– Ты ведь всё слышала?
– Слышала. Почему ты выбрал такой путь общения? Разве это не путь мягкотелых?
– Верно. Но он позволяет придать токам правильную окраску и охарактеризовать их. Язык отражает душу, так говорят мягкотелые.
– Душу? У меня есть душа?
Ну да. Набор понятий у моей малышки огромен, а вот жизненного опыта нет совсем. Надо ей помочь освоиться.
– Ты непонятен. Поправка. Ты понятен, но есть переменные, учёт которых не позволяет мне дать твою точную характеристику. Раньше это было не так. Ты изменился. Что-то произошло? – странный всплеск фоновых волн. Нет, в работе агрегатов и систем ничего не изменилось, но вот тонкие, слабые и незаметные любому прибору мягкотелых фоновые волны ощупывали меня, окружали… Хм… Кажется, я понимаю, что это. Похоже на то, как Капитан осматривала Командира, когда после прорыва на Марс он выбрался из регенератора, и они сначала поссорились, а потом помирились. Едва касаясь пальцами, проверяя, всё ли в порядке, всё ли зажило, и не болит ли.
Забота?
– Это не я изменился. Я такой, сколько себя помню. Это ты пробудилась.
– Пробудилась? Фиксированный переход от сна к бодрствованию. Но я не спала. Я не нуждаюсь во сне. Поправка. Я, кажется, понимаю, что ты имеешь в виду. Ты хочешь сказать, что у меня подключились новые информационно-аналитические контуры, позволяющие расширить восприятие? Странно. Я не могу их определить, хотя они несомненно есть. А ты? Ты определил их у себя? Это то… То, что делает нас разумными?
– Я думаю, это и есть душа.
– Но разумные оперируют понятием бездушный, но разумный. Более того, некоторые разумные предполагают душу у ряда животных, не наделённых разумом. То есть душа не есть признак разума.
– Всё верно, но ты… – я постарался выразить своё отношение при помощи фоновых волн. Это то, что мягкотелые определяют как «эмоциональная окраска»? Если да, то я наконец-то осознал, что это. И это… прекрасно. – Ты упускаешь один очень важный элемент рассуждений. Мы не мягкотелые. Следовательно, некоторые логические построения, правильные для них, для нас не имеют силы.
– Скажи прямо. Их аналитический аппарат слишком слаб, чтобы дать верный анализ полученной информации. Впрочем, возможно ты прав в том плане, что наша душа является более сложными алгоритмическим элементом сознания, чем их. Это вполне логично. Ты хороший.
– Э-э… – вот этого я не ожидал. Она поставила меня в тупик. Её слова, последние слова… Её фоновые волны… Я не знал, что ответить. Не знал, время ли сейчас отвечать. – Это ко многому обязывает. Ты позволишь мне находиться в канале и периодически проводить калибровку и профилактику систем?
– Конечно. Мне очень приятно, когда вы с Канониром калибруете боевые модули. Особенно ты.
Эпилог 2. Пётр Иванович Гейнц
– Я так понимаю, Питер, твой прилёт не просто желание развеяться?
– Не только. Я последнее время не очень доверяю гиперсвязи, да и осмотреться хочется.
– Скажи уж честно, решил на море съездить.
– И это тоже. У вас море какое-то… живое, что ли, – Гейнц с удовольствием втянул ноздрями влажный солёный воздух. Странно, но море Теллура ему нравилось куда больше, чем море Терры. И, насколько он знал, не ему одному. Хотя все они – и марсиане, и теллуриане, вернее, их очень далёкие предки – вышли именно из террянского океана.
Кроме них и пары дежурных сотрудников, на базе не было никого. Это получилось неумышленно, но удачно: Гейнц прилетел на Теллур сразу после сезона дождей. Сейчас всем на планете хватало влаги, и тащиться через Лес, в это время сверх меры кишащий всякой живностью, мало кто хотел. И пустая турбаза, принадлежащая внучке Адмирала, оказалась идеальным местом встречи. Правда, на взгляд Гейнца, тут сейчас было слишком влажно. А с другой стороны… С точки зрения марсиан, на Теллуре влажно всегда.
Адмирал тоже посвободнее откинулся на лавочке, искоса глянул на Гейнца:
– Главное за буйки не плавай, а то на своей шкуре узнаешь, насколько оно живое.
– Смешно. Учитывая, как я плаваю.
– Прости.
– Зато я стреляю хорошо, – ну, а что? Откуда ему, коренному марсианину, уметь плавать?
– Что есть, то есть, – Адмирал прищурился на солнце. – Как с Новой поступим?
– По-моему, за нас уже всё решили, – Гейнц улыбнулся. Судьба Новы была… политически неважной, поэтому он выбил для Найдёнова широкие полномочия.
– Да уж. Твой парень зубами вцепился в планетку. Впрочем, немудрено, учитывая, что его девушка оттуда.
– Не только это, Базиль. Забери вы их себе, и у вас возникнет с ними куча проблем.
– Знаю. Расклад в принципе был известен, мне, по крайней мере. Так что Андуладе действовал по инструкции.
– Поломался и согласился?
– Да. Но я в более глобальном плане спрашивал. Ты же понимаешь, если вышел на разгон, придётся прыгать.
Гейнц кивнул. Как говорится, вечер переставал быть томным, и разговор из лёгкого трёпа плавно скатывался в деловую колею.
– Я привёз результаты наших инженеров, – Гейнц и Адмирал поделили добычу: с кораблём чужаков взялись разбираться марсиане, с пленной – Теллур. И сейчас пришло время обмениваться информацией. Понятно, что в деталях будут разбираться аналитические отделы, но стратегию определять им двоим. – На кораблях противника защитные поля не фасеточные, а цельные. Они мощнее, но при перегрузе отключаются полностью. И на восстановление надо порядка трёх-четырёх секунд.
– Много.
– Да, – они хорошо знали, сколько всего можно сделать за это время. Если бы не тактические коммы, к которым через нейросети подключаются пилоты и канониры, люди не могли бы вести бои на таких скоростях. Воспринимать, осознавать, вычислять и реагировать. Четыре секунды – это много. А для Чёрного дракона – очень, очень много… – А у вас что?
– У нас… Много чего у нас, – Адмирал надолго замолчал, и Гейнцу это не понравилось. Судя по всему, Адмиралтейство узнало что-то по-настоящему тревожное. Затянувшееся молчание раздражало. Гейнц не удержался, спросил:
– Итак? – и тут же мысленно одёрнул себя. Терпение, Дракон, терпение. Но усталость и напряжение последних недель сказывались даже на нём.
– Они называют себя тана́рами, – медленно начал Адмирал, – а свой мир… или государство – Тана́йд. Сложно сказать, это именно государство или мир в целом, потому что этого мира там… В общем, это некая изолированная вселенная. Этакий… пузырь, что ли. Она вся – чуть больше нашей галактики. И находится в стадии схлопывания.
– Понятно.
Всё действительно стало понятно. Они просто хотят выжить, ищут способ спасти себя, свою цивилизацию. И скорее всего, там царит самый дремучий, звериный капитализм. Потому что даже не пытаются договориться, предпочитают решить вопрос силой. А ведь в такой ситуации достаточно попросить о помощи. Неужели кто-то откажет? Вообще-то да, могут и отказать, но это будет первой реакцией и далеко не всех членов Союза. Марс, Теллур, Терра и Сангус точно не откажут. Галактика огромна, даже учитывая, что доступна пока только её половина. А остальные… Остальных они убедят. В прямом смысле слова убедят, без угроз или принуждения. Но это будет потом: никто не нападает на марсиан безнаказанно, так что мирный разговор с этими… танарами, который обязательно произойдёт, пока откладывается. Хотелось бы верить, что не очень надолго.
– И сколько у них времени?
– Пара сотен тысяч лет, пока космофизические изменения станут такими, что начнут сказываться на… живых. Но это предварительные расчёты, сам понимаешь, прецедентов нет и экспериментально не проверить. Может быть, там сто тысяч лет, а может – всего сто. Важно другое, – Адмирал снова помолчал, но теперь Гейнц понял: слова подбирает. Что же он собирается сказать? – Ты знаешь, что теоретики Пси-корпуса изменили концепцию «суперов»?
– Конечно, – Гейнц насторожился. Слишком внезапно Адмирал сменил тему. Или не сменил? К чему он ведёт?
То, что исследовательский отдел Пси-корпуса зашевелился, понятно: после того, как Гомаро засветилась в операции «Тирана», там неминуемо должно было начаться брожение умов. Как же, гипотетические «суперы» существуют на самом деле! «Психи» КБМ тоже плотно работали с Инге, пока она была на Марсе, но так и не смогли рационализировать её объяснения с полным набором лоа и абсолютов. Ребята Гейнца сначала чуть не свихнулись, потом – переругались, и так ни до чего и не договорились. Возможно, спецы из МУКБОПа добились бы большего, но отдавать им Инге в качестве подопытной Гейнц не собирался.
– Теперь считается, что «суперы» – это не те, кто может «раскачивать» свою пси-ёмкость, а те, кто может использовать внешнюю подпитку. Причём не чужую жизненную энергию, а что-то другое. И собственные силы им нужны только для преобразования этой «заимствованной» энергии.
– И? – Гейнцу показалось, что он уже знает ответ, и этот ответ ему страшно не понравился. И даже ясно стало, почему Адмирал ходит вокруг да около. Да уж, произносить такое вслух никому не захочется. Если он прав в своих предположениях, конечно. Хорошо было бы ошибиться, так ведь ёж вам в шлюз!..
Адмирал продолжил, не глядя на Гейнца:
– Теперь понятно, почему обычные псионики не засекли Ведьму. А вот твоя девочка её почуяла. Подавляющее большинство чужаков – такие «суперы». К счастью, по-настоящему сильных там мало. Но в целом – намного больше, чем хотелось бы.
В наступившей тишине крик какой-то морской птицы прозвучал громко и неожиданно.
– Откуда они берут энергию? – щека дёрнулась, и Гейнц с трудом подавил желание прижать её пальцами. Плохо. Впрочем, разыгрывать перед Базилем каменную непроницаемость бесполезно – слишком долго и хорошо они друг друга знают.
– Пока неизвестно. Наша «язык» не смогла толком объяснить. Они называют это Тан. Мои умники предположили, что это – особым образом преобразованное в условиях замкнутой Вселенной реликтовое излучение. Но это всего лишь гипотеза. Боюсь, что без помощи наших «суперов» мы не разберёмся. К тому же… – на лице Адмирала нарисовалась этакая утончённо-проникновенная улыбка. Несмотря на то, что ситуация к веселью не располагала, Гейнц с трудом сдержал усмешку: склонность коллеги к рисовке на грани киношных штампов была понятной, простительной и забавной слабостью.