– Спасибо, не надо, – ответила Шейла и спросила: – И это конец саги о мистере Джиллеспае?
– Не совсем. Примерно через неделю он снова появился у нас и вторично потребовал аванс. Со времени предыдущего визита он не брился, а ночевал, видимо, на скамейках в парке или в картонных коробках. Его грязная одежда превратилась в лохмотья, и пахло от него отвратительно. Роджера, по счастью, не было, а я сказал, что об авансе ничего не знаю. «Передайте Роджеру Деймону, – сказал Джиллеспай, – что для него будет лучше, если он окажется на месте, когда я появлюсь здесь в следующий раз». Я поинтересовался, когда это случится. Когда прикажет Книга, ответил он и удалился. Но домой, где бы он ни находился, Джиллеспай не пошел. Вместо этого он отправился в издательство, нашел кабинет Бернарда и потребовал аванс. Когда Бернард сказал, что никаких авансов не будет, Джиллеспай выхватил пистолет и начал им угрожающе размахивать, выкрикивая обрывки разных стихов и цитируя свою книгу. По счастью, секретарша Бернарда это увидела и тут же вызвала полицию. Как только полицейские явились, Джиллеспай расхохотался и швырнул в них пистолет, который оказался детской игрушкой. Его отвезли в Бельвю для психиатрического исследования, но он повел себя там самым что ни на есть разумным образом. Это выглядело настолько убедительно, что через некоторое время его отпустили. С тех пор от него ни слуху ни духу.
Шейла закрыла глаза.
– Мне страшно даже думать о том, где сейчас находится и чем занимается мистер Джиллеспай, – сказала она тоном, в котором слышалась боль.
– Мне тоже, – печально произнес Оливер. – Но мы ничего не можем сделать. Однако… – Он помолчал. – Однако, когда он в следующий раз придет к нам, в его кармане может оказаться самый настоящий пистолет.
Глава 14
Когда Шейла вернулась в школу после ленча, ее ждала телеграмма из Вермонта от доктора, следившего за здоровьем матери. У мамы случился удар, ее в тяжелом состоянии доставили в больницу в Берлингтоне.
Шейла позвонила Деймону в офис, но мисс Уолтон сообщила ей, что мистер Деймон еще не вернулся с ленча, а мистер Габриельсен как раз входит в дверь. Не желает ли миссис Деймон поговорить с ним?
– Да, – утвердительно ответила Шейла.
Оливер взял трубку, и Шейла рассказала ему о телеграмме. Она попросила передать Деймону, что ждет его звонка дома, где будет собирать вещи, чтобы улететь в Вермонт ближайшим самолетом компании «Оллегани эйрлайнз». На тот случай, если муж не вернется до того времени, когда ей надо будет ехать в аэропорт, она оставит ему дома записку.
– Оливер, – сказала Шейла с тревогой в голосе, – мне не хочется тебя обременять, но я боюсь оставлять Роджера одного в такой момент. Не знаю, сколько времени буду отсутствовать, но не мог бы ты на несколько дней приютить его у себя? Мне не хочется, чтобы он оставался один в квартире, особенно ночью, и я уверена, что в отель он переехать откажется.
– Конечно, Шейла. Я попытаюсь, но не гарантирую. В последнее время он плохо слышит, о чем я говорю. Сделаю все, что в моих силах. Приглашу пожить у нас или попрошу разрешения погостить у него до твоего возвращения.
– Ты замечательный друг, Оливер, – сказала Шейла.
– Надеюсь, в Вермонте все обойдется.
– Спасибо!…
Она повесила трубку, взяла такси до дома, а там, прежде чем приступить к сборам, включила автоответчик. Никаких сообщений на пленке не оказалось. Шейла отключила аппарат и начала бросать вещи в чемодан. Она ждала звонка до последнего момента и, не дождавшись, написала записку Роджеру. Положив ее в прихожей на столик у входной двери, Шейла сбежала по ступеням, остановила такси и помчалась в аэропорт.
Деймон заканчивал ленч в одиночестве в ресторане, где его никто не знал. Ему не хотелось видеть никого, с кем пришлось бы разговаривать. Прошедшей ночью он снова видел загадочный сон и теперь пытался в спокойной обстановке разобраться, что могло означать очередное сновидение. Во сне он и Шейла присутствовали на большом приеме. Вокруг толпились гости, ни одного из которых он не мог узнать. Ужин был а-ля фуршет, и приглашенные расхаживали по залу с тарелками в руках. Яства выглядели красиво, их было много, но все они оказались безвкусными. Неожиданно среди гостей появился отец. На сей раз он не был улыбчивым, розовощеким мужчиной, каким появлялся в повторяющихся снах Деймона. Не был он и тем беззаботным юнцом, который сказал Дейви, чудесным образом ставшим лейтенантом Шултером: «Дай ему немого бабок, Дейви». Теперь отец предстал в образе мужчины, более старого, чем в последнем сне, но помоложе, нежели в снах прежних. Отец заметно похудел, и его лицо имело зловещее, чуть издевательское выражение. Деймона удивило его появление, так как он знал, что отец должен был находиться в тюрьме. Он не представлял, как отец оказался за решеткой и каким образом сумел выйти из заключения.
– Как ты освободился, папа? – спросил он.
– Вчера они решили выпустить сто двадцать человек, – ответил отец и, с отвращением оглядевшись вокруг, подошел к Шейле. – Ты все еще моя жена или как?
– Естественно, – кивнула Шейла. – Я все еще твоя жена.
– Тогда почему ты ешь эти затейливые дорогие помои? – сказал отец, взял у нее тарелку и вывалил всю политую густым соусом еду на пол.
Сон, возможно, продолжался, но дальше Деймон ничего не помнил.
Сидя в одиночестве в шумном ресторане, он тревожно пытался сообразить, что могло означать это сновидение. Его отец никогда не совершал преступлений, чуть ли не до безумия любил оставшегося в живых сына, умер до того, как Деймон встретил Шейлу, и никогда не пытался положить глаз на подружек Деймона. Отец обладал мягчайшим нравом. Он от природы был одарен утонченными манерами. Может ли так быть, что после смерти вслед за разложением плоти наступает распад души? А вдруг сам Роджер Деймон во сне подсознательно трансформирует мягкого и любящего отца, каким он его знал, в неприятного и мрачного типа? Делает это для того, чтобы побороть искушение воссоединиться с манящим его, некогда улыбчивым призраком.
А что может означать число сто двадцать?
Деймон смежил веки, прикрыл глаза ладонями и, пытаясь отключиться от действительности, склонился над столом. Он настолько глубоко погрузился в свои воспоминания, размышления и предположения, что даже вздрогнул, услышав слова официантки:
– Желаете чего-нибудь еще, сэр?
– Благодарю вас. Больше ничего не надо. Счет, пожалуйста, – попросил Деймон.
Расплатившись и оставив чаевые, он велел девушке разменять доллар на монеты для автомата. Ему надо было позвонить. С работы он звонить не стал, так как не хотел, чтобы Оливер слышал хотя бы часть разговора. А звонить предстояло лейтенанту Шултеру. Деймон пытался связаться с полицейским с того момента, когда он и Шейла услышали сообщение Заловски, но каждый раз дежурный отдела расследования убийств отвечал:
– Лейтенант Шултер в настоящее время недоступен.
– Вы не можете сказать, когда к нему откроется доступ?
– Не могу, сэр. Не желаете ли назвать свое имя?
– Спасибо, нет. Я перезвоню.
Он зашел в бар, заказал, дабы продемонстрировать свои благородные намерения, виски, оставил выпивку на стойке и прошел в глубину помещения, где располагались платные телефоны.
На этот раз ему повезло. Его быстро соединили с детективом. В трубке раздался скрипучий голос:
– Лейтенант Шултер слушает.
– Лейтенант, – начал Деймон, – я звонил несколько дней назад, но…
– Меня не было в городе. Расследовал одно дело. У вас есть новости?
Деймон рассказал ему о звонке, который записал автоответчик.
– Хм-м… Четыре дня назад, говорите?
– Да.
– И с тех пор ничего?
– Нет. Ни слова.
– Возможно, ему надоело играть с вами, – сказал Шултер. – Парень не давал вам спать несколько ночей и теперь скорее всего названивает другим. Я бы на вашем месте не слишком беспокоился.
Деймон понял, что Шултеру надоело заниматься этим делом.
– Пока ничего не происходит. Если хотите, можете обратиться в свой участок и оставить жалобу, что некий псих Джон звонит вам, угрожает и говорит непристойности. Хотя сомневаюсь, что они помогут вам больше, чем я. Каждой ночью в Нью-Йорке таких звонков, наверное, тысяч десять. Вы еще не кончили составлять список?
– Работаю над ним, – ответил Деймон, ощущая себя школьником, которого уличили в том, что он в очередной раз не подготовил урок.
– Если что-то случится, звоните, – напомнил Шултер. – Да, кстати. Мы проверили того парня… Маквейна. Ничего. Соседи говорят, вот уже больше года он по ночам не выходит на улицу, а в доме у него даже не нашлось ножа, которым можно было бы разрезать бифштекс.
– Спасибо, лейтенант, – сказал Деймон, но детектив уже опустил трубку.
Он вернулся к стойке, выпил половину порции виски, расплатился и ушел, оставив бармену большие чаевые. Кто знает, подумал он с язвительной ухмылкой, когда и этот тип вдруг решит стать твоим врагом?
Никакого желания возвращаться на работу у него не было. Деймон понимал: последние дни он вел себя невыносимо – был резок с мисс Уолтон, воздвиг настоящую стену молчания между собой и Оливером, сурово отчитал мисс Уолтон за то, что она, хорошо зная антипатию Деймона к одному из клиентов, все же соединила его с ним. Закончив ей выговаривать, он заявил, что отныне будет принимать звонки только от своей жены и некоего мистера Шултера.
Атмосфера в офисе полностью отражала его поведение. Оливер говорил с мисс Уолтон только шепотом, а когда они молчали, то даже тишина становилась напряженной.
Стоя у стойки и глядя на остатки виски, которые он не собирался допивать, Деймон испытывал стыд за то, что перекладывает груз своих проблем на плечи верных друзей. В этот момент его осенила новая идея, и настроение сразу улучшилось. Он купит подарки мисс Уолтон и Оливеру и преподнесет их в знак мира, как признание собственной вины и обещание вести себя в будущем по-товарищески. Поиски подарков, которые могут доставить удовольствие близким, – прекрасное противоядие от жалости к самому себе. Подумав об этом, он решил, что нужно сделать подарок и Шейле.