кроме того, что они привели к потере рабочих дней. А как насчёт травмированных рабочих, которые выживают, но никогда не могут вернуться к работе? Потерянные дни работы молодого, постоянно нетрудоспособного работника могут достигать 15 тысяч и более. Нетрудно представить себе некоторые из этих травм и заболеваний, которые не могут считаться тяжёлыми по некоторым независимым медицинским критериям. Рабочие имели бы полное право сказаться больными, если бы существовали такие вещи, как права. Ещё легче думать о большем количестве травм, которые могут считаться серьёзными, даже если рабочие всё равно вернутся на работу, потому что им нужна работа. Большинство травмированных рабочих легко заменяются. Все пострадавшие рабочие это знают.
«В 2013 году частные работодатели сообщили о 3 миллионах случаев несмертельного производственного травматизма и заболеваний, что снизило показатель заболеваемости до 3,3 случая на 100 эквивалентных работников, занятых полный рабочий день, по сравнению с 3,4 случая в 2012 году». Другими словами, было около 3 миллионов в 2012 году и около 3 миллионов в 2013 году. Обратите внимание, что правительство по-прежнему полагается на отчёты работодателей. Эта статистика, безусловно, неполная и неточная, систематически всё недооценивает.294 Она служит интересам как бизнеса, так и государства. Они не хотят, чтобы кто-то думал, что безопасность на рабочем месте – это серьёзная проблема, иначе могут возникнуть требования, чтобы они что-то с этим делали.
Если рабочие места становятся немного безопаснее, что не было доказано, то для этого должна быть по крайней мере одна причина. Причина в том, что на американских рабочих местах гораздо меньше работников. Вы не можете попасть в аварию на работе, если у вас её нет. Последние несколько лет в США были временем Великой рецессии. Сейчас говорят, что рецессия отступает, но странным образом: это «восстановление безработицы». Индекс Доу-Джонса растёт; прибыль корпораций растёт; дивиденды растут; зарплаты и бонусы генеральных директоров растут; арендная плата растёт; стоимость жизни растёт – но заработная плата не растёт, и занятость не очень-то растёт. Даже кажущееся сокращение безработицы – фальшивка. Безработные определяются как люди без работы, которые активно ищут работу. Но многие безработные покинули рынок труда, определяемый таким образом, потому что они знают, что у них нет надежды найти работу. Некоторые люди никогда не входят в него по той же причине. Они не ищут работу, потому что знают, что зря потратят время. Если учитывать их, то реальный уровень безработицы будет как минимум на 50% выше.295 Таких людей очень много. И их будет гораздо больше.
Правда заключается в следующем: «уровень несчастных случаев на промышленных предприятиях подскочил, поскольку традиционные меры безопасности и охраны здоровья на рабочих местах и другие ограничительные правила труда были изменены или отменены как слишком дорогие для поддержания позиции „их“ работодателя на мировом рынке».296 Именно этого я и ожидал. Эти работники, которые больше не имеют никакой гарантии занятости, вряд ли будут подавать жалобы в ФАЗБ, так как ФАЗБ вряд ли успеет проверить их рабочее место, прежде чем их уволят. Их профсоюзы не будут подавать жалобу, потому что у них обычно нет профсоюзов.
Главная причина того, что сейчас меньше несчастных случаев на производстве и смертельных исходов, заключается в том, что сейчас намного меньше самих промышленных рабочих. Большая часть промышленности была переправлена за границу, где рабочим платят ещё меньше и защищают их ещё меньше, чем здесь. Мы можем быть уверены, что уровень несчастных случаев на фабриках в Малайзии или Мексике выше, чем на тех же фабриках здесь, за ту же работу, за меньшую плату.297 Но рабочие места, которые у нас всё ещё есть, всё также опасны.
Офисные работники сталкиваются со своими собственными опасностями для здоровья, которые становятся всё более серьезными из-за того, что они проводят на работе всё больше времени.298 Одна из опасностей заключается в том, что длительные периоды сидения приводят к «диким колебаниям обмена веществ. Другие исследования показали, что те, кто сидит по крайней мере 11 часов в день, на 40 процентов чаще умирают в течение трёх лет – независимо от того, сколько упражнений они делают. Даже если вы сидите всего 8 часов в день, ваш риск смерти всё равно на 15 процентов выше, чем у того, кто сидит половину этого времени». Ещё один вывод состоит в том, что 15 миллионов американцев, которые работают в вечернюю или ночную смену – а эти графики нарушают наши естественные циклы сна, – подвергаются большему риску развития диабета 2 типа, рака, сердечных и других заболеваний.
Ещё одна игнорируемая опасность офисной работы для здоровья заключается в том, что она способствует нездоровому поведению, увеличению курения и употреблению алкоголя, уменьшению физических упражнений и медицинских осмотров. В 1998 году Франция сократила продолжительность рабочего дня с 39 до 35 часов: «работники стали на 4,3% реже курить сигареты. Они также реже злоупотребляли алкоголем. И за каждый час, отрезанный от рабочей недели, участники исследования на 2,2% чаще занимались физическими упражнениями». Эти данные имеют тенденцию дискредитировать алармизм, который я обсуждал ранее, преобладавший среди учёных с 1920-х по 1950-е годы, в том смысле, что если бы, по их мысли, у рабочих было больше досуга, они бы просто больше пили и в целом погружались в беспутство и лень.
Я считаю неопровержимым утверждение, что работа, особенно в виде трудоустройства, опасна для вашего здоровья. Но вредна для здоровья и безработица. В 2012 году безработных было почти 15 миллионов. Из них 5,3 миллиона являлись безработными в течение длительного времени (27 недель и более). В целом, хотя у них было меньше карманных денег, чтобы заплатить за вредные привычки, «люди, ставшие безработными, увидели, что их риск смертности подскочил на 63 процента. Чем дольше человек остаётся безработным, тем выше их [sic] риск впасть в депрессию. Европейские исследования также связывают безработицу с ожирением и болезнями сердца». Сокращённый рабочий день с оплатой труда – это ограниченное улучшение. Этот вариант обеспечивает больше досуга. Но никакие часы без зарплаты не приносят ничего, кроме беспокойства, депрессии и отчаяния, не говоря уже о голоде. Безработица – это не досуг, если у вас нет трастового фонда, ренты или больших денег в банке. Долгосрочно безработные находятся в ещё худшем положении, чем трудоустроенные, особенно те, кто трудоустроен ненадёжно. Давайте уничтожим безработицу, уничтожив трудоустройство.
Хотя насилие на работе является скорее основанным на ощущениях, чем неоспоримым, его нельзя игнорировать. Убийства боссов рабочими всё ещё относительно редки. Какой анархист, кроме Льва Толстого, не был в восторге от истории неудачной попытки Александра Беркмана убить промышленника Генри Клея Фрика?299 (Который, однако, не был непосредственным работодателем Беркмана.) Бюро статистики труда сообщает только о 397 убийствах на рабочем месте в 2013 году. Ещё один источник насчитывает почти 800 убийств на рабочем месте за указанный год. Это самая быстрорастущая категория смерти на рабочем месте, и главная причина смерти для женщин на работе.300 Тем не менее большое внимание уделяется тому, что правительство таким образом отметает как второстепенную проблему: «книжные полки заполнены десятками книг о насилии на рабочем месте [это правда] – всё это сухо написанные академические справочники, руководства и пособия, написанные специально для руководителей высшего звена (CEO), исполнительных вице-президентов и среднего звена».301 Рабочее место для некоторых из этих убийств не является причиной, они просто там случаются. Брошенные любовники убивают своих бывших там, где те работают, потому что именно там брошенные любовники знают где искать своих бывших. Но также случается и массовое убийство коллег.
Однако «работа по своей природе связана с насилием – как над духом, так и над телом. Речь идёт о язвах, а также несчастных случаях, о криках и драках, о нервных срывах, а также о третировании. Речь идёт, прежде всего (или ниже всего), о ежедневных унижениях».302 Любое место длительного сосредоточенного принуждения потенциально является местом насилия. «Девиантность на рабочем месте» – в большинстве своём ненасильственная – является наиболее быстро растущим «типом преступности» в США и Канаде.303 Кого винить в этом – начальников («организационные факторы») или работников («личные факторы»)?
Согласно «поведенческой науке»: и тех, и других. Типа природа и воспитание: это всегда и то, и другое. В целом научная литература придаёт несколько больший вес организационным факторам, то есть самой работе. Работа виновата больше, чем работники. Учёные-бихевиористы сделали несколько открытий, которые, хотя и не очень удивительны, тем не менее представляют определённый интерес. На рабочем месте мужчины более склонны к насилию, чем женщины, а руководители более склонны к насилию, чем работники.304 Общий вывод из собственного исследования авторов таков: «чем больше сотрудник воспринимал процессы и процедуры, используемые для принятия решений и определения результатов, как несправедливые, тем больше вероятность того, что этот сотрудник проявит физическое насилие».