человек, схватил на улице одного боярина и закричал:
– Господа, пособите мне на этого злодея!
Пособники сейчас же нашлись. Боярина схватили, притащили на вече, избили до полусмерти и сбросили с моста как государственного преступника. Проезжавший на челноке под мостом рыбак сжалился над несчастным и вытащил его. За это народ разграбил дом рыбака. Спасенный боярин захотел отомстить обидчику и, улучив время, схватил его. Тогда зазвонил вечевой колокол на Ярославовом дворе; чернь и бояре стали друг против друга. Вооруженная чернь разграбила дом боярина и всю улицу, где он имел дом. Бояре решили освободить Степанка, и архиепископ отправился с крестом в руке на вечевую площадь умолять толпу разойтись, указывая ей, что Степанко свободен. Но толпа не угомонилась. Начался грабеж других боярских домов. Бояре, обитатели Прусской улицы, дали отпор нападавшим. Тогда те кинулись на свою демократическую сторону с криками:
– Софийская сторона хочет дома наши грабить!
Поднялся звон по всему городу; с обеих сторон повалили люди к волховскому мосту, и началось настоящее сражение. В довершение всего разразилась страшная гроза. Владыка-архиепископ с крестным ходом, благословляя крестом на обе стороны, с трудом усмирил озлобленных противников.
В более раннее время, когда князья были постоянно на новгородском столе, новгородцы редко умели единогласно сойтись на выборе одного князя. Обыкновенно лица, торговавшие в Смоленской земле, предпочитали иметь князя из смоленских Мономаховичей, а те, кто вел дела с Черниговом, непременно требовали князя из черниговских Ольговичей, в надежде получить больные льготы и преимущества на местах их торговой добычливости от князей-родичей избранного вечем князя.
Все эти столкновения новгородцев, из-за чего бы они ни происходили, шли очень бурно, сопровождались убийствами, грабежом, пожарами, когда жгли и разоряли дома друг друга; вечевые собрания становились кровавыми схватками, на волховском мосту подолгу длился бой, и тела пораженных без сожаления сбрасывались яростными победителями в мутные волны Волхова. Все эти столкновения вырастали из глубокой основной вражды верхов и низов новгородского общества – меньших и больших людей, купцов и черных людей с боярами и житьими людьми, всех новгородцев с боярами.
Не было правды и справедливости в Новгороде. «Не бе в Новгороде правды и правого суда, – читаем в новгородской летописи, – и воссташа ябедници, изнарядиша… обеты и целования на неправду и начаша грабити по селам и по волостем и по городу, и беахом в поругание суседом нашим, сущим окрест нас; и бе по волости изъезжа (т. е. наезды сборщиков дани) велика и боры частыя, кричь и рыдания и вопль и клятва всими людьми на старейшины наша и на град наш, зане не бе в нас милости и суда права»…
Глубокая рознь между богатыми и бедными, наполняя смутой и усобицей жизнь Новгорода, зародила мысль у одной части новгородского общества искать управы против зла своей новгородской жизни у великого князя московского, от которого Новгород зависел в таком важном деле, как хлеб насущный. Великий князь московский считался издавна, как наследник власти суздальских князей, великим князем и для Новгорода. В Городище с XIV века сидели наместники великого князя московского. Суд их касался таких дел, когда в спорном вопросе одна сторона не принадлежала к новгородскому обществу; они следили за сбором татарского выхода и всех даней, которые по новгородской старине полагались князю. Московские князья установили взимать с Новгорода раз в каждое великое княжение особый поголовный сбор, так называемый черный бор. Новгородцы всегда отказывались платить его добровольно; тогда Москва посылала войско, занимала отдельные города и волости новгородские, и Новгород обыкновенно подчинялся и платил.