концентрации — и отношение T/E, старый, но чувствительный маркер применения тестостерона и прогормонов. Третья парочка — андростандиолы, 5α/5βа, они хорошо реагируют на трансдермальное применение тестостерона в виде гелей и лосьонов. И как тогда после анализа подобрать такую же мочу для замены, чтобы все показатели — концентрации и отношения — сходились? Пока не знаю. Но зато теперь я точно знаю, что в лаборатории в Сочи мочу надо будет заменять до анализа, чтобы не было проблем со стероидным профилем в базе данных АДАМС.
Антидопинговые лаборатории обязали до конца года загрузить в АДАМС стероидные профили всех проб мочи начиная с 2012 года; это были неофициальные данные, вроде наводки и подсказки, для выявления потенциальных читеров и для дальнейшей работы с ними. Точно так же использовались предварительные, полученные до 2010 года, гематологические данные, после чего IAAF удалось эффективно и не теряя времени довести до конца расследования в дистанционном беге и спортивной ходьбе. Кстати, эту базу, данные 5500 анализов, в 2015 году у IAAF украли, она потом хорошо вписалась в цепочку расследований, проведенных Хайо Зеппельтом и германским телевидением. Ранее такую же базу похитили у федерации лыжного спорта, там тоже были паника и тихий ужас, но шведское телевидение не рискнуло довести расследование до конца. Там такими же беспредельщиками, как наши ходоки, были итальянцы и норвежцы.
12.12 Третья инспекция ВАДА. — ЭПО у принцессы биатлона. — Никита Камаев
Не успел я распрощаться с экспертами ВАДА в Сиднее, как они снова, усиленной командой, прилетели в Москву на очередную инспекцию. Помимо Оливье, Тьерри и Виктории, к нам приехали профессор Джорди Сегура, директор лаборатории в Барселоне, и Джон Миллер, странный дедуля, много лет возглавлявший группу лабораторных экспертов ВАДА. Считая с октября прошлого года это был третий визит, и для меня он получился нервным и выматывающим. Снова сели проверять нашу документацию, по неделям и по страницам: как мы переехали в новое здание, как получили и ввели в эксплуатацию новые приборы, как это сказалось на аттестации методик и внесении их в область аккредитации в системе ИСО 17025 ГОСТ-Р. Примечательно, что ВАДА выдаёт свой сертификат об аккредитации только при наличии сертификата о соответствии положениям и требованиям ISO 17025 — базовому международному стандарту для испытательной лаборатории, которому мы должны соответствовать. Это как диплом о высшем образовании и справка о сдаче экзаменов кандидатского минимума, без которого вас не допустят к защите кандидатской диссертации. Точно так же, получив сертификат ИСО, можно проходить дальнейшие проверки, чтобы получить сертификат аккредитации ВАДА на право проведения анализов проб допингового контроля. Это будет уже следующая ступень — узкая специализация и отдельная тема работы, как тема диссертации и диплом кандидата наук.
Работы было очень много, в методиках и протоколах было описано каждое действие при каждой операции, например приготовление калибровочных стандартов и рабочих смесей — кто что делает и к чему имеет допуск, перечислены реактивы, стандарты и референсные материалы, когда получены и каков срок их хранения. Рабочей документацией (мы называли её СОПами) были заполнены три больших книжных шкафа. Так шла незаметная со стороны, но напряжённая работа по подготовке к Олимпийским играм — эти методики будут воспроизведены и применены в Сочи, с их помощью мы должны пройти все испытания и проверки — и получить вадовский сертификат об аккредитации для проведения анализов во время Олимпийских игр.
Эксперты ВАДА торопили нас и с озабоченным видом напоминали, что этим летом в России состоятся важнейшие международные старты летнего сезона: в июле — Всемирная универсиада в Казани, затем в августе — чемпионат мира IAAF в Москве. И в 2014 году — главный зимний старт, Игры в Сочи — тоже наши соревнования и мои анализы! Оказывается, некое „антидопинговое сообщество“ очень обеспокоено и чего-то там требует. Это мифическое сообщество, выразителем интересов и мнений которого считается ВАДА, встревожено из-за того, что у нас в Москве много нарушений. Почему-то западных визитёров нервировало, что все крупнейшие соревнования проходили на территории России и что два последних года мы занимали первое место в мире по количеству официально проведённых анализов, то есть в соответствии с планами, миссиями и протоколами все наши данные были отправлены в систему АДАМС. В прошлом, 2012 году, мы хорошо обставили лаборатории всего мира, загрузив результаты 17 175 анализов мочи. А по анализам крови у нас шла дружеская борьба с Лозанной — год мы были впереди, год они, а вместе мы делали почти столько же проб, сколько все остальные вадовские лаборатории вместе взятые.
Меня тревожило, что Тьерри Богосян ходил с загадочным видом и с бумажкой, на которой были записаны номера проб. Мы с Тимофеем нервничали по этому поводу, неизвестность угнетает больше, чем прямое противостояние. Все данные анализов по двум положительным пробам, которые у нас были даны как отрицательные, по двум российским бегуньям, одна degraded girl, другая cocktail girl, были вылизаны и выверены как надо. Проба „деградированной“ бегуньи была оставлена без правок, но вторая проба, в которой был приличный коктейль из анаболиков и их метаболитов, превратилась в чистую. Тьерри прошёл по всей цепочке и тщательно сверил время регистрации пробы и аликвотирования, продолжительность пробоподготовки и время, когда передали на анализ, проверил последовательность всех действий, калибровок и настроек, но придраться было не к чему. Всё было внесено в ЛИМС, в нашу лабораторную информационную систему, и временны́е отсечки на бумажных распечатках бились с компьютерными файлами и формами. С такими шулерами Тьерри ещё никогда не сталкивался, ведь на кону стояли наше спасение и наше будущее. Однако он сделал открытие: у нас не все пробы анализируются на тройных квадруполях! Это было терпимо в прошлом году, когда у нас был всего один прибор, но в 2013-м мы переехали в новое здание и дополнительно получили два новых прибора. И он потребовал, чтобы все наши пробы за этот год были проанализированы на тройных квадруполях! Получились антидопинговые исправительные работы, в итоге мы за свой счёт переделали 2959 проб, нашли более 20 положительных и закончили работу только в августе, как раз к началу чемпионата мира по лёгкой атлетике. Правда, Юрий Дмитриевич Нагорных разрешил рапортовать только шесть положительных — скандалов и новостей нам не надо.
День прошёл, настал другой, эксперты из ВАДА ходят по всем этажам туда-сюда, что-то записывают, мы курим золотистый Benson&Hedges, крепкий и душистый, и ждём конца дня. На душе тяжело, всё время ждёшь, что вот-вот должно что-то приключиться, при этом не знаешь, откуда прилетит новая проблема и что там ВАДА припасло напоследок? Тут нежданно-негаданно вылезает положительная проба в биатлоне, чёткий эритропоэтин, картинка как из учебника. Именно в этот день профессор Джорди Сегура изучал наши данные и методики по эритропоэтину, и я подумал, что нам специально могли подкинуть двойную слепую пробу, чтобы проверить работу лаборатории. Меня очень насторожила идеальная картина изоформ ЭПО, в реальной жизни такую красоту не увидишь, обычно попадались микродозы, мазня и неразбериха — всё, что называется inconclusive. Да и какой биатлон, весна на дворе, сезон завершён — кто и зачем станет колоть ЭПО? Но пробу подтвердили и направили результаты в Барселону Тони Паскуалю, эксперту ВАДА, на утверждение и замечания. Эритропоэтин сразу в АДАМС сбрасывать нельзя. Вроде всё, пора им уезжать, поговорили напоследок, тепло и радостно распрощались, и они уехали.
Усталый, но счастливый, что наша нервотрёпка закончилась, я поехал домой. Неожиданно позвонил Нагорных и попросил срочно вернуться — нас вызывает Мутко! Приехал назад. Нагорных не было; я подождал в приёмной, подремал. Юрий Дмитриевич был у министра, вернулся от Мутко с каменным лицом и сообщил: эту положительную пробу номер 2784536, эритропоэтин, давать ни в коем случае нельзя. Проба принадлежит нашей красавице-биатлонистке, олимпийской чемпионке Светлане Слепцовой, за неё болеют миллионы телезрителей вплоть до олигарха Прохорова. Обсуждению не подлежит, министр в курсе, ситуация сложная, но никаких скандалов в зимних видах спорта перед Играми в Сочи быть не должно.
Я немного поскулил: если она такая звезда, то зачем РУСАДА брало у неё грязную мочу и заказывало анализ на ЭПО? Инспекторы из ВАДА видели, что проба положительная, они знают, что после получения подтверждения от второго эксперта из лаборатории Барселоны я должен буду сбросить результат в АДАМС. Надеяться на то, что ВАДА забудет про эту пробу, не приходится, у нас не каждый год бывали положительные пробы на эритропоэтин, если, конечно, не считать десяток-другой положительных, полученных в ходе нашего неофициального „информационного контроля“ сборных команд.
Я не мог понять, зачем надо было колоть эритропоэтин 29 марта на Кубке России, это же последний старт сезона! Но Никита Камаев мне объяснил, что нужно было немного освежить эритроциты крови перед тем, как слить пару пакетов, заморозить свою кровь на следующий олимпийский сезон. Но что мне теперь с этой Слепцовой делать? Я рассказал Камаеву про новую проблему и попросил его подменить транспортный протокол и форму допингового контроля, нарисовать вместо биатлонной принцессы никому не нужную тётку из какого-нибудь неолимпийского и незимнего вида спорта, пусть будет скалолазание или ориентирование, внесоревновательная проба.
Но Никита злобно огрызнулся: „Гриня, дружище мой и коллега, послушай меня и пойми, что у нас вся головная боль и геморрой происходят из-за тебя и твоих друзей, Нагорных и Мутко, я вообще не представляю, как ты можешь работать с этими подонками, — издалека начал Никита. — У нас сплошные проблемы, мы прижаты к стенке; ВАДА строго следит, чтобы все протоколы и формы были загружены в АДАМС незамедлительно. Это раньше можно было что-то там подправить или переписать задним числом, но теперь все имена и кодовые номера проб мы направляем в АДАМС заранее, до получения результатов твоих анализов, так что поезд ушёл. Мы в курсе твоих проблем, но эта принцесса входит в состав пакета из десяти соревновательных проб, этот пакет — сплошная неразрывная нумерация, он целиком выложен в АДАМС. И теперь всё, пакет закрыт, биатлонная миссия на десять проб нами выполнена. И вопрос к тебе, давай уже очнись и успокойся — уехала твоя ВАДА. — Никита оглянулся. — Подумай сам, откуда в конце марта — везде лёд, грязь и слякоть — возьмётся ориентирование или скалолазание, ведь в биатлоне был соревновательный контроль!“