Они все могли говорить, хотя Островская и Васин только друг дружке в рты, что было бы даже ржачно, если бы не весь пиздец происходящего.
Пашка кое-как поймал объективом правой, пристёгнутой к столу, руки стяжку, которая прицепила левое запястье к батарее, и удалил её прилогой. Схватился освобождённой конечностью за телефон и расщёлкнул игрой хомут на правом запястье. В заледеневшую кисть хлынули кровь и тепло.
– Ублюдки! – прорычал Пашка, хватаясь за жалобно хрустнувшую побелкой батарею и поднимаясь. На подоконнике лежали буханка хлеба и нож, подобрав который он разрезал крепёж на ногах.
Кухня походила на поле боя из какого-то абсурдного сериала. Раскрытые дверцы, битая посуда, тело Толика, храпящего на полу, застывшие в любовном экстазе Васин с Островской, ещё и гречка повсюду.
Нужно было спешить.
– Как ты смог? – странным картавым голосом сквозь недвижимые губы выдыхал Марципан, безумно скосив глаза, словно сейчас начнёт смотреть себе в башку: он пытался из своей скрюченной позы глянуть на Пашку.
Вести беседы явно не было времени. Час – это совсем недолго.
Оплатив разовый доступ повторно, Пашка полез Славе во «внести правку в память и восприятие», всё время двигая нижней челюстью и морщась: врезал Марципан ему знатно.
Возможности и правда были ограниченные. Пашка снёс минус сто процентов в графе доверие, заменив на пятьдесят (а то ещё привяжется со своими проблемами, если сотку поставить), убрал с адаптацией воспоминание о том, что не выходил на связь до этого момента. Адаптация оказалась шикардос идеей и позволила сильно сэкономить, потянув кучу негативных воспоминаний по теме хвостом. Потом младший Соколов назначил этому уроду пиздовать домой и снёс также с адаптацией всю память о том, как эти придурки вломились в квартиру. Итого ушло на Марципана тыща семьдесят четыре рублика в целом. Прежде чем он разморозился, додумался Пашка и Славкин тел из кармана у того вытащить и чаты в мессенджере глянуть. Нашёл ожидаемый диалог без себя, с мерзким названием «Убийца?» (созданный, между прочим, сучкой-Островской). Когда Марципан утопал, Пашка на ту же сумму почистил (вместе с воцапом) и отправил на хер Васина. Ещё будет думать, где губу разбил. Но лечить других пользователей даже за деньги оказалось нельзя.
А вот на Островской внезапно закончились средства на карте.
Пашка виртуозно выругался.
Пластик он своими руками вчера отдал Лосеву и сказал пользоваться свободно, но как же это, блин, было некстати!
– Не знаю, как ты это делаешь, сучок, но я тебя достану! – шипела Островская, оттопырив зад и полуобнимая пустое пространство, где раньше стоял Васин. Её башка была наклонена набок, глаза почти зажмурены, а губы, наоборот, приоткрыты. Так и хотелось плюнуть тварине в рожу, прям чётенько в раззявленный хлебальник.
Но вместо того Пашка взялся обыскивать присыпанного гречкой Толяна. Его телефон он разблочил игрухой, перекинул себе две тыщи из банковского приложения (в пуше мелькнула «хет» за воровство), и откорректировал Островскую так же, как и всех до неё. Перед последними действиями потянул из кармана на оттопыренной заднице телефон.
– Убери руки, уёбок, – странным голосом, сминая некоторые буквы приоткрытыми губами, злилась она. – Я всё равно его восстановлю! Ты думаешь, что самый умный?! Я тебе, гнида, такое…
Пашка удалил чат «Убийца?» и сунул белый андроид обратно в карман на прокачанных игрухой ягодицах. Отступил и оплатил последние правки.
Островская отмерла, прекратила сочиться ядом и послушно пошла к входной двери.
Пашка гордился тем, что не нажал этой стерве что-то в отместку вытворить. Впрочем, у неё останется синяк на морде. Ненадолго, конечно.
Итак, они отвянут? Или это временно?
Встретиться, типа этого не было, наверное, всё-таки нужно. Не то опять надумают себе какой ереси, клуб Робин Холмсов и Шерлок Гудов Пензы, мля.
Пашка оглядел разгромлённую кухню.
Охереть, весело!
Он наведался в ванную и изучил своё разбитое лицо. Оно успело опухнуть, но это быстро убрала прилога. Пашка стянул футболку с каплями крови, починил шатающийся зуб и вернулся на поле боя. Начал поправлять хлам в шкафах и закрывать дверцы. Собрал осколки игрухой в целую чашку.
Пашка начал злиться и получил очередного дракона. Потому сел, взял с зеркала на уголке забытые тёткой сижки и прикурил. Они были тонкие и гадко разили клубникой.
Что делать с Толиком? Рассказать ему про этот треш или не стоит?
И так задрал батю поминать, а сейчас начнёт лекции про то, что Марципан – мурло, и что всё вполне ожидаемо, читать постоянно. Да и придётся объяснять, как Пашка их смог выпроводить. Он же сказал раньше, что в игре нет воздействий на других пользователей.
Потушив мерзкую клубничную сижку на середине, Пашка выругался ещё раз и взялся за веник с совком – собирать сраную гречку. Она была прям везде.
Тогда младший Соколов приволок пылесос, содрал насадку-щётку и голым шлангом всосал основную часть крупы, в том числе и с Толика. Тыкнул ему пару раз в зад присасывающейся трубой, заржал и вдруг, неожиданно, на себя рассердился.
Вот всё у него получается через жопу при любых вводных и ресурсах как раз именно потому, что в башке – пусто. Привык он на всех и вся кругом гнать, в своих бедах обвиняя, от предков до злоебучей Пензы за окошком, а может, дело не в этом вот всём, а в самом Пашке?
Хотя даже вон глава адской администрации заявил, что Пашка херовый из-за внешних обстоятельств. Ну так он со своей колокольни оценивает. Херовый-то, может, и из-за внешних. А вот тупой – по собственному почину.
Соколов младший вырубил допотопный пылесос, смотал шнур, унёс его в зал, вернулся и увидел ещё целую кучу гречки.
И тогда Пашка начал ржать. Дико, до истерики, когда не успеваешь вдыхать, но не можешь остановиться.
Потом спохватился и запоздало написал Пионовой, что, конечно, поддержит её на кладбище и тоже обязательно поедет на похороны. Следом сел, откопал в галерее скрин с читов Островской и поднял свои статы по её схеме. Харе его постоянно мордой в асфальт тыкать. Сразу надо было всё подтянуть. Может, и ещё чего прихватить заодно? Раз уж безлимит – надо пользоваться.
С другой стороны – лучше не торопиться и начинать обдумывать свои действия.
Пашка навёл на Толика камеру, снёс воспоминание о ворвавшейся на кухню Островской. Потом прикурил последнюю тёткину сижку и взялся методично править важность впечатлений от всего, что рассказал когда-либо об игрухе, на «нейтрально».
Пускай себе знает, но особого значения не придаёт. Так будет и честно, и удобно.
Зависть к себе ещё чиканул, потому что нечему тут было завидовать, да и чувство это очень фиговое.
Потом нажал сначала сесть на табуретку и лишь затем – проснуться. И тут же восстановил ему энергию полностью.
Достал из кармана прихваченную из коробки на зеркале пятёру и положил на стол. Толик растерянно поднял бровь.
– Сорян, одну фичу проверял. Снял у тебя с карты две тыщи, вот, возвращаю – с компенсацией.
Толик вытаращил глаза и стал хлопать себя по карманам в поисках телефона. Убедился, что есть такой перевод. Потом вообще ахнул.
– С хера ли уже обед?!
Пашка быстро изменил последние впечатления на нейтральные, и Толик присмирел.
– Ты когда переоделся? – запоздало поинтересовался он. – Задолбал со своими тестами.
Потом заёрзал странно на табурете. И скоро в толчок отлучился.
– Так, Пашок, почему у меня в труселях сырая гречневая крупа? – вернувшись, прищурился Толик. – Ты кончай свои приколы колдунские. А то можно и по морде получить так-то.
По морде Пашка сегодня уже получил более чем достаточно.
Понижение впечатлительности пошло приятелю сильно на пользу. Как приложуха там этого добилась, Соколов-младший даже представить не мог, но друг теперь к чудесам Пашкиного естества относился не восторженнее, чем если бы знал, что тот может сальто через голову сделать или текст с арабского перевести. Вроде как умеет и умеет, не более.
Системный администратор «Дополненной реальности» всерьёз задумался, не рассказать ли обо всём и Пионовой, также потом подправив восприятие? Деинсталлируется эта штука уж навряд ли.
Но так хотелось почему-то, чтобы именно Пионовой вся эта муть его бесовская вообще не коснулась. И так уже наворотила игра с теми долбанными оргазмами, до сих пор муторно и как вести себя – непонятно.
//Если вы читаете историю не на АвторТудей, значит, это черновые наброски, украденные у автора пиратами. Для того, чтобы история не заглохла, автору очень нужна ваша поддержка. Пожалуйста, перейдите по ссылке https://author.today/work/415321 на оригинал произведения. Если у вас действительно нет финансовой возможности оплатить книгу, вы всегда можете написать мне в ЛС и получить промокод. Я очень быстро отвечаю на сообщения. Читая книгу на сторонних ресурсах, вы отнимаете у автора не деньги за продажу, а ту искреннюю радость, которую приносит творчество. Оно требует многих сил и всё-таки заслуживает хотя бы того, чтобы автор видел, что его читают. Пожалуйста, не забирайте у автора результаты труда, спонсируя кому-то доход от бесящей вас же рекламы.//
В чате бывшего заговора против историка Островская написала, что происходит какая-то херь, и надо встретиться. Васин с Марципаном тут же поддержали и предложили идти в тот же рест, где бухали в ночь на вторник, к шести часам.
Пашка на минуту зажмурился и написал, что тоже будет.
Нужно было закрыть вопрос с этим странным общением раз и навсегда, грамотно слиться, и пускай себе там играются до самой старости. Мысли просвещать их насчёт происходящего сегодня выветрились напрочь.
И вообще, надо Пашке не про этих дятлов думать, а о том, как искать будущих пользователей. Но не сегодня. Сегодня прям всё на свете отвлекает.
Выпроводив Толика, пошёл младший Соколов по стоматологиям пополнять себе (и Лосеву) финансовый запас.
На самом деле с Лосевым стоило бы встретиться и поговорить, может, даже и начистоту. По правде, сам он навряд ли расстроится, что не станет ангелом из-за альтруистических порывов к Агнии. Не любил Лосев ответственность за кого-то нести. В его случае Лавриков наверняка прав окажется. А вот посоветоваться стоит. Может быть, подскажет даже старый бездомный, как быть с Зинкиной подушкой и Женькиным мишкой.