гэвешка (GW 1516) также определяются в течение трёх месяцев и более. Использование тройных квадруполей и фокусировка на долгоживущие метаболиты окончательно изменили ситуацию. Незаметно наступила новая эра в допинговом контроле.
Но это поняли не сразу.
9.16 Реанализ проб в 2016–2018 годах
Реанализ 2016–2018 годов оказался невероятной бомбой, которую никто, кроме нас с Тимофеем, не ожидал. Появление новых приборов и научный прогресс, прежде всего в исследовании метаболизма анаболических стероидов, привели к сенсационным итогам повторного анализа проб, отобранных на Олимпийских играх и чемпионатах мира, десятки чемпионов и медалистов были вычеркнуты. Обилие положительных результатов в обеих атлетиках позволило обосновать два важных, но пока не озвученных вывода, лежащих на поверхности. Первый вывод: наличие долгоживущих метаболитов у российских спортсменов и спортсменов из ряда стран бывшего СССР показало, что все они сидели на государственной многомесячной программе подготовки и были надёжно защищены от реального, некоррумпированного, внесоревновательного и соревновательного допингового контроля. Реанализ позволил обнаружить 137 положительных проб, взятых в период проведения Олимпийских игр 2008 и 2012 годов. И ещё примерно 80–100 положительных проб лозаннская лаборатория не стала объявлять положительными! И хотя на опытный взгляд аналитика было очевидно, что проба положительная, что видны характерные пики метаболитов, но по жёстким критериям идентификации проба не могла быть объявлена положительной, эти хвосты — так мы называли такие пробы ещё с советских времён — могли обернуться проблемой при контрольном анализе пробы Б.
С такими пробами лаборатории не любят связываться.
Однако остаётся главный вопрос: как объяснить, что спортсмены сдавали пробы за два или три месяца до главного старта — и пробы оказывались чистыми? Они же принимали анаболические стероиды, именно их метаболиты были найдены при реанализе проб, взятых во время главного старта. Ответ может быть только один: очевидно, что пробы подменялись во время отбора, это была первая и основная линия защиты членов сборных команд. Вторая линия защиты — это утаивание положительных результатов анализа проб в лаборатории: положительные пробы официально объявлялись отрицательными. В 2016 году профессор Макларен назовёт это методом исчезновения положительных результатов. Лаборатория держала вторую и последнюю линию обороны. Обычно применяли оба подхода, и явными бенецифиарами манипуляций были легко- и тяжелоатлеты.
Ещё раз объясню для тех, кто пытается оспорить важнейший вывод о системном и продолжительном применении анаболических стероидов при подготовке спортсменов, чётким доказательством которого являются именно долгоживущие метаболиты. Напомню, что моя специальность — химическая кинетика и катализ, именно так дословно написано в дипломе об окончании химического факультета МГУ и присвоении мне квалификации химик. Химическая кинетика изучает скорость протекания химических реакций; эта скорость определяется двумя взаимосвязанными факторами — кинетическими и термодинамическими. Долгоживущие метаболиты не появятся при применении микродоз анаболических стероидов, на чём основано относительно безопасное их применение, например полоскание рта моими коктейлями со стероидами. В этом случае кинетика преобладает над термодинамикой. По этой же причине они не возникнут вследствие случайного употребления какой-то одной таблетки, к чему часто сводятся глупые отговорки типа «именно в тот раз они могли мне подсыпать или подмешать, я не виновата». Долгоживущие метаболиты проявляются после применения «допинговых программ», то есть при продолжительном, «схемном», приёме анаболических стероидов, когда кинетика перестаёт преобладать над термодинамикой. Но на этом остановимся, далее ни слова про энтропию, энтальпию и химический потенциал конкурирующих реакций, цепных или разветвлённых.
Лучше я всё это поясню простым образом, в виде неевангельской притчи. За столом собрались гости, едят и пьют, кто виски Chivas, кто вермут Martini. Постепенно начинают проявляться признаки опьянения — они бывают разные, однако кинетика их такова, что они проявляются первыми, у одних одни признаки, у других другие; действие небольших доз алкоголя индивидуально. Вот покраснело лицо, стало жарко, заблестели глаза, появился аппетит, кто-то стал громко смеяться, язык слегка заплетается, курят прямо за столом, чаще стали ходить в туалет, немного шатаясь. Если прекратить пить, то эти симптомы пройдут.
Но если гости продолжают пить, то возникают необратимые явления другого порядка — так проявляется термодинамика, и чем дальше, тем неотвратимее и необратимее: на платье проливается вино, разбили тарелку или вазу с цветами, кто-то падает лицом в салат или получает синяк под глазом. Вот и вся аналогия с долгоживущими метаболитами. Извиняюсь за занудство: кинетически выгодно выпить, посмеяться, побольше поесть, выпить минералки, сходить в туалет и протрезветь. Термодинамика претендует на необратимость, долгоживущие метаболиты сидят месяцами, их концентрация в моче не меняется: в итоге все валяются пьяными, столы опрокинуты, вино пролито, посуда разбита и синяк под глазом. И потом долго болит голова и противно на душе.
Второй вывод по итогам повторного анализа проб, особенно с учётом множества обнаруженных положительных проб с летних Игр 2012 года, — лондонская лаборатория была совершенно не готова к Олимпийским играм, просто «мышей не ловила». Олимпийские лаборатории всегда оптимистически переоценивались, а сами ВАДА и МОК, контролируя подготовку лаборатории извне, были не в состоянии проверить и определить их истинную готовность. Или неготовность. Когда 65 положительных проб находят через восемь лет, как в случае Пекина, то это понятно и объяснимо: в 2008 году про новые метаболиты никто не знал. Но когда через четыре года при перепроверке лондонских проб находят 72 положительные пробы, то это позор. За полтора года до Игр, в феврале 2011 года, уже всё было известно о долгоживущих метаболитах! Сейчас я с нетерпением жду результатов перепроверки проб с Олимпийских игр в Рио-де-Жанейро.
9.17 Появление ФСКН в моей жизни
Ко мне всё ближе подбирались оперативники ФСКН, из Федеральной службы по контролю за оборотом наркотиков, их интересовало буквально всё. Сначала они попросили дать имена спортсменов, попавшихся на наркотиках и анаболических стероидах за последний год, но я вежливо возразил, что результаты анализов направляются исключительно в РУСАДА, у меня есть только кодовые номера, без имен и фамилий спортсменов. Затем ФСКН озаботилась спортивным питанием — мы его постоянно анализировали, чтобы спортсмены не страдали от подделок и возможных примесей; за 2005–2010 годы были сделаны сотни исследований. Оперативники ФСКН попросили предоставить нашу базу данных по всем анализам и особо интересовались, в каких образцах спортивного питания были найдены сибутрамин, эфедрин и анаболические стероиды. Я снова объяснил, что все исследования проводятся на договорной основе, и в каждом договоре имеется пункт о неразглашении результатов исследований. И поймите главное: ФГУП «Антидопинговый центр» не является моей личной лабораторией, поэтому без прямого указания министра Мутко, моего руководителя, я не могу предоставить такую информацию. Все требования и запросы ФСКН я изложил в докладной на имя министра, Мутко прочитал и велел ничего не давать. Ходили слухи, что ФСКН хочет подмять под себя допинговый контроль в спорте. Меня предупредили, что мои телефоны прослушиваются, против меня ведётся работа, перед Играми в Сочи планируют назначить нового директора.
Моя сестра Марина также находилась в оперативной разработке. Работая тренером по лёгкой атлетике, она был связана с оборотом анаболических стероидов, потому что не было таких тренеров, кто бы в этом не участвовал, они не знали и не представляли, как можно готовиться без анаболиков и эритропоэтина. ФСКН была подлой организацией, она контролировала и крышевала продажи наркотиков и сильнодействующих средств, к которым относились анаболические стероиды, провоцировала людей на покупки или продажи, пользуясь их незнанием или наивностью. Мои предупреждения о том, что все молдавские стероиды и прочие новинки нельзя брать в руки, что либо это подделки, либо там содержатся опасные примеси Оралтуринабола или метандростенолона, ударили по бизнесу, подконтрольному оперативникам. Элитные спортсмены, которых сразу предупредили об ухудшении качества анаболических стероидов, не составляют большой доли в продажах, однако они формируют спрос и рынок — что можно покупать и применять, а что опасно и не рекомендуется.
Началось строительство нового здания Антидопингового центра в Москве, котлован вырыли прямо за зданием ВНИИФК. Сочинское строительство пока не начиналось, но наметился прогресс, было определено местоположение лаборатории — на Имеретинской низменности, в так называемом Прибрежном кластере олимпийских объектов. И снова ФСКН стала у меня выяснять: сколько человек будут работать в Сочи, какие приборы планируется закупить и кому они достанутся после Игр. Я отвечал, что не знаю, решения будут принимать МОК, ВАДА и организационный комитет «Сочи 2014», а работать на приборах будут иностранцы. Приборный парк пока не определён, более того, за полтора года до начала летних Игр 2012 года мне неизвестно, какие приборы будут закуплены для лондонской лаборатории.
А про лабораторию в Сочи и 2014 год пока что и говорить нечего.
Битва с ФСКН. 2011
10.1 Ночной допрос. — Кёльн. — Уголовное дело
Не ожидал я, что 2011-й станет самым страшным годом в моей жизни. Как я тогда всё выдержал, не знаю, до сих пор вспоминать страшно. Всё началось 11 февраля 2011 года, в пятницу вечером. Я уже собирался ехать домой, с утра мы должны были лететь в Кёльн на ежегодный семинар по допинговому контролю, Тимофей Соболевский подготовил важнейший доклад по долгоживущим метаболитам стероидов. И вдруг в восьмом часу на третий этаж ВНИИФК, в Антидопинговый центр, вломились сотрудники ФСКН и устроили «маски-шоу»: черные автоматчики в балаклавах перекрыли все входы и выходы и некоторое время никого не впускали и не выпускали. У меня сразу отобрали оба телефона и показали постановление о проведении оперативных мероприятий, а именно о досмотре помещений ФГУП «Антидопинговый центр», однако на деле они провели настоящий обыск в моём кабинете, исключая непосредственно мой письменный стол, за которым я сидел и наблюдал за происходящим. Оперативники описали и забрали коллекцию прогормонов, которую я собирал долгие годы, унесли открытые баночки с таблетками Оралтуринабола и оксандролона разных годов выпуска, которые мы исследовали на содержание примесей.