Когда с VIII века стало развиваться торговое движение по Днепру и по Волге, когда в стране, заселенной славянами, стали появляться большими и мелкими ватагами иноземные купцы-хазары, арабы, а особенно варяги, укрепленное жилище не потеряло своей полезности. Одной из главных статей тогдашней торговли были рабы. Этот товар пришлые гости, а потом и свои единоплеменники, занявшиеся торговлей, приобретали разными путями; возможность напасть на малочисленную семью, принадлежавшую к другому племени, нежели нападающие, была слишком соблазнительна, так как сулила легкий успех, и потому тогдашние купцы не могли не пользоваться таким соблазном, нападали на отдельные городища, сопротивлявшихся обитателей убивали, захваченных врасплох женщин и детей забирали в полон и везли и вели на продажу туда, где был спрос на такой товар. Поэтому-то в VIII и IX веках укрепленное жилище являлось не меньшей необходимостью для тогдашних людей, чем для их предков. Даже и еще позднее эта необходимость не миновала, особенно в землях ближе к степи, когда падение Хазарского царства открыло дорогу в приднепровские степи сначала печенегам, а потом половцам: все-таки хорошо укрепленное рвом и валом городище не так-то легко могло стать добычей степных наездников. Пока они займутся осадой, пока будут пытаться под меткими стрелами, осыпающими их с валов, пробиться через рвы и насыпи внутрь, пройдет время, может подоспеть помощь осажденным от соседей, да и сами хищники, потерпев урон, потеряв достаточно коней и людей, авось не выдержат и уйдут.
Вот почему городище долго оставалось излюбленной формой жилья в стране восточных славян.
Из таких городищ, служивших жильем отдельным семьям или родам, при благоприятном стечении естественных условий вырастали целые города. Члены всех задруг данной области – люди одного племени, говорят одним языком, имеют одни обычаи, живут одинаково, и потому, как бы ни была сильна внутренняя вражда отдельных частей племени, им легко сговориться действовать вместе, когда им всем грозит одинаковая опасность, например, нападение чужеземцев, или представляется одинаковая выгода, воспользоваться которой можно только сообща.
Внешняя опасность, боязнь нападения людей чужого племени или инородцев заставляет отдельные задруги сообща позаботиться о том, чтобы под рукой у них было такое верное и крепкое место, куда, в случае опасности, можно было бы спрятать имущество, укрыть женщин и детей, наконец, где могли бы с оружием в руках отсиживаться воины.
Для этого где-нибудь на высоком берегу реки, на полуострове, образуемом впадением в эту реку ее притока, на месте, с которого далеко и широко видно во все стороны, единоплеменники насыпают высокий и широкий земляной вал, плотно утрамбовывают его, укрепляют плетнем и по вершине вбивают стоймя частокол – ряд заостренных дубовых бревен. В такой стене проделывают ворота, строят даже башни, конечно, тоже деревянные – камня нет на той равнине, где они живут.
Внутри такого огороженного пространства можно поставить жилища и жить в них под защитой стены. Такое крепко огороженное пространство называют городом – от слова «городить».
Немало и таких остатков больших древнеславянских укреплений рассеяно на нашей равнине. Некоторые из них занимают по поверхности до двух квадратных верст. Собственно, эти остатки большой городьбы и следует называть городищами. Такие большие города являются укрепленными средоточиями для целого племени: тут происходили собрания племени для различных совещаний и суда, здесь же приносились общие жертвы богам. Жить возле города – это значило не только жить близко к месту, где при опасности можно укрыться, но и близко к средоточию жизни всего племени, где и поживиться легче и новостей узнать можно больше. Благодаря этому города становятся обширными и населенными. Если городище стояло на перепутьях торговых дорог, если естественное положение его было прочно, представляло хорошо от природы расположенную позицию, с которой удобно было направить торговый караван, то превращение крепости в торговый город при оживлении торгового движения по славянским рекам не могло заставить себя долго ждать. Естественные удобства привлекали к такому городищу людей, основывавшихся около него на жилье, и тогда вырастал город.
Летописная запись сохранила легендарный рассказ о том, как был основан Киев, ставший потом средоточием всей политической и экономической жизни страны, заселенной славянами. Предание, записанное летописцем, рассказывало, что на горном берегу Днепра, на трех соседственных холмах поселились три брата, занимавшиеся звероловством и всяким лесным промыслом в окрестных лесах, а может быть, державших перевоз через Днепр, как о том глухо упоминает летопись, оспаривая это известие. Эти три брата, Кий, Щек и Хорив, построили себе три жилья и общими усилиями насыпали себе «градок мал» – городище, которое было названо, по имени старшего из братьев, Киевым. Это и был впоследствии Киев. В основе старинного деления Новгорода на пять «концов», частей, тоже можно подметить, что сначала каждый из этих концов был самостоятельным городищем, и лишь впоследствии, но тоже в незапамятные времена, все эти городища образовали один город – Новгород Великий.
Управлялось древнеславянское племя «вечем», т. е. сходкой всех домохозяев. «Обо всем, что им полезно или вредно, они рассуждают сообща», – пишет о славянах грек-современник, и наш летописец говорит, что так было у славян «изначала».
Как не было у славян единой постоянной власти, так же не знали они разделения по сословиям или по богатству; это и понятно: сначала они жили родами, потом большими семьями, и каждый род, семья, сообща занимались всяким делом. Все, что добывалось ими от земледелия, скотоводства, пчеловодства и охоты, шло, главным образом, на собственную потребу семьи или рода, а не для продажи на сторону. Редко-редко представлялся случай выменять у заезжего купца-иноземца на добытые шкуры пушных зверей какой-нибудь товар иноземного производства. Каждая семья сама строила себе жилище, женщины в семье сами делали ткани, необходимые для одежды, «жили скудно и беззаботно, постоянно пребывая в грязи», как говорит, описывая жизнь славян, византийский писатель-современник.
Расположенные всегда вблизи от воды, на берегу реки или озера, городища одним этим указывают, какую важную роль имела в обиходе их жителей река: по реке не только пролегала дорога-путь к соседям, возможная, впрочем, только летом, – река еще круглый год кормила обитателей городищ своими рыбными богатствами. Что обитатели городищ были рыболовы, доказывают многочисленные находки грузил от сетей, обломков острог и даже как будто рыболовных крючков, изготовленных из костей. Обилие находимых в раскопках наконечников стрел, копий, топоров, рогатин свидетельствует, с одной стороны, о воинственном укладе жизни обитателей городищ, а с другой – говорит и о том, что важным для их быта занятием была охота в окрестных лесах за диким зверем и птицей; кости кабаньи, рога оленьи, лосьи и т. п., находимые в городищах, подтверждают догадку об охотничьих занятиях жителей городищ.
Главным занятием славян, кроме охоты, было земледелие. Арабские писатели рассказывают, что у славян хлеб составлял главную их пищу, и особенно любили они просо, что отмечают также и греческие авторы. По словам Константина Багрянородного, хлеб и мясо были обычным жертвоприношением, а следовательно, и обычной пищей, потому что у всех народов издавна велось приносить в жертву богам то, чем сами питаются, выбирая лучшее. Еврейский путешественник X века Ибн-Якуб отмечает, что земля славян обильна всякого рода жизненными припасами, что славяне народ хозяйственный – и занимаются земледелием усерднее, чем какой-либо другой народ. И наши летописные сказания сохранили черты, рисующие славян как земледельцев. «Все наши городи… делают нивы своя и землю свою», – говорила Ольга древлянам.
Археологические находки подтверждают эти записи. В могилах страны полян, древлян, северян и других племен находят железные серпы и зерна ржи, ячменя, овса, пшеницы. Надо думать, правда, основываясь на данных XI века, что известны были славянам еще: горох, лен, мак; из земледельческих орудий письменные памятники знают рало, или соху, плуг, борону, мотыгу, цеп. Пахали лошадями и волами. Судя по археологическим находкам костяков, лошади были неважные, малорослые и слабые. Соха представляла собой подобранный удобно по своему искривлению сук или корневище, круто обожженное там, где соха наших времен имеет сошники. Такое орудие, конечно, еле царапало землю. Но мы и не должны думать, что сельское хозяйство тех времен по своим приемам и орудиям стояло на очень высокой степени развития. Скотоводство тоже с давних пор было одним из занятий славян, и археологические данные – остатки костей домашних животных: лошадей, овец, свиней, волов, коз – свидетельствуют об этом. Остатки птичьих костей, между прочим, кур, и яичная скорлупа позволяют говорить даже о птицеводстве у древних славян. Записи арабских и византийских писателей, говоривших о жертвоприношении у славян, упоминают быков, собак, петухов, овец и тем совпадают с данными археологии. Что скотоводство было вообще широко распространено, указывают свидетельства, говорящие о широком употреблении мясной пищи, материал для которой доставляла и охота. Мясо ели не только воловье и овечье, но и конское, «по тонку изрезав конину ли, зверину ли или говядину, на углех испек, ядяше». Крупный скот, волов и лошадей, славяне юга приобретали у своих степных соседей, как о том рассказывает Константин Багрянородный. Скот разводили и держали славяне не только ради мяса, но и для молочных продуктов. Такие слова, как млеко, сыр, творог, масло – очень древнего происхождения, так же как слова «руно» и «вълна» (волна), обозначавшие шерсть и свидетельствующие, следовательно, о том, что славяне умели стричь овец и изготовлять шерстяные ткани.
В раскопках древних могил в стране северян, полян и древлян частую находку составляют остатки шерстяной материи, полотна как грубого, так и тонкого, тканого узорно и просто. Прясла, т. е. каменные кружки от веретен, надевавшиеся на деревянную палочку для размаха при вращении, очень часто попадаются в древних могилах. Встречаются часто следы и остатки кожаной обуви различных фасонов, куски ременных поясов, кожаных мешочков, сумок, полуистлевшие и совсем истлевшие куски шерстяных остатков, быть может, тулупов и шапок, а может быть, и грубых ковров. Находили и ножницы для стрижки овец. По позднейшей летописной записи видно, что кожу мяли руками, а для обработки ее – дубленья – употребляли особый состав «квас уснян». В рассказе о походе Олега на Царьград отчетливо противопоставляются греческие ткани, шелковые и льняные – «паволоки» и «кропины» – грубым славянским тканям «толъстинам».