— Фауст… — Я заглянула в бледное бескровное лицо, надеясь и одновременно страшась худшего. — Фауст! — Откинула с его лба грязные спутанные пряди, напоминающие цветом придорожную пыль, и была готова разреветься прямо тут, на его груди.
Но светлые ресницы вдруг дрогнули, и Фауст приоткрыл глаза.
— Дура… Куда ты… — Хриплый кашель оборвал слова.
— Я тут. Все хорошо. Я рядом. — Аккуратно погладила его по щеке, боясь дотронуться до искалеченного тела.
— Первый рраз бббыло не так ббольно, — еле слышно произнес феникс, давясь рваными вдохами, дрожа всем телом.
И так сильно сейчас хотелось стиснуть его в объятиях, чтобы унять эту дрожь. И одновременно так страшно. Рубашка насквозь пропиталась кровью, и тоненькая струйка точно такого же цвета проступила в уголке рта и медленно побежала вниз, на подбородок, коснулась моих пальцев. Горячая, вязкая.
Он еще дышал. Но я уже поняла. Это конец.
— Фауст. Не надо, пожалуйста… — попросила умоляющим голосом я и бережно погладила его по голове.
— Поздно, — шепнул феникс, прикрывая глаза. — Собери пепел…
— Нет. Фауст… — завыла, склонившись к его лицу, касаясь губами холодного лба. — Перестань. Ну нельзя же так.
Но он уже не ответил. И я с ужасом поняла, что дрожь прошла и что прерывистое дыхание больше не касается щеки и перестала тяжело вздыматься грудь.
Испуганно отстранилась и отдернула руки, расширившимися от страха глазами глядя на человеческое тело, подернувшееся рябью. В лицо ударил поток горячего воздуха, заставивший зажмуриться, а когда я вновь открыла глаза, у меня на коленях лежала огромная серо-стальная птица в ворохе мужской одежды.
Она глядела на меня синим стеклянным глазом с расширившимся зрачком. Последний взгляд, и веко медленно закрылось, а голова феникса мягко съехала с коленей на твердый камень мостовой, тело обмякло, кажется в мгновение став легче.
И я поняла — ушел…
И завыла еще сильнее, не желая мириться с такой несправедливой гибелью.
Где-то внутри промелькнула мысль, что он еще воскреснет. Должен воскреснуть! Это ведь не последняя его жизнь. Но сейчас, глядя на бездыханное тело, в это не верилось. И слезы катились по щекам, не желая униматься. И я зарывалась пальцами в мягкий пух, боясь хоть на мгновение разорвать прикосновение.
А потом стальные перья стали жесткими, невероятно горячими, обжигающими, словно раскаленный металл. Я терпела, сколько могла, пока не стало больно рукам и пальцы сами не отдернулись. Интуитивно вскочила на ноги. И вовремя, потому что в следующее мгновение тело феникса вспыхнуло ярким пламенем — и вот на мостовой осталась лишь горстка черного пепла и обожженные стебельки пробившейся сквозь камень травы.
Порыв ветра принес легкий запах гари, и… я с ужасом поняла, что этот самый ветер в долю секунды способен разметать пепел по площади. Резко спохватилась и стала судорожно оглядываться по сторонам в поисках более-менее подходящей емкости, куда можно было бы сгрести останки феникса.
Голова усиленно заработала, а слезы мгновенно высохли на щеках. Сейчас — дело. Горевать потом буду. Если вообще понадобится.
Подходящая емкость обнаружилась почти что под боком. Прямо у черного валуна, торчащего из земли. Вокруг по-прежнему стояла дымовая завеса, и отчаянно воняло благовониями. Но мне эти мелочи не были помехой. Напрягла зрение и приметила там же еще и маленький совочек. И кисточку такую большую, будто для румян. Ну, все, что доктор прописал! Такое чувство, что кто-то заранее готовился соскребать моего феникса с брусчатки… Гррр!
В общем, не задумываясь, метнулась к камню. Преодолела дымовую стену и чуть было с разбегу не кувыркнулась в глубокий овраг, оказавшийся под ногами. В последний момент успела затормозить и, склонившись над ямой, глянула вниз. Прелестно… Еще одно испытание! Кто б сомневался.
Короче, овраг, в традициях лучших приключенческих фильмов, был полон змей. Они наползали друг на друга, перекручивались телами, шипели, разевая широкие пасти. И, по всей видимости, мне стоило испугаться. Но… не тут-то было. Я ж к змеям привыкшая. Как-никак, полгода прожила бок о бок с гигантским удавом. Так что эта мелочь беззубая была мне ничуть не страшна. Да-да, именно беззубая! Во рту у змеек не наблюдалось ни намека на опасные ядовитые резцы, а стало быть, они еще и весьма безобидны.
Короче, я решительно сиганула вниз! Вернее, съехала в овраг прямо на попе. Костюмчик, конечно, жалко. Да только феникс дороже.
Вдруг, пока я тут ковыряюсь, часть пепла уже сдуло? И что мне тогда делать? Где его искать? Вот воскреснет Фауст без уха — спасибо мне точно не скажет. И хорошо еще, если без уха… А не какого другого важного органа. У этого пернатого лишнего ничего нет. Все, что есть, — все мое!
Вмиг оказавшись на дне, вскочила на ноги и поразилась тому, что змеи, коих тут было великое множество, совершенно меня не касаются! Вот не чувствую я их, и все! Твердая поверхность под ногами и никакого намека на живые узлы из холодных липких тел.
Вот же ж! Умельцы фиговы! Конечно, зачем париться и добывать живых змей? Можно ведь просто обойтись иллюзией. Хотели на слабо взять? Так вот, ничего у вас не вышло!
Решительно направилась к противоположному краю обрыва и, цепляясь руками за торчащие из земли корни деревьев, стала выбираться наружу. Тут, к слову, меня тоже ждала засада. Большая часть весьма крепких и надежных, как мне казалось, корешков тоже были иллюзией. А потому пришлось потратить уйму времени на то, чтобы найти настоящие. Под конец я уже просто зажмурилась, чтобы не видеть мельтешащие перед глазами ветки, за которые так и тянуло уцепиться, а искала опору на ощупь.
А время-то шло. И надежды собрать феникса в полной комплектации таяли, подобно снегу на летней жаре.
И вот я выбралась из оврага. И отдышаться не успела, как воздух вокруг сгустился. Заискрился, взывая к ассоциациям с грозой. Метнула недоумевающий взгляд к оставленной за линией оврага кучке пепла. Эээ, нет, фениксу воскресать еще рановато, а значит, грозовые раскаты не его рук дело.
Неужто дождь собирается?
А вот и низко летящая птица. Или не птица? Уж очень упитанная. А вот еще одна. Когда очередная «птица» с грохотом свалилась у моих ног, я окончательно убедилась, что к пернатым эти летящие штуки никакого отношения не имеют.
Это был град. Самый настоящий. С неба падали целые глыбы льда. Они трескались, крошась о землю. Получить таким по башке мне совсем не хотелось, а потому я лишь быстрее рванула вперед, к горящему алым пламенем Обсидиану.
Град оказался прицельным. Ледяные куски разбивались чуть ли не у меня под ногами, брызжа осколками на невысокие замшевые сапожки. Пришлось петлять, лишь удлиняя путь до желанной цели. Но маневр оказался выигрышным, и мне повезло ни разу не получить снарядом по голове.
Вот только, добравшись до камня, дышала я, словно загнанная лошадь. Устало облокотилась на гладкий отполированный бок и тут же испуганно отпрянула, потому как поверхность валуна вдруг пошла рябью, огненные дорожки на мгновение погасли, но потом вспыхнули ярким голубым светом.
И мир будто взорвался вокруг. Взорвался звуками. Толпа ревела. А зрители с трибун разом ринулись в центр площади.
Ой, мамочки, они же затопчут моего феникса! Мне резко стало не до отдыха. Подхватила лежащую рядом со священным камнем чашу. Следом совочек и кисточку. И понеслась в обратном направлении. К моему счастью, никакого града, оврага со змеями и дымовой завесы на пути уже не было. Как и в случае с Фаустом, все препятствия исчезли, стоило их преодолеть. А потому обратно я добралась не в пример быстрее. И пока разъяренная толпа — а она была именно разъяренной — не добралась до меня, принялась шустро сметать пепел и аккуратно ссыпать его в чашу, мысленно радуясь тому, что площадь достаточно большая и путь этим недоброжелателям предстоит неблизкий.
— Это немыслимо! Это против правил! — меж тем долетали возмущенные голоса. — Она не достойна…
— Что ж это творится? Чтобы жалкая человечка… — вопил кто-то совсем уж сердобольный.
— Почему не остановили? Почему не предотвратили…
Ну и все в таком духе.
Короче, понятно было одно — местные жители совершенно не рады моему внезапному выходу на арену. Вот только чего ж они только сейчас проснулись? Где они были, когда на меня ледяные глыбы с неба сыпались? Или все же надеялись, что пришибет? А я, такая нехорошая, надежд не оправдала. Ай-ай-ай.
Короче, вскоре вся эта беснующаяся толпа докатилась до меня. Окружила плотным кольцом. И не было в этой толпе ни единого знакомого лица. Дора со Стаськой и тех не наблюдалось.
«На кого ж вы меня покинули-и-и?» — захотелось завыть с досады, но вместо этого я лишь крепче прижала в груди трепетно лелеемую емкость с останками возлюбленного и, приняв боевую позу «руки вместе, ноги врозь», приготовилась эти самые останки защищать.
Гремлины все, как один, дружно уставились на чашу. И лица их стали еще мрачнее и недружелюбнее, чем прежде. А стоящая впереди старушенция, глянув на исписанную непонятными символами плошку у меня в руках, и вовсе грохнулась в обморок!
Глава 10ПРЕНИЯ СТОРОН
Вот поражаюсь я порой тем жизненным парадоксам, что время от времени с нами происходят. Вот, казалось бы, Фауст — феникс, сильный, умный, достойный, страстно желающий добыть себе в услужение гремлина, — и вдруг волею судьбы пал на боевой арене. И хотелось бы сказать, что пал он смертью храбрых, да только вряд ли аллергию на благовония можно отнести к достойным причинам смерти.
Я же… Простая слабая человечка. Умеющая разве что быстро бегать, и то благодаря волшебному колечку. И вообще, я всего лишь хотела сохранить прах любимого, гремлин же мне вообще никаким боком не сдался. И нате вам! Получите, распишитесь!
Нет, ну не в прямом смысле, конечно. Как объяснил Дор, дотронувшись до священного Обсидиана, я доказала, что достойна стать хозяйкой гремлина и теперь имела полное право взять кого-нибудь из представителей сего славного народа к себе в услужение. И сам камень, вспыхнувший голубым светом, это право подтвердил.