Ужин был, Москвы не было.
Когда он вернулся в номер и спросил: «Готова?» – она ответила утвердительно.
Только они никуда не пошли, остались в номере и еду заказали наверх. Москву Лара осваивала потом сама, когда Саша работал. Уроженка Питера, дочь искусствоведа, Лара с путеводителем в руках протопала весь центр, побывала в Третьяковке и храме Христа Спасителя, посетила Оружейную палату, Исторический музей и Пушкинский, а вечерами рапортовала Саше, как прошел день. Она не обижалась, что он не мог уделить ей все свое время, она понимала – человек занят. Зато все вечера были их, и пару раз они все же выбрались на прогулку, а один раз даже сходили в театр. И много занимались любовью. Каждое утро начиналось с любви, нежной, страстной, неторопливой, порывистой – разной, а потом был совместный завтрак. Она любовалась разворотом его плеч и линией спины под рубашкой и без нее, вдыхала легкий запах сигарет, смешанных с ароматом туалетной воды, подставляла губы для поцелуев, с готовностью отвечая на прикосновения. У них совпало все – вкусы, виденье мира, чувство юмора, понимание, что хорошо, а что плохо, и даже любовь к хрустящим тостам со сливочным маслом под утренний кофе. Лара была влюблена по уши, но она понимала, что отпуск не бесконечен. Двенадцать отпущенных ей дней подходили к концу, и что делать дальше, как уехать от Саши – она не знала. Жить на два города? От звонка до звонка? Летать друг к другу на выходные? Ждать, пока все само собой сойдет на нет?
Лара точно помнила тот день. Это было воскресенье, и послезавтра ей улетать. Они лежали в кровати, на край которой она сейчас села, и отдыхали после любви. Лара тогда думала, что любая сказка всегда рано или поздно заканчивается и надо научиться выработать в себе благодарность за эти московские каникулы, чтобы оставить их одним из лучших воспоминаний в жизни. На этой мысли защипало в глазах, очень некстати, и Лара села. Не хватало еще, чтобы Саша заметил ее уныние. Она села, обняла ноги и наклонила голову. Не стоит унывать раньше времени, впереди еще почти два дня. Целых два дня. И Саша обещал ей Коломенское. Лара хотела сравнить питерскую Коломну с московской. А для страданий и воспоминаний еще будет время.
Она сидела, размышляла над всем этим и вдруг почувствовала, как на ее спину легла теплая ладонь, а потом услышала голос:
– Не уезжай.
Он думал о том же самом? Лара обернулась:
– У меня заканчивается отпуск, через три дня я должна выйти на работу.
Но он, казалось, не слышал ее слов. Пальцы гладили плечо, потом скользнули по щеке, коснулись губ.
– Выходи за меня замуж.
Лара в первый момент подумала, что ослышалась. Но нет. Саша смотрел на нее очень внимательно. Он продолжал лежать, гладить ее и ждал ответа.
– Мы будем жить здесь? – спросила она, отчего-то чувствуя себя глупо.
– Первое время, до тех пор, пока не найдем подходящую квартиру.
Это было настолько ошеломляюще, неожиданно и невозможно, что Лара решала, как бы ему объяснить, какими словами, про смену города, работу, время на «все взвесить». И вообще, они в общей сложности знакомы меньше месяца, семьи скоропалительно не создаются, это очень ответственный шаг, необходимо получше узнать друг друга. Саша молчал и ждал. В итоге Лара открыла рот, чтобы все это ему сказать, и, к своему ужасу, произнесла:
– Я согласна.
– Вот и отлично, – он приподнялся, легко поцеловал ее в губы и потянул на себя.
Лара до сих пор помнила, как билось в тот момент его сердце – сильными и частыми ударами, выдавая истинные эмоции под покровом кажущихся простых слов.
Она осталась жить в этом номере, который со временем заполнился ее платьями, туфлями, кремами, книгами… и ни разу за последующие годы Лара не пожалела о своем решении.
– Ты готова? – муж вернулся, закончив все свои дела.
– Да, – улыбнулась она, поднимаясь с кровати.
Они поехали. Тогда, много лет назад, Саша ее все же отвез в Коломенское, и Лара заявила, что в питерской Коломне интереснее. А сейчас… сейчас она не знала, где лучше. Каждое место хорошо по-своему. Они миновали высокий белый храм, строгий, похожий на башню-колокольню, дошли до реки и смотрели на прогулочные катера и суетящихся на берегу людей, бродили по дорожкам заповедника, обсуждали обед с итальянским тенором, и Саша сказал, что ему передали пригласительные на завтрашний концерт.
– Уже?
– Да.
– Мне кажется, – Лара заправила прядь выбившихся волос за ухо, – Моретти был влюблен в твою маму. Он сегодня так на нее смотрел…
– Может быть. В маму влюблялись многие, но она никогда этого не замечала или делала вид, что не замечала.
– Просто в ее жизни была настоящая любовь, – тихо сказала Лара.
На следующий день они сидели в Кремлевском дворце и слушали, как поет великий итальянский тенор Бруно Моретти. Вера Дмитриевна выглядела великолепно в темно-синем платье с жемчужной брошью и с идеально уложенными волосами. Она сидела рядом с сыном и ничем не выдавала своего волнения. В руках свекрови была программка, изученная самым тщательным образом. Лара сидела по другую сторону и думала о том, скольких сил стоило Вере Дмитриевне прийти сегодня на концерт. Впервые без Константина Ивановича. Сделать решительный шаг. Переступить себя. Когда зазвучала ария из оперы «Турандот», Лара увидела, как заблестели глаза свекрови и по щеке потекла слеза.
Лара отвернулась. Она ощутила себя невольным свидетелем личного, того, что не предназначено для чужих глаз. Вера Дмитриевна должна прожить этот момент одна.
Звучала бессмертная музыка Пуччини, голос Бруно Моретти устремился ввысь, Лара почувствовала, как по рукам ее побежали мурашки. Это состояние, рожденное непередаваемой красотой и мощью двух талантов – автора и исполнителя, – невозможно было описать. Она знала, что запомнит эту минуту навсегда, и, повинуясь безотчетному порыву, нашла руку Саши и слегка ее сжала. Чтобы сразу же почувствовать ответное пожатие.
А маэстро Моретти продолжал вести свой голос все выше и выше, заставляя забыть о суетном, покоряя людские сердца и души.
Ma il mio mistero и chiuso in me,
il nome mio nessun saprà!
No, no,
sulla tua bocca lo dirò
quando la luce splenderà!
Ed il mio bacio scioglierà il silenzio
che ti fa mia![8]
Маленькая хроника
Петя не думал, что разочарование будет так велико.
Он, конечно, понимал, что выпускников много, а в театр возьмут в лучшем случае человека три. Но был дипломный спектакль, и его работу похвалили. Был красный диплом и выходы на сцену Вахтанговского в массовке. Все это давало надежду.
Небольшую, но все же надежду. Что придет день, и его мечта осуществится. В театр после окончания училища действительно взяли трех выпускников. Но Пети среди них не оказалось.
Конечно, он все понимал.
Конечно, он запретил себе вешать нос.
Конечно, он сказал себе, что жизнь только начинается, и никто не обещал, что будет легко.
Конечно.
Есть другие театры. Там сейчас устраивают просмотры перспективных выпускников. Есть возможность попасть в труппу.
А еще существует кино. И Петино портфолио хранится в фирмах, специализирующихся на рекламных роликах, и в картотеке «Мосфильма». И были даже две эпизодические роли по несколько реплик в двух сериалах. Для начала неплохо.
Конечно.
Только вот в Вахтанговский Петю не пригласили. Как и многих других.
Петя шел по летнему Арбату, думая о том, что ему снова предстоит читать стихи на улице. Расстегивать рюкзак, класть его на мостовую, и случайные прохожие, остановившиеся послушать поэзию, отблагодарят чтеца. Так было три года назад, так будет завтра.
Стены театра, мимо которого он проходил, не станут его домом. Хотя именно так Петя воспринимал их в последние месяцы. На афишах и в программках не будет стоять его имя.
Оно будет на каких-то других афишах и программках. Конечно.
Но не в Вахтанговском.
Петя не завернул привычно в книжный. Он не поехал домой. Он хотел побыть в одиночестве. Петя бродил по улицам до самого вечера.
Это не конец жизни. Не все мечты сбываются. Главное, есть диплом. Завтра Петя составит список театров и попробует попасть туда на прослушивание. И кто знает…
Домой он пришел поздно, Алена уже вернулась с работы. Она что-то готовила на кухне, гремя посудой, и, перекрикивая шум воды, спросила:
– Это ты?
– Я, – ответил Петя.
– Ужин почти готов, мой руки.
Петя подумал о том, что в данный момент чувствует себя немного альфонсо. Алена работает в магазине, они живут в квартире, которую ей предоставил этот магазин. А что же он – Петя? Да, были подработки в качестве продавца и уличного чтеца. Но как бы ему сейчас хотелось прийти и сказать:
– Меня взяли в труппу.
Все бы сразу переменилось.
Меня взяли. У меня сбылась мечта. У меня появилась стабильная зарплата. Я могу позаботиться о нас двоих.
Петя вымыл руки и прошел на кухню.
– Ты не представляешь, что сегодня произошло.
Алена раскладывала по тарелкам котлеты и гречку. Ее светлые волосы были убраны в хвост и доходили почти до пояса.
Любимая девушка. Умная, красивая, самостоятельная. Рядом с ней он хотел быть сильнее и лучше. Сосредоточиться на разговоре было трудно, но Петя все же спросил:
– Что?
– Заходил Игорь и принес приглашения на свадьбу – Денису и нам с тобой. Они такие красивые, сейчас покажу.
Поставив тарелки на стол, Алена выбежала из кухни. Когда-то Игорь тоже был продавцом в книжном, а сейчас он архитектор. Когда-то Алена работала в службе доставки еды, а теперь работает в книжном. Все куда-то движутся, все идут вперед. А Пете завтра снова читать стихи на улице.
– Правда оригинально?
Перед ним легла открытка из шелковистого молочного картона с бледно-розовым атласным бантом и тиснением «Юлия и Игорь».