190 И никто тогда даже не выступал за сокращение рабочего времени! Насколько мне известно, с тех пор ни один американский политик никогда не упоминал об этом вопросе. Сокращение рабочего времени – это слон в мастерской и в каюте.
Теперь же сокращение рабочего времени – это не есть упразднение работы. Это не утопия.191 Но если и есть такая вещь, как радикальная реформа, то сокращение рабочего дня – это радикальная реформа. Аристотель был прав: трудовая жизнь не оставляет времени для лучшей деятельности. Она также не культивирует способности к лучшей деятельности, она подавляет их. Адам Смит тоже это знал. Уильям Годвин добавил: «Бедные остаются невежественными за отсутствием досуга».192 Мы знаем, что даже в условиях индустриального капитализма возможно ещё большее сокращение рабочего времени, потому что раньше оно было намного короче. К сожалению, я понятия не имею, как осуществить эту радикальную реформу.
И насколько долгим является то, что считается слишком долгим? Большинство писателей-утопистов со времён Платона (которому было всё равно как долго работают рабы и ремесленники193) включало в свои планы сокращение рабочего времени. Для Томаса Мора (1516), который действительно был первым подлинным утопистом: 6 часов.194 Более поздние утопии часто обещают 4 часа.195 Так же поступили несколько анархистов и социалистов-утопистов. Уильям Годвин в 1793 году считал, что достаточно получаса в день равного физического труда.196 Для Этьена Кабе (1840): 7 часов летом, 6 часов зимой.197 Для Генри Олерича и Хоакина Миллера (оба в 1893 году): обычно 2 часа.198 Для Уильяма Дина Хоуэллса (1894): 3 часа в день «обязательных работ»: хорошему утопическому гражданину дальнейший «добровольный труд, которому он мог, по желанию, уделять много времени, а мог и мало, не приносил ему большего количества предметов первой необходимости, а лишь почёт и признательность».199 Анархо-коммунист Александр Беркман обещал 3 часа.200 Для Олдоса Хаксли: 2 часа в день для профессоров и правительственных чиновников: но они также немного «работают мускулами» в свободное время, потому что сидячий образ жизни нездоров.201 Это тоже стандартная утопическая тема. Для Б. Ф. Скиннера во «Втором Уолдене» (1948): 4 часа в день.202 Для «Экотопии» Эрнеста Калланбаха (1975): 20 часов в неделю.203 Другие не дают статистики, но они обещают сокращение рабочего времени – почти все это делают, от философа-герметициста Иоганна Валентина Андреэ в 1619 году204 до демагога Хьюи Лонга в 1935-м.205
В анархистской утопии Урсулы Ле Гуин 1974 года «Обделённые» – «двусмысленной утопии», согласно её подзаголовку, – люди работают по 5—7 часов в день, с 2—4 выходными каждые 10 дней.206 Ле Гуин не обещала достать звёзд с неба – хотя её общество находится на Луне – скорее, она описывала анархическое общество, подверженное суровым условиям окружающей среды. Но они не жёстче, чем в пустыне Калахари, где бушмены – на самом деле, а не в фантастическом романе – работали по четыре часа в день. Ле Гуин могла бы это знать, потому что предварительные выводы Ричарда Боршей Ли о бушменах были опубликованы в 1968 году в антологии «Человек-охотник». «Общество первоначального изобилия» Маршалла Салинза появилось в «Le Monde» в 1968 году, а в 1972 году – в «Экономике каменного века». По иронии судьбы (я полагаю), отцом Ле Гуин был знаменитый антрополог Альфред Луис Крёбер. Калифорнийские индейцы, область его наибольшей компетенции, были праздными охотниками-собирателями. Мы ищем привкуса экзотики в романе, базирующемся на антропологических исследованиях. Но эта книга, как говорит Майкл Муркок, «скучная и журналистская».207 По словам Лестера дель Рея, концовка «плохо скользит».208 Я бы сказал, что у книги нет конца. Она просто заканчивается.
Мало что указывает на то, что Ле Гуин была хорошо знакома с анархистской или утопической литературой. Вопреки легенде, Ле Гуин не являлась анархисткой. Если да, то где она была в политическом смысле в течение последних 45 лет своей жизни? Писала рассказы и зарабатывала деньги. Вот она написала предисловие к новому сборнику старых эссе Мюррея Букчина.209 (Издательство Verso, однако, рекламировало их как «новые эссе», словно Букчин не был к тому времени мёртвым как Боб Марли уже 9 лет.) Ле Гуин действительно отождествляла себя с левыми, выдавая архаизм своей идеологии. Она называла Букчина «истинным сыном просвещения» – да, таковыми были Робеспьер, Наполеон210 и маркиз де Сад.211 Она приветствовалась (издательством Verso) за её «страстное одобрение писателя и политического теоретика Мюррея Букчина». Она знала, что Букчин «отошёл от анархизма». Если ей это было известно, то она знала, что предполагаемый анархизм Букчина подвергался жестокой критике, и не только с моей стороны, за много лет до его публичного отречения.212 Его «социальная экология» (фраза, которую он украл213) ещё раньше вызвала резкую критику.214
«Нетерпеливые читатели-идеалисты, – снисходительно говорила она, – могут счесть его до неловкости трезвомыслящим». Не у всех хватит духу читать Мюррея Букчина! – который скромно хвастался «мускулистостью мысли», которую он безуспешно пытался передать слабым, изнеженным, вежливым, слабоумным, ничего не понимающим зелёным партийцам.215 Я нахожу его до неловкости глупым. Нетерпеливые читатели-идеалисты, привыкшие читать Ле Гуин, все романы которой являются фантастикой или мягко сказать научной фантастикой, могут найти даже Букчина непростым чтением. У поклонников Гарри Поттера тоже могут возникнуть проблемы. Сама Ле Гуин говорила, что наука в научной фантастике в основном находится на уровне шестого класса.216 Букчин не был трезвомыслящим – он был упёртым и недалёким. Он был бахвальщиком. Если бы он был трезвым парнем, он бы опроверг «Анархию после левачества», но, поскольку он не был трезвомыслящим – и потому что у него не хватило духу217 – он этого не сделал.
И вот Ле Гуин утверждала, что «пост-дефицитный анархизм» Букчина вдохновил «Обделённых». Это смешно, поскольку её «двусмысленная утопия», планета Анаррес – это дефицитный анархизм, а не пост-дефицитный, и даже такой анархизм скомпрометирован. Если Букчин вдохновлял Ле Гуин, то её вдохновение было основано на недоразумении. Судя по её высказываниям, она скрывала свой долг перед Букчином (и, несомненно, скрывала его от самого Букчина) до тех пор, пока не получила литературные премии «Хьюго» и «Небьюла», подобно тому, как Ноам Хомский скрывал свой анархизм в течение многих лет, пока анархизм не стал несколько модным – или, по крайней мере, слишком важным, чтобы игнорировать – для его левацкой фан-базы.218
Технология
Конечно, всё это время я разбирался с технологией. Потому что нельзя обсуждать работу, не обсуждая технологию. Первое обсуждение работы и технологии находим у Аристотеля: «если бы ткацкие челноки сами ткали, а плектры сами играли на кифаре, тогда и зодчие не нуждались бы работниках, а господам не нужны были бы рабы».219 Вообще-то челнок плетёт и сейчас, а если гитары и не играют сами по себе, то само по себе играет пианино, а также драм-машины. Аристотель намеревался высмеять идею о том, что культурное общество может обойтись без наёмного труда и рабства. Мы всё ещё «хотим» (то есть нуждаемся) слуг и рабов. Официальная точка зрения с тех пор с ним не расходилось.
Я согласен с Аристотелем, что технология никогда не заменит наёмного труда и рабства. Я не согласен с ним и с официальной точкой зрения, что работа никогда не может быть упразднена. Это не просто технологическая проблема. Это даже не является главным образом технологической проблемой. В 1985 году я писал, что я «агностик» – но скептически настроенный – в отношении возможной роли технологии в упразднении работы. Если тогда я был агностиком, то теперь я атеист. За последние 35 лет я не узнал о технологии ничего такого, чтобы предположить, что она может внести свой вклад в упразднение работы. Некоторые утопии основаны на полном отказе от машинной технологии.220
Я признаю, что это кажется просто здравым смыслом – что может существовать настоящая трудосберегающая технология. По крайней мере, со времён Томаса Мора появлялись гипотезы, которым предавались такие разные писатели, как Томазо Кампанелла, Уильям Годвин, Карл Маркс, Поль Лафарг, Уильям Моррис, Герберт Уэллс, Бертран Рассел, Хьюи Лонг, Б. Ф. Скиннер и Эрнест Калланбах. Так, Маркс указывал на «экономический парадокс, что самое мощное средство для сокращения рабочего времени превращается в вернейшее средство д