Полумякина, растерявшего всякую квалификацию, спихнули на общественную работу с повышением оклада. Как водится, у него тут же нашлись ярые защитники. Это были, в основном, старожилы, в знак протеста покинувшие отдел. «Ване» пришлось заняться кадровым вопросом.
Начальнику ведущего отдела не к лицу было ютиться в насквозь прокуренном и шумном молодежном общежитии. Из фонда директора, изрядно потрепанного горисполкомом, «Ване» выделили однокомнатную квартиру с видом на площадку отходов производства филиала ВНИИ «Точприбор». Счастливый новосел завез сюда шикарную японскую «жилую комнату», по случаю дороговизны купленную довольно свободно.
Теперь он не знал отбоя от разведенок и матерей-одиночек. Одна из последних, красивая Рита, раскипятилась не на шутку, но «Ваня» воли себе не давал. Он был однолюб. Его тайную любовь звали Наташей. Она работала в конструкторском бюро этажом выше, и при встрече они уже вежливо здоровались. Всякий раз после этого у него начинало бешено колотиться сердце. Затем нападала тоска, потому что Наташа нравилась очень и очень многим молодым людям. Чересчур многим. Но никому не отвечала взаимностью.
Когда «Ваня» покидал Кольцо, ученые доводили «до ума» систему устойчивой космической видеосвязи. Этот вид связи сопровождался огромными энергозатратами и должен был применяться лишь в экстренных случаях. Настолько экстренных, что избави от них бог! Поэтому у «Вани» и мыслей не возникало, что с ним могут связаться таким способом.
Лежа на диване, он читал в подлиннике труды рано почившего Римана, когда посреди комнаты спроецировалось, а затем как бы обрело плоть изображение довольно ухмыляющегося Эрэфа. Сейчас Эрэф одновременно находился и там, дома, и здесь, в гостях у «Вани» Видеопереносу подверглась верхняя часть туловища грузного руководителя. Очевидно, в операторской он сидел за столом, потому что руки со сцепленными пальцами располагались горизонтально, а когда он ими двигал, срезался правый или левый локоть. Несмотря на эту противоестественную для восприятия позу и радушный вид, Эрэф был грозен и опасен. Его цепкие глазки ощупали комнату.
«Ваня» поспешно сел и машинально потянулся застегнуть верхнюю пуговицу мундира, потом, чертыхнувшись про себя, опустил руку.
— Добрый вечер, руководитель, — сказал он. — С вашего позволения, я надену рубашку.
— Сиди, — остановил его Эрэф. — Не девица.
— Никак не ожидал вас увидеть. Ведь это же страшно дорого.
— Успокойся, — любезно сказал Эрэф. — Не из твоего кармана.
Вот такой он был — Эрэф, вежливо отбривал, культурненько. Знай, мол, свое болото, куличок.
— По доходам живешь, сынок, — спросил между тем Эрэф, — не воруешь?
— Да вроде не к лицу — я теперь начальник отдела, — конфузясь, ответил «Ваня».
— Прытко, прытко, должен предупредить — никаких левых доходов! У большинства агентов здесь, на Земле, почему-то вдруг развивается свойство, недостойное представителей Кольца: меркантилизм и стяжательство. В результате многие горят на взятках. А мы по их милости теряем из зоны наблюдения целые объекты. Так что заруби на носу — никаких махинаций. Платим мы вам очень прилично.
«Где они — эти деньги?» — мимолетно подумал «Ваня».
Эрэф помолчал и сказал брюзгливо:
— Я рассмотрел твою последнюю информацию. Однако! Твои подопечные шпарят по истории галопом, За последние полвека этакий мощнейший всплеск науки и техники! Не поспешаешь ли с выводами, мой милый?
— Нет, не поспешаю. Просто-напросто действует закон развития: переход количества в качество.
— Мм, ну-ну… Все же проверь-ка еще раз, дружочек, а то как-то сомнительно.
— Информация будет та же, — твердо сказал «Ваня».
— Но ты понимаешь, чем это чревато? — Эрэф сузил глаза. — Еще немного такого галопа — и они, чего доброго, доберутся до Кольца. Прикажете уничтожить такую прекрасную колонию? Или что? Уже сейчас они драчливы, как сто юнгузов. Помнишь этих фокусников?
В свое время планета Юнг входила в содружество Внешнего Кольца. На всех Советах их премьер клялся в вечной дружбе, благодарил за «великую помощь» и каждый раз просил оказать «маленькую помощь». На вооружении у премьера была широкая братская улыбка, отказать ему было невозможно. После неофициальной части премьер братался с «Великими братьями» — обнимался, лез целоваться и, как на ринге, поднимал своей рукой руку очередного брата вверх, демонстрируя его безоговорочное превосходство. И что же? Однажды, пользуясь ночным временем, космофлот младших братьев обстрелял города «Великих» вредными для здоровья химическими ракетами… Подобных извращений Кольцо не прощало, планета Юнг прекратила свое порочное существование.
Как же, «Ваня» помнил этих фокусников.
— Я думаю, вам… нам, то есть… беспокоиться не о чем. Технология у землян пока далека от совершенства.
— Сравни свой первый и этот последний отчет. Сразу поймешь — стоит ли беспокоиться, — назидательно сказал Эрэф и добавил гораздо тише, нагнувшись к «Ване»: — Они обживают космос — раз, подбираются к принципиально новым материалам — два, к новой энергии — три, в вычислительной технике у них революция за революцией — четыре, и это далеко не все! Ладно, ладно, дружочек, — Эрэф откинулся в кресле, отчего его изображение в кадре срезалось почти до подбородка. — Я понимаю: ты им, конечно, подкинул пару-тройку идеек, ишь зарделся. С этим не шути. Помни юнгузов. До встречи.
И Эрэф отключился.
--------------------
Нарядным субботним утром «Ваня» приготовил на завтрак яичницу с колбасой, подлил в тарелку кетчуп и принялся за еду, макая кусочки Яичницы в острый соус. Он стал находить удовольствие в размеренном праздном отдыхе. Что греха таить, его уже не так привлекал процесс беспрерывного накопления информации. В конце концов, с этим прекрасно справлялись роботы-передатчики, вмонтированные в окружающие предметы. Они могли изучать книги через плечо читающего, запоминать речь землян и даже оценивать их поступки с точки зрения «хорошо» или «плохо».
Поев и вымыв посуду, «Ваня» включил телевизор, лег на диван. В глаза бил яркий солнечный луч. Он закрыл лицо газетой и… проснулся от оглушительного звонка в дверь.
На пороге стоял взъерошенный Булкин, выросший к этому времени до мастера участка в экспериментальном цехе и как бы приблизившийся тем самым к начальству. Стоял — с капроновой сеткой в руках, раздутой изнутри удлиненными предметами цилиндрической формы.
— Дай-ка, думаю, загляну к нашему раку-отшельнику, — пробубнил Витька…
Ближе к обеду у них шел крайне оживленный разговор.
— Ты, Иваныч, свой в доску. Держи краба, — «Ваня» пожал протянутого «краба». — Я ведь чего к тебе? Я не говорил?
— Нет.
— Свой ты мужик, Иваныч! Вот. Давай пять. А Верка-то моя, жена-баба… Все уши, говорит, прожужжал своим Ивановым. А? Каково? Хто, говорю ей, меня на мастера натаскал? Хто со мной, оглоедом, цацкался-мацкался? Ты, что ли? Ну и живи, говорит, со своим Ивановым, а я не буду. Понял?
— Понял. То есть как… живи?
— Да ты не расстраивайся, Иваныч! Я вот здесь, в уголочке. Потихонечку, на газетке…
— Э-э, — сказал «Ваня»…
Вечером они в обнимку вышли из продымленного галдящего «Якоря», в котором официантки уже начали то и дело гасить свет, и, грянув «Варяга», двинули домой.
По дороге Витька вдруг остановился, хитровато сощурился и, тыча пальцем в одно из сверкающих окон, промычал:
— Здесь она, Верка эта, живет. А мы не бу-ем.
Он еще что-то рассуждал, как вдруг из подъезда вымелькнула темная фигурка и ринулась на них с яростью потревоженной наседки.
«Ваня» с удивлением наблюдал, как от могучих Витькиных плеч резво, точно резиновая, отскакивает деревянная скалка, а сам Витька, прикрывая голову руками, пришептывает, будто вершит заклинание, все мягче, мягче: «Ну, Верунчик, ну не надо… Ой, прямо по хребтинке заехала… Что же ты своего ишачка-то так…» В ответ: «Не ишачка, а осла вонючего!»
Болезненно ощущая свою беспомощность здесь, «Ваня» повернулся и ушел на цыпочках в тихую ночь.
С этих пор кончилась его безмятежная жизнь.
--------------------
Эрэф смотрел пристально, не мигая, как мог глядеть только он, и «Ване» почему-то очень хотелось, чтобы он побыстрее исчез.
— Не вижу рвения, агент, — сухо сказал Эрэф. — Кроме того, не замечаю патриотизма. — Помолчав, вкрадчиво продолжил: — Мне доложили, что ты начал работу с гравиполями. Ты забыл, сынок, в какой эпохе находишься? Земля еще не доросла до таких идей. Понимаю, это такое оружие, с помощью которого можно подчинить всех и вся. Старая история, сынок! Старющая… Ну-ка, вспомни историю с Шестипалым!
Агент высшего класса М. Эндрюс-05, после следствия получивший вместо имени кличку Ипал-6, работал в чрезвычайно активной системе планет Двойной звезды. Местное население развивалось до того бурно, что уже имело межпланетный совет по туризму. Под маркой туризма на планеты провозилась контрабанда — наркотики, неприличная литература. Одновременно происходили многочисленные пограничные стычки и братания с последующими конфликтами. Со стороны это походило на клубок дерущихся, который быстро эволюционировал. Понятно, что в таких условиях властям приходилось туго, они часто менялись, так как не успевали за прогрессом. Одним из периодов безвластия воспользовался М. Эндрюс-05. Цель у него с какой-то стороны была благородной — объединить народы под властью одного правителя, что избавило бы планеты от напряженной ситуации, с другой безнравственной: подмять под себя огромные природные ресурсы системы, вооружить аборигенов знаниями ВК и расширить свои владения. Под боком Внешнего Кольца неожиданно объявилась бы не менее грозная Система.
Следствие выявило истину и одновременно пришло к тревожному выводу: природные условия и разум неизученных планет при определенных обстоятельствах способны внести необратимые изменения в личность агента, что и произошло в случае с М. Эндрюсом-05. Впоследствии это подтвердилось на опытах с контрольными обезьянами: самые смирные из них в результате зверели до такой степени, что нападали на мирно идущую колонну атомных танков… Ныне Шестипалый трудился во славу родины на урановых рудниках.