Хомячить бутеры мы стали, запивая их старым добрым нефильтрованным, непочатую упаковку банок которого проныра Скунс углядел в забитой хламом кладовке одной из нижних квартир.
Хлопнув по три банки на брата, оставшееся пиво мы рассовали по рюкзакам, и с водкой перешли на кухню, где для подопечных я устроил мастер-класс по изготовлению живца.
К восстановленным запасам живца в полторашке из моего рюкзака и фляжке личного НЗ из ячейки, мы намутили еще пару новых пластиковых полторашек жизненно необходимого, целебного продукта, которые Жаба со Скунсом спрятали в свои рюкзаки. Так перестраховаться я решил исходя из опыта предыдущего стремительного расхода живца, ведь всего за пару часов городских приключений полная полторашка опустела аж на две трети, и фляжка с НЗ — тоже более чем наполовину.
Когда покидали квартиру, на столе в гостиной оставалась гора еды, а на кухне — комки использованных марлевых фильтров, грязные банки и четыре не початые бутылки водки. Увы, забрать с собой все было решительно невозможно, и так задуманный перелет пугал серьезным перегрузом.
Но без запаса консервов и живца в лесу (куда я планировал перенестись с подопечными, активировав на крыше пятиэтажки скрытую ступень «Легче пуха») нам придется туго. Учитывая, что мы почти добрались на машине до городской окраины, десятисекундного стремительного полета под Даром должно было стопудово хватить для вылета за границу городского кластера. На крыльях я надеялся воспарить гораздо выше снующих по округе дронов, таким незамысловатым маневром их облететь, и вырваться из окружения.
— А зачем нам на крышу? — ожидаемо заупрямился у приставной чердачной лестницы Скунс на площадке пятого этажа.
— Лезь, братан. Зуб даю, тебе понравится, — опередив меня, взялся напутствовать товарища Жаба.
— А-а, мы полетим. Как вы тогда, — неожиданно догадался Скунс (похоже, резкое повышение уровня до пятерки уже дало о себе знать). — Вообще-то я с высотой не очень.
— Да ты че, братан! Это ж такой кайф!
— У меня точно голова закружится.
— Хорош трындеть, лезь, давай, — шикнул я на Скунса. — Другого варианта свалить отсюда у нас нет. Так что лететь придется, смирись. А чтоб высота не страшила, я тебе запасные джинсы на башку накину.
— Нет, уж лучше видеть. Лететь вслепую еще страшнее.
— Да лезь ты уже на крышу, балабол. Там разберемся.
Глава 16, в которой летим, садимся, бежим и подлетаем
Оказавшись на покатой крыше пятиэтажки, Скунс тут же ожидаемо «разнервничался», и нам с Жабой в очередной раз пришлось сдерживать дыханье, про себя проклиная отменный аппетит и слабый кишечник товарища.
Чтоб страдающий акрофобией пассажир не видел мелькающей под ногами земли, я предложил прицепить его спереди, лицом ко мне, и для страховки сцепить нас ремнями друг с другом. Из-за наклона во время полета, при таком способе, он сможет видеть лишь небо над моим плечом, и проблема боязни высоты будет решена. Я же на протяжении десятисекундного полета обязался крепко обнимать его руками и ногами, что, с учетом страховочной связки ремнями и моей читерской силы, делало его перелет стопроцентно безопасным развлечением. Признав весомость приведенных мною аргументов, вонючка со скрипом согласился рискнуть.
Но неожиданно мой план встретил в штыки второй подопечный.
— Не хочу я в полете его бурные восторги нюхать! — стал возмущаться Жаба. — Уж лучше пердуна этого на спину закинуть. А меня спереди, лицом вниз закрепить.
Мне же, по понятным причинам, ни разу не улыбалось сажать вонючку на спину. Мало ли, вдруг Скунс нечаянно опростается в полете — случаи-то с ним бывали. Дерьмо с одежды потом, конечно, смоется (сам же виновник происшествия все мне в ближайшем ручье хорошенько и отстирает), но дурной запашок от пикантного происшествия, боюсь, приклеится к моему незапятнанному имени навсегда.
— Жаба, не беси! Будешь выделываться, ща вырублю нахрен, и, вообще, в бессознанке полетишь!
— Да я только предложил. Ладно, на спине, так на спине.
— Ой! Извините, я не специально, — покаялся Скунс после очередного особливо шумного выхлопа.
— Черт! Может, вернемся, и «имодиума» в квартирах для него поищем, — скривился Жаба. — В натуре, Рихтовщик, этот бесконечный пердеж начинает действовать на нервы.
— «Имодиум» не поможет. На игроков лекарства не действуют, — отмахнулся я. — Слышь, Скунс, ты это… перед полетом, живца хоть что ли глотни.
— Ой! Извините…
— Да задрал ты уже своими извинениями! Пей живец — кому сказано!
— Спокойно, Жаба, сейчас перенесемся в безопасное место, наш приятель перестанет паниковать, и все само собой устаканится.
Стоило подскочить вверх на развернувшихся за спиной невидимых крыльях, и сидящий на спине Жаба задорно заулюлюкал, а подвешенный снизу Скунс, наоборот, зажмурил глаза, стиснул челюсти и осиновым листом задрожал в замке моих рук и ног.
Под ногами привычно раскинулось гигантское «море» бирюзовых крыш, на примерно километровой дистанции резко переходящее в такие же бирюзовые макушки елей соседнего кластера. Эти обозначившиеся впереди деревья, как не сложно догадаться, и стали для меня ориентиром. Целью перелета я наметил любую пригодную для посадки лесную поляну, подальше от границы городского кластера.
С оглушительной скоростью мы понеслись высоко над крышами к заданной цели. Внизу, среди нагромождения крыш, я пару раз заметил дронов, с «черепашьей» неторопливостью облетающих окраинные улицы. Камер на спинах у винтокрылов не было, и нас сверху они, разумеется, не заметили.
Но на вылете из города, перед разрубающей главную автостраду узкой и бездонной расщелиной (границей соседних кластеров), я увидел знакомую фигуру мальчишки, одиноко скучающего на высоком дорожном бордюре. Словно почувствовав мой взгляд, фантом тут же обернулся в нашу сторону. К счастью, аккурат в этот момент мы скрылись от него за пышными кронами высоких елей.
Все случилось так быстро, что я не понял, успел этот верный пес куратора ботов нас заметить, или нет.
Перелет над городскими крышами занял примерно семь секунд, о чем мне беспрерывно сигнализировал горящий перед глазами таймер огромного секундомера. За оставшиеся до окончания действия Дара три секунды необходимо было определиться с подходящей для посадки полянкой.
Всего в быстро сжимающейся бирюзовой зоне внизу я сходу заметил две поляны — обе примерно на одинаковом отдалении от границы кластеров. Целью посадки я выбрал полянку поменьше, рассудив, что, ежели наш отчаянный перелет все же оказался раскрыт врагом, пущенным вдогонку дронам там будет сложнее нас отследить.
Крылья за спиной развеялись, когда до короткой весенней травы оставалось еще метра три, потому посадка вышла по экстремальному жесткой. На помощь сжавшегося в комок Скунса рассчитывать было бесполезно, потому пришлось принимать всю тяжесть утроенного перегруза на свои многострадальные ноги. Обе мои ступни по щиколотку вошли во влажную землю, а мышцы и сухожилия с натуги буквально заскрипели, но — слава развитым показателям! — выдержали, и на ногах не лопнул даже ни один из свежих швов.
— Все, граждане, приехали. Просьба освободить вагоны, — пропыхтел я в бороду, выбираясь из пробитой ногами ямы на ровный травянистый участок.
Пока доставленные в лес пассажиры разочарованно сползали со спины и воодушевленно отстегивали ремень от ремня, я настороженно приглядывался к верхушкам окружающих полянку елок. Дроны вероятной погони показываться у нас над головами не спешили, и от сердца малехо отлегло.
Наконец, оба подопечных отвалились в сторону, с закинутыми за спину рюкзаками, всем своим бравым видом демонстрируя, что готовы двигаться дальше.
Сверившись с картой, я примерно определился, где мы сейчас находимся и, вычислив ближайший стаб, коим оказался незнакомый пока мне самому Молотилка, повел Скунса с Жабой в его направлении.
Скоренько отыскав в чащобе подходящую звериную тропу, я стал уводить подопечных подальше от засвеченного места посадки.
Дроны над верхушками деревьев так и не появились. Но на душе у меня отчего-то все равно было не спокойно. Раз за разом память возвращалась к одинокому мальчику-фантому, и перед глазами, помимо воли, снова и снова прокучивался врезавшийся в память крошечный отрезок, когда почуявший неладное пацан начинал разворачивать в нашу сторону голову.
— Увидел? Или не успел?
— Рихтовщик, повтори, я не расслышал, — донесся из-за спины усталый голос Жабы.
Черт! Похоже, я настолько грузанулся своей паранойей, что начал рассуждать вслух.
— Это я не тебе.
— А кому? — теперь в голосе подопечного проснулся интерес.
Оставив последний вопрос без ответа, я решил кардинально решить обозначившуюся проблему, прибегнув к помощи недавно обретенной способности предвидеть ближайшее будущее.
— Грежу, — шепнул под нос фразу-активатор…
…И в следующее мгновенье, я вдруг обнаружил себя без разбору бегущим сквозь чащобу. Связанные друг с другом и со мной ремнями за руки подопечные, как кабаны, отчаянно ломились сквозь колючий ельник правее, лишь самую малость уступая мне в проворстве. А куража нашему отчаянному забегу добавляли оглушительные разрывы крупнокалиберных снарядов, беспрерывно грохочущие совсем рядом за нашими спинами.
Беспрерывно летящие сзади на плечи и головы куски веток и земля вперемешку с древесной щепой подгоняли нашу троицу почище пастушьего кнута.
Очередной снаряд рванул сзади совсем близко. Нас подхватило взрывной волной…
…Двухсекундное прозрение будущего оборвалось так же внезапно, как и началось.
— Дерьмо! Гребаный фантом все-таки нас увидел! — возмутился я. — Живо снимай ремень! — обернувшись, приказал Жабе.
— Нафига?
Да потому что глазастый парнишка таки заметил наше улетающее в лес трио, и тут же сигнализировал своему босу! Потому что куратор оказался не дурак, и не стал посылать вдогонку за нами бесполезные в лесу дроны, а приказал накрыть квадрат вокруг места посадки беглецов из установки залпового огня! И потому что с секунды на секунду нас начнет утюжить гребаный град, дурья твоя башка! — Все это я мог бы ему сказать, но такая длинная речь заняла бы слишком много времени. И неминуемо спровоцировала бы тучу уточняющих вопросов. А у нас сейчас каждая секунда была на вес золота.