Но и московское правительство еще времен царя Михаила почувствовало всю непригодность войска стрелецкого устройства для борьбы с регулярными отрядами, нанятыми польским правительством в Германии для войны с Москвой; особенно беспомощны были стрельцы и служилая конница при столкновении с превосходно организованной и вооруженной армией шведского короля Густава-Адольфа. Правительство царя Михаила испробовало сначала по польскому образцу нанять на свою службу отряды охочих воинских людей за границей. В тогдашней Европе после ожесточенных религиозных войн конца XVI века было много таких продажных шпаг, владельцы которых не знали другого ремесла, кроме военного, и охотно шли за приличное вознаграждение на службу к иноземным государям. Предприимчивые генералы и полковники собирали целые отряды, во главе которых и нанимались на службу к тому государю, который в такой воинской услуге нуждался. Но наем стоил дорого; наемники не всегда были верны нанимателю, и московское правительство очень больно почувствовало ненадежность служилых немцев во время неудачной осады Смоленска в 1627 году, когда наемные немецкие отряды передались на сторону неприятеля. Тогда в Москве пришли к мысли завести свои полки регулярного строя, пешие – солдатские и конные – рейтарские и драгунские, в которых все солдаты, унтер-офицеры, а по возможности и офицеры были бы из своих русских людей. Порешили нанять за границей достаточное количество высших и низших офицеров, немного обученных солдат и поручить им устроить полки иноземного строя из русских людей.
Иностранцы в порядочном количестве проживали в Московском государстве со времен Бориса Годунова, который не только призывал на русскую службу знающих и военное дело и разные мастерства иноземцев, но и посылал своих людей учиться за границу. За время Смуты вместе с польскими и шведскими войсками вошло в Россию и осталось в ее пределах на житье немало иностранцев. В 1614 году в военный поход шли роты иноземцев «старого выезда». В 1628 году в большом полку в Туле были роты иноземцев: поляков и литовцев ротмистра Рогоновского, немцев с ротмистром Денисом фон-Визеном – это предок знаменитого автора «Недоросля» и «Бригадира»; была рота «бельских немцев» – это отряд немцев, находившихся в польской службе гарнизоном в крепости Белой; они не только сдали крепость, но сами перешли на русскую службу; были отряды из греков, сербов, волохов. Словом, когда правительство царя Михаила начало заводить русские регулярные полки, то недостатка в кадрах и инструкторах не было. Но все же решили нанять учителей получше и в 1631 году послали полковников Лесли и фон-Дама в Швецию, Голландию, Данию и Англию нанять на русскую службу ученых офицеров и обученных рядовых, «военных полковников и добрых бывалых капитанов и поручиков». Посланным, между прочим, наказали «нанимать солдат шведского государства и иных государств, кроме французских людей, а францужан и иных, которые римской веры, никак не нанимать»: воины римско-католического исповедания казались в Москве неудобными для борьбы с католической Польшей. Особой грамотой к датскому королю царь Михаил просил короля Христиана «для нашие царские дружбы и любви поволити в своем королевстве и в землях, которые ныне за вами, ратных людей полковнику Александру Лесли наймовать, а которые похотят наимоватца и иных государств люди и тех бы вам наемных людей через свое государство, через Зунд и в иных местах, где им лучица идти, велеть пропускать без задержанья и на корабли посадить»… Лесли и фон-Дам вывезли около 7000 иноземных воинских людей на русскую службу. Устройство полков иноземного строя из своих тоже шло своим чередом. Еще в Смоленском походе были такие полки из русских людей, «написанных к ратному учению», с иностранными полковниками, майорами и ротмистрами во главе.
При царе Алексее Михайловиче вызов иностранного офицерства в Россию продолжался, продолжалось и устройство русских полков иноземного строя. После тридцатилетней войны в Европе было много военного люда без денег и без дела, а потому нанимать было из кого; английские и шотландские смуты половины XVII века тоже вытолкнули на русскую службу немало опытных и знающих солдат и офицеров. В 1658 году полковник Франц Траферт был отправлен за границу для найма на русскую службу военных инженеров. Другой иноземец, Гебдон, должен был подыскать в Голландии опытного генерала, способного командовать большой армией. В 1661 году приехали на русскую службу майор Патрик Гордон и капитан Павел Манезиус, оба шотландцы, англичанин полковник Диккенс, много немцев, датчан. В 1651 году охотился поступить на русскую службу лорд Чарльз Эргарт, «губернатор оксфордский и начальник всей английской кавалерии», но только условия он ставил не совсем подходящие для русского правительства; он требовал звания генералиссимуса, неограниченной власти в суде и расправ над воинскими чинами и права производства во все чины, не исключая генеральских. На таких условиях, конечно, договор не состоялся, а на меньшие пышный лорд не соглашался. В 1660 году царь Алексей особой грамотой просил английского короля Карла II разрешить нанять в Англии на русскую службу 3000 конных и пеших ратных людей с офицерами. С разрешения короля и парламента наняты были тогда в Лондоне «комишариушем» Гебдоном генерал князь Вилим Келетрав, полковники, офицеры и 3000 рядовых.
Иноземцы, вступившие на нашу службу, заключали обыкновенно контракт с русским правительством относительно срока службы и жалованья по чину. По окончании срока одни уезжали обратно на родину, другие оставались на житье в России, обзаводились здесь семьями, женясь на русских и принимая православие, как, например, полковник Лесли, генерал фон-Букговен, полковник фон-Визен и другие; опытных офицеров, которые по окончании срока хотели уехать, всячески задерживали – и лаской, увеличивая жалованье и чин, и угрозой: так, генерала-поручика Гордона за настойчивые просьбы отпустить на родину разжаловали на время в прапорщики.
Иноземцы, поряжавшиеся служить на срок, получали жалованье деньгами, остававшиеся надолго получали, кроме денежного жалованья, еще поместья; они так и именовались: поместные и кормовые.
В 1632 году в русских полках иноземного строя считалось 17 031 чел.; в 1681 году такого обученного русского войска было 82 047 чел., разделенных на 63 полка: 25 полков рейтарских и 38 солдатских.
На солдатскую и рейтарскую службу набирались мелкопоместные и беспоместные служилые люди, всякие вольные охочие люди, не значившиеся ни в тягле, ни в холопстве; затем со всех земель духовенства, с земель не служивших лично за старостью и болезнью служилых людей, с поместий вдов, малолетних и дочерей служилых людей собиралось с каждых ста дворов по одному рейтару с запасом и в полном вооружении. Всем остальным мушкеты или карабины, сабли и пистолеты, порох, свинец, шишаки и латы, мундир и лошади, в копейные полки копья выдавались из казны.
В полку считалось в среднем около 1200 человек. Каждый полк имел по 10 знамен, по 10 труб и по три пары литавр; полковники были большею частью иноземцы, а среди рядового офицерства из 33 человек в полку к концу XVII века было немало русских. Солдаты и рейтары из охочих людей получали денежное жалованье и даровую квартиру, постой, в обывательских домах по городам и селам; те, кто были из служилых людей, служили со своих поместий; служившие в полках иноземного строя охотники не получали достоинства служилых людей, а служилые люди не теряли своего служилого чина при назначении на службу в полки иноземного строя. Таким образом в этих полках невольно происходило сближение отдельных сословий за одним делом, за одной государевой службой, создавалось представление о том, что военная служба не сословное дело только служилых людей, а может и должна стать обязанностью для людей всех чинов и сословий государства, как это и произошло во времена Петра Великого; способствовало легкости осуществления этого начала всесословности петровской военной службы устройство рейтарских и солдатских полков XVII века.
В одном только эти полки иноземного строя не могли сломить московское предание: военной службе в этих полках учили, служба становилась всесословной и регулярной, но никак не могла стать постоянной. Бедное наличной казной московское правительство стремилось перевести свои полки иноземного строя с денежного на земельный оклад: так было и сподручнее и привычнее. Рейтарам и солдатам стали вместо денег раздавать земельные участки и тем самым приблизили эти полки к стрелецким.
Когда не было войны, рейтары и солдаты, как офицеры, так и рядовые, проживали в своих поместьях, обработка которых естественно привязывала их на бόльшую часть года к занятиям совсем не военным и заставляла жить в раздробь. Обыкновенно только осенью, после уборки хлеба, собирались полки иноземного строя для ратного учения. По условиям русской осени такое учение могло длиться не более шести недель, а то и месяца. Назначались эти учения по распоряжению правительства. Получив «память» из Рейтарского приказа, полковник приезжал в город, в уезде которого был испомещен и расквартирован его полк. Здесь он собирал своих рейтар или солдат, офицеров и рядовых, осматривал их вооружение, записывал «естей» и «нетей», раздавал по фунту пороха на человека и обучал строю, ружейным, сабельным и копейным приемам, стрельбе залпами и беглым огнем. По окончании сбора полковник читал своим подчиненным царский указ, чтобы они и впредь на государеву службу были готовы с полным оружьем и на добрых конях, и затем отпускал их домой до следующего осеннего сбора. Конечно, такая служба более походила на старинную, и осенние сборы, если бы не сопровождались обучением строю, ничем не отличались бы от обычного смотра служилых людей.
Обучение, длившееся не больше 6 недель в году, не могло быть очень прочным и за хозяйственными заботами, занимавшими солдат и рейтар 11 месяцев в году, легко уходило из памяти и из привычек, как дело второстепенное.
При царе Михаиле были учреждены еще драгунские полки, т. е. полки, обученные службе и в пехотном и в конном строю; царь Алексей продолжал устройство драгунских полков. Драгуны имели латы и панцири, вооружены были мушкетами, пиками, шпагами и бердышами. При царе Алексее драгун определяли преимущественно на украинную службу: гоняться за татарами на конях и защищать от них укрепленную линию в пешем строю. Каждому драгуну отвели по 25 четвертей земли, с которой он и должен был нести службу. Тем самым драгуны переходили на положение городовых стрельцов, от которых отличало их только название и разве очень незначительно бόльшая