Деймон содрогнулся. Как там у Шекспира: «Мне сны мои предсказывают радость…»
На смену первому сну без всякого перерыва, подобно быстрой смене планов в кино, пришел следующий. Он оказался столь же загадочным, как и первый. Начался сон, насколько Деймон помнил, вполне заурядно – он теряет бумажник и ищет его в каком-то незнакомом доме. Навстречу ему по лестнице спускается молодой, полный жизни отец. Сам же Деймон находится в своем теперешнем возрасте. Однако во сне это несоответствие не играет никакой роли. Вместе с отцом по лестнице спускается брат Деймона – Дейви. Но это не десятилетний мальчик, каким он был в год своей смерти, а взрослый мужчина, таинственным образом преобразившийся в лейтенанта Шултера – то же тяжелое пальто, синий от щетины подбородок, крошечная нелепая шляпа. Деймон объясняет, что потерял бумажник, а ему необходимо сделать кое-какие покупки. Отец смеется и, не останавливаясь, небрежно бросает через плечо Шултеру: «Дейви, дай мальчишке немного бабок». Шултер достает из кармана небольшую пластмассовую коробочку. «Здесь ты найдешь кое-какую мелочь», – говорит он и идет следом за отцом. Деймон с удивлением смотрит на странное вместилище монет: он не видит ни крышки, ни щели, ни рычажка, с помощью которого можно извлечь мелочь. Он со слезами мчится вдогонку за отцом и Шултером, крича, что здесь не хватит денег на необходимые покупки и, кроме того, их нельзя вытащить. Тем временем отец и Шултер, не оглядываясь на Деймона, начинают взбираться на сугроб на обочине дороги. Деймон же, пытаясь вскарабкаться вслед за ними, каждый раз соскальзывает вниз с обледенелого склона. Его крик отчаянием отдавался в сердце.
В этот момент Деймон чуть было не проснулся, но сон не отпустил его. Ему показалось, что он плывет к свету на поверхности странной жидкой субстанции, но глубина тут же снова поглотила его.
После этого он, судя по всему, довольно долго спал спокойно, и следующий сон не имел никакой связи с теми двумя. Деймон не мог вспомнить его начало, но вдруг он осознал, что у него началось кровотечение. Кровоточила не какая-то отдельная рана; кровь сочилась из всех пор на лбу, груди, животе, пенисе, коленях и даже на подошвах ног. Видение было настолько реальным, что, проснувшись, он тут же провел руками по лицу и телу, чтобы стереть ужасную влагу. Но ладони остались сухими. Несколько секунд он окаменело лежал, прислушиваясь к ровному дыханию Шейлы и удивляясь тому, что жена спокойно спит в то время, когда совсем рядом с ней творятся подобные ужасы.
Вы верите в предвидение? В предвидение чего?
После этого он тихо выбрался из постели, так как знал, что этой ночью ему уже не уснуть.
Он все еще сидел у окна, когда в семь часов на тумбочке рядом с кроватью Шейлы зазвенел будильник. Деймон услышал, как она прошествовала в ванную, после чего послышался шум льющейся воды. Затем Шейла появилась перед ним в синем махровом халате. Она, зевая, подошла к нему, поцеловала в макушку и сказала:
– Доброе утро. Ты давно поднялся?
– Несколько минут назад, – соврал он.
– Как спал?
– Как убитый.
Они оба посмотрели на автоответчик, соединенный со стоящим на столе телефонным аппаратом.
– Что ж, – сказала Шейла, – теперь, пожалуй, можно и проверить, звонили ли нам.
Она бросила на супруга тревожный взгляд. Деймон понял – Шейла надеется услышать от него слова о том, что проклятая машина может и подождать.
– Пожалуй, можно, – согласился он как можно небрежнее.
Шейла включила машину. Та вначале воспроизвела ее слова, затем раздался сигнал, и Деймон услышал голос, который слышал лишь однажды, но, несмотря на это, мог безошибочно узнать.
– Говорит Заловски, миссис Деймон, – произнес человек. – Передайте вашему мужу, что я у него на хвосте.
Шейла выключила автоответчик.
– Замечательное изобретение, не правда ли? – сказала она. – Что будешь есть? Бекон и вареные яйца?
– Бекон и яйца, – ответил Деймон.
Глава 13
– Я звоню так рано, потому что хочу застать тебя, пока ты не ушел на работу, – объяснила Шейла по телефону Оливеру Габриельсену. После их первого совместного ленча прошло больше недели. – Твоя жена рядом?
– Она, слава Богу, отправилась за свежими булочками к завтраку, – сказал Оливер. – Мне тоже надо с тобой поговорить, и я даже собирался звонить тебе в школу.
– Сможем ли мы встретиться за ленчем?
– Как скажешь.
– В том же месте. В час дня.
– Буду, – ответил Оливер.
Оливер ждал ее в ресторане в нескольких кварталах от школы. Когда Шейла пришла, он поднялся, поцеловал ее в щеку и, отступив на шаг, бросил на нее оценивающий взгляд.
– Знаю, знаю, – сказала она. – Я выгляжу ужасно.
– Ужасно – не совсем подходящее слово, – произнес Оливер, после того как они уселись друг против друга за маленьким столиком. – Лучше будет сказать – не на своем обычном уровне.
– Выдалась трудная неделя, – пояснила Шейла.
– Могу представить, – усмехнулся Оливер. – Ураган частично захватил и контору.
– Каким образом? – спросила Шейла.
Подошла официантка, чтобы принять заказы. Когда девушка удалилась, Шейла повторила вопрос:
– Каким образом?
– Начать можно с того, что он сидит за столом как зомби. По утрам едва здоровается, – сказал Оливер. – В офис принес что-то похожее на фотоальбом, то и дело достает его из стола, открывает и изучает одну страницу чуть ли не часами. Как-то я подошел к его столу со служебной запиской, а он прикрыл страницу рукой так, словно я хотел украсть у него военную тайну. Ты случайно не знаешь, что это Роджер так пристально разглядывает?
– Я давно не видела в нашем доме никаких фотоальбомов.
– В то время, когда твой муж не изучает фотографии, – продолжал Оливер, – он кладет альбом в нижний ящик стола – тот единственный, что запирается на ключ, берет письмо, заявление или любой другой листок бумаги и долго смотрит на него пустым взглядом. Обычно раза два-три в неделю мы вместе ходили на ленч. Начиная с прошлого понедельника он просто встает из-за письменного стола и уходит. Все. То же самое и с выпивкой после работы. Мы считаем, что нам повезло, если Роджер, уходя из конторы, желает нам доброго вечера. А днем, если его о чем-нибудь спросить, он очень долго не отвечает. Иногда создается впечатление, что твой супруг оглох, и вопрос приходится повторять. Тогда он вздрагивает и смотрит на тебя так, словно очнулся от страшного сна.
Шейла понимающе кивнула и сказала:
– То же самое происходит и дома, когда он со мной. Ты не знаешь, в чем тут дело?
– Нет.
– Роджер ничего не рассказывал тебе о телефонном звонке?
– Нет.
– Имя Заловски тебе что-нибудь говорит?
– Никогда не слышал о таком.
– Что же, для того чтобы ты действительно смог помочь, настало время все рассказать, – приступила к делу Шейла. – Все началось десять дней или, вернее, десять ночей назад, когда меня не было дома. Примерно в четыре утра, когда Роджер спал, зазвонил телефон. Некто, назвавшийся Заловски из Чикаго, угрожал ему 177 и назвал скверным мальчишкой. Он так и сказал: «Ты -скверный мальчишка, и тебе за это придется платить». Сказал, что ждет его на углу нашей улицы, и добавил, что это дело жизни и смерти.
– Господи… – произнес Оливер. Его бледное и без того невеселое лицо помрачнело еще больше. – И Роджер пошел?
– Нет. Он повесил трубку. Я говорила тебе, когда мы встречались прошлый раз, как неестественно он стал себя вести, а ты сказал мне о револьвере.
– По крайней мере револьвером он пока не обзавелся. Незаполненная форма на разрешение все еще валяется на его столе. А этот человек… Заловски. Он звонил еще раз?
– Однажды, – ответила Шейла, – четыре дня назад. Оставил сообщение на автоответчике.
– А я и не знал, что у вас есть автоответчик, – удивился Оливер.
– Теперь есть, – сообщила она и пересказала Оливеру сообщение Заловски.
Они молчали, пока официантка ставила перед ними заказанные блюда. Как только девушка отошла от стола, Оливер сказал:
– Уверен, что и я повел бы себя так же странно после подобных ночных угроз. Есть у тебя какой-нибудь ключик к загадке? Кто бы это мог быть? И почему звонил?
– Ни малейшего представления, – ответила Шейла. – А если Роджер о чем-то и подозревает, то мне не говорит. Именно поэтому я хотела с тобой потолковать. Здесь обязательно должна быть какая-то тайна. – Она взяла булочку и уставилась на нее с несчастным видом. – Его так все любят. Куда бы он ни приходил, все страшно радуются его появлению. Возможно, здесь замешана женщина, о которой я ничего не слышала. Это вполне возможно, хотя он довольно стар. Роджер очень сексуален, хотя никогда не показывает, что знает это. Сексуальная тяга к нему может быть одним из источников неприятностей. Меня потянуло к нему с первого взгляда, несмотря на то что он, весь в гипсе, валялся на больничной койке. Где бы мой супруг ни появлялся, вокруг него по-прежнему собираются дамы. Осознает Роджер свою высокую потенцию или нет, я не знаю. Но время от времени он не гнушался этим воспользоваться. Мне всегда было это известно, да и ты наверняка тоже…
Оливер попытался улыбнуться, но вместо улыбки состроил лишь кривую ухмылку.
– Что же, – сказал он, – насколько я понял, Роджер отверг предложений гораздо больше, чем принял.
– Довольно сомнительная похвала, – заметила Шейла. – Однако так или иначе, но я с этим смирилась. И по крайней мере за несколько последних лет ничего подобного не случалось. Я пыталась внушить ему, что телефонный звонок ничего не значит, что какой-то ненормальный наткнулся на его номер в телефонной книге и звонок этот всего-навсего шутка больного. Но я не смогла заставить его в это поверить. Где-то в прошлом что-то произошло, есть человек, который хочет причинить ему страдания. Роджер об этом знает и поэтому ведет себя столь странно… Я думала, ты знаешь то, что мне не известно… Врагов, с которыми я не знакома и о которых даже не слышала, – закончила она и без всякого аппетита принялась за еду.