И вдруг она вывернулась, но, оказалось, недовольна была не моей напористостью:
– Данила, не надо…
Пришлось посмотреть вниз и выяснить, что этот гад спиной не ограничился, он уже запустил пальцы ей вниз между чуть раздвинутых ног и ласкал там. Я хмыкнул, взял за волосы крепче и снова вонзился, чтобы вспомнила об основной задаче. Почему это ей не надо? Пусть старается как следует – и получает за это по максимуму. Это мужчине нужно время, чтобы отдохнуть, а женщина вполне способна испытывать оргазмы почти подряд. Данила тоже так подумал, раз не стал ее слушаться, а свободную ее руку перехватил и завел назад, чтобы больше не отвлекала. О, блядская мешанина, в таком темпе я и сам долго не продержусь! Ведь Лику снова пробирало возбуждение – она уже насаживалась на меня ртом со стонами и нетерпением, желая получить свое, но тем самым отдавая мое.
Про помощь рукой вообще забыла и советы сейчас не услышит. Она вцепилась мне в ягодицу пальцами, приподнялась и вылизывала меня так интенсивно, что ни о каком ритме или правилах речи уже не шло. Но и без ритма я сходил с ума, никакой профессионализм не перекроет энтузиазм. Не обнаружили ли мы с Мамонтовым самую горячую девочку на всем белом свете? В моем опыте просто не бывало таких, которые с такой скоростью возбуждаются. Или ее разгоняет сама ситуация? То, что делает сама, и то, что в этот же момент делают с ней? Понятия не имею, что происходит в женских мозгах, но сейчас я каждой клеткой тела ощущал, что переполнить Лику эмоциями еще сильнее просто невозможно. Почувствовал, что она начала бесконтрольно сжиматься в предоргазменных позывах и от этой мысли бурно кончил, придерживая ее голову, чтобы не увернулась. Смахнул с ее губы каплю и отправил палец в рот – она посасывала, уже не понимая, а Данила все еще не оставлял ее клитор в покое. Наверное, ей неприятно глотать сперму… Или даже очень неприятно. Но что ж поделать, если я даже мысли не допустил, чтобы пойти на полумеры?
Ноги немного дрожали, но я поднял девушку на руки и шагнул к ближайшей спальне – благо одна располагалась на первом этаже. Лика пробурчала почти недовольно:
– Я не сплю, но признаков жизни подавать не собираюсь.
С усмешкой ей кивнул, но вряд ли она увидела – скорее почувствовала движение. Остановился перед кроватью, подождал, пока Данила поднимет одеяло – обнаженной девушке может стать прохладно, если разоспится. А одеться прямо сейчас ей вряд ли кто-то позволит – это уж точно буду не я.
До того, как укрыть ее, Данила покомкал одеяло, задумчиво размышляя:
– Кажется, я готов снова. Интересно проверить, сможет ли она кончить в третий раз почти без передышки?
А как уж мне интересно! Яйца даже пожались под опавшим членом, будто и им было интересно. И не надо быть семи пядей во лбу, чтобы спрогнозировать дальнейшее: сейчас он отдохнул, потом я отдохну, потом он, глядишь, снова отдохнет – и после этого Лика на полном основании обвинит нас в бесчеловечных истязаниях. Так и будет, если из троих нас некому остановить. Но из всей троицы хоть какой-то самоконтроль водится лишь у меня – мне и быть в некоторых вопросах главным:
– Нет, пусть поспит. Нельзя же бесконечно пользоваться тем, что она неспособна отказать. А я уже этим воспользовался.
– Ирод!
– Учись.
– Ребят, я вас слышу, вы в курсе? – проскулила Лика, уткнувшись лицом в подушку. – Сейчас я на стороне Арта – сначала я отдыхаю, а потом уже решаю, согласна на что-то или нет. Хотя могу ответить уже сейчас: в ближайшую неделю я ни на что не согласна!
Мы вышли из комнаты сразу, бугай до сих пор даже штаны не натянул. Но меня раздавил не вид его перекачанной задницы:
– Как-как она меня сейчас назвала?
Расхохотаться он себе позволил лишь в гостиной, чтобы Лику диким гоготом не тревожить. Ладно, пусть девочка поспит и отдохнет, потом я ей объясню, что из безупречного «Артура Андреевича» никак не может получиться по-щенячьи забавный «Арт».
Данила, уже одетый, вошел в столовую и нагло пододвинул к себе весь салатник, щедро зачерпывая раздаточной ложкой.
– Скажи честно, – он обратился ко мне без своего обычного восторга, – тебе же все это очень нравится, да?
– С чего ты взял? – я пододвинул к себе блюдо с остатками лосося.
– С того, что ты сидишь тут как дурак и улыбаешься!
– А-а… Вообще-то, мне нравится только Лика. А от твоего присутствия я в бешенстве.
Он немного наклонился, как если бы в моих глазах читал какой-то написанный текст, и выдал:
– Если бы так, мой старинный враг, если бы так… Если бы проблема была только в том, что Лика не может выбрать из нас двоих. В том случае мы таранили бы ее с разных сторон романтикой и букетами, помогая определиться. Но нет. Дела куда хуже.
– О чем ты? – я заставил себя посмотреть в его лицо прямо. – Намекаешь, что я расстроюсь, когда ты скроешься с горизонта? Да я буду только счастлив, если ты уберешь руки от моего рынка и моей женщины.
– Хорошо, хитрый змей, поверю, – он осклабился. – Особенно пока ты сам в это веришь и не задаешь себе лишних вопросов.
– Каких еще вопросов? – я нахмурился.
– Про рынок, конечно! – издевался Мамонтов. – Когда-нибудь ты наберешься смелости и признаешься хотя бы самому себе, что до моего появления в городе ты пребывал в расслабленном состоянии. Да, договаривался. Да, старался сделать хорошо. Но в тебе никогда не было страха, что если ты не сделаешь идеально, то клиент навечно улетит в трубу – то есть в меня. И больше ты не увидишь ни его, ни его денег. Именно я привел твой «Ландшафт Плюс» в тонус, именно после моего появления ты дотошно копаешься в каждом агрономе, строителе или рабочем. Именно благодаря мне ты ввел гибкую ценовую политику и начал внедрять новинки. Не будь здесь меня – ты даже не смог бы представить, на что способен, когда тебе постоянно дышат в спину. Скажешь, не так?
– Допустим. А Лика здесь при чем?
Он отвалился на спинку, ехидно посматривая на меня:
– Ни при чем. С некоторой долей вероятности, – прозвучало как-то слишком многозначительно. – Возможно, когда-нибудь ты на ней женишься, вы станете счастливыми влюбленными голубками и этот период будете вспоминать с содроганием, найдя друг в друге отточенные до рези эмоции. С некоторой долей вероятности.
Он эту прибавку специально повторяет – чтобы я не пропустил его неверие в такой исход. А я сам к такому исходу готов или буду готов в будущем? Про женитьбу я как-то раньше не задумывался – меня очень раздражает постоянное присутствие в моем доме постороннего человека. Но если бы речь шла о Лике, то… ну, может, ее присутствие будет для меня комфортным. И я даже смогу сделать нашу интимную жизнь таковой, чтобы эмоции резали остротой. С некоторой долей вероятности. Фу, привязалось.
– Ладно, я тебя понял, – пришлось признать. – Намекаешь, что без тебя и я бы вел себя более расслабленно, и Лика не получала бы того, что может получить сейчас. Допустим. Да нет, согласен, что тут ты прав. А ты заодно не думал о том, что мы девочку портим? В том смысле, что в сексе показали ей такую планку, которой ей всегда будет не хватать? Уж какого о себе я высокого мнения, но с математикой дружу: один любовник по уровню ощущений проиграет двум любовникам, будь он хоть трижды богом секса.
– Думал, – Данила немного поник, но снова устремил на меня свои наглые глаза. – И это, дорогой Артур Андреевич, будут как раз твои проблемы. Я наиграюсь и исчезну, как ты и хочешь. Несмотря на мое к ней отношение, я хорошо понимаю, что постоянство не для меня. И вот тогда перед тобой встанет всерьез сложная задача – дать Лике то, к чему она успеет привыкнуть с нами двумя. Справишься, как думаешь?
Я не ответил, но страх внутри премерзко затлел. Я в будущее ведь даже не заглядывал, хотя хорошо понимал, что в выдержке Мамонтова обязательно опережу. Я, в отличие от него, в женщинах разборчив, мне всерьез есть дело, в кого толкать член и кого целовать по утрам. И такого, как к Лике, я раньше не испытывал, потому вполне готов представить, что это чувство навсегда. Этот легкомысленный балабол рано или поздно свалит искать другие развлечения, истинного бабника не изменишь, но не будет ли Лика потом годами ощущать его потерю? Или я для нее теперь навсегда – лишь половина возможного максимума? А для меня-то она и есть максимум, больше которого и представлять не хочу. Вот ведь козлина Мамонтов! Он специально породил во мне эти мысли, чтобы я уже сейчас задумался о скором финале собственного счастья… Определенно, об этом стоит подумать, и однозначно, что с ним это обсуждать не нужно. Мы не на одной стороне и никогда на ней не будем – Данила даже неосознанно устраняет конкурента за девушку, которая в скором времени ему надоест.
Мы с ним были похожи на двух псов – вроде бы расслабленно грелись на солнышке несколько часов подряд, лениво перегавкиваясь, но как гончие поджали животы и навострили уши, едва заслышав шум в кустах. Вернее, когда Лика вышла из спальни и направилась в ванную. И у обоих возникло одинаковое желание – сорваться с места и составить ей компанию в душевой кабине. Но переглянулись злобно и заставили себя остаться на месте, раз второй удержался. Мы не на одной стороне – но изредка нам придется друг другу подыгрывать, чтобы Лика продолжила раскрываться, а не замкнулась в себе. И небольшое пространство от нас обоих ей точно необходимо.
Она вошла минут через двадцать после своего пробуждения – с обескураживающе-фантастичными мокрыми волосами и без грамма косметики. Домашняя и особенно красивая. Но сразу же вскинула руку и предупредила:
– На сегодня хватит! Для меня и так уже слишком!
Я так и подумал. Но Мамонтов не страдает излишком тактичности:
– Чего хватит, принцесса? Грязного разврата или пошлого тройника?
– Ты сейчас одно и то же назвал, Данила. Все происходит быстрее, чем я успеваю привыкать. Зато есть захотелось, что даже стыд выйти не помешал.
– А чего стыдно? – он потянул ее за руку к себе на колени, усадил и сделал то, чего вожделел я, – зарылся рукой в мокрые пряди, почувствовал их, проведя между пальцами. – Нас? Так мы же тоже участвовали. Позор на наши головы. Давай стыдиться втроем – это всегда веселее.