– Что вы пробовали?
– Сначала легкие наркотики, потом перешла на тяжелые. Несколько лет мне удавалось сохранять стабильность, но когда Бекки исполнилось пятнадцать, я сорвалась, и закончилось это передозировкой, третьей подряд… – По лицу женщины текли тихие слезы. – Я росла в приюте, а когда у меня появился ребенок, я поставила ее в такое же положение. Меня отправили на реабилитацию. Там было тяжело, это не как в Америке, где все нежатся в солнечных садах и спят в отдельных комнатах.
Кейт кивнула, вспомнив свой собственный опыт пребывания в реабилитационном центре Национальной службы здравоохранения.
– Что произошло с Бекки?
– У нее было несколько хороших друзей в школе. Одна из них, Келли-Джейн, девушка из приличной семьи, они были близкими подругами. Мать Келли-Джейн предложила Бекки пожить у них, пока я была на реабилитации. Она жила у них почти год, пока не сдала выпускные экзамены в средней школе; она получила пять высших оценок.
– Бекки вернулась к тебе? – спросила Кейт.
– Она жила с семьей Келли-Джейн, пока готовилась поступить в университет. А потом забеременела Чарли. – В этот момент Джин печально посмотрела на пустой сад. Большинство пациентов уже разошлись по комнатам, и Кейт поняла, что время посещения скоро закончится.
– Бекки забеременела от Джоэла?
– Да. Джоэл был старшим братом Келли-Джейн, – проговорила Джин.
– А-а-а…
– Да. Семья была не слишком рада, они принадлежали к среднему классу и все такое. Джоэл тоже не особо хотел жениться. Его семья отвернулась от них, так что внезапно все поменялось, и они оба переехали жить ко мне. Бекки была для них словно милый домашний питомец, который переступил черту. Их маленькая Элиза Дулиттл[9], которая очень хорошо училась в школе. Но потом Элиза обратила внимание на их дорогого сыночка и забеременела. Бекки внезапно стала для них просто еще одной шлюхой из рабочего класса.
– Где вы жили?
– У меня была своя муниципальная квартира, правда, Деклан то появлялся, то исчезал из моей жизни, так что было трудно оставаться чистой. Но как только Бекки родила ребенка, я поклялась, что не притронусь к наркотикам и выпивке, и я сдержала слово. Я разобралась в себе и стала помогать дочери с Чарли. И я клянусь его жизнью, что больше никогда не употребляла наркотики и никогда не пила. Когда в тот день Деклан объявился у наших палаток, пьяный и не в себе, я испугалась за Чарли.
– И вы попытались утихомирить его?.. – предположила Кейт. Джин кивнула.
– Я должна была избавиться от него так, чтобы дело не дошло до драки. Именно из-за него я начала употреблять, и это очень сказалось на Бекки. Я не хотела, чтобы он находился рядом с моим внуком.
– Как же вам удалось от него избавиться?
– Он ударил меня, а я оттаскала его за ухо и обругала. У него была довольно властная мать, и когда он был по-настоящему пьян, это иногда срабатывало. Он снова становился ребенком. – Кейт протянула Джин еще один носовой платок, дала ей немного времени, понимая, что должна задать еще один вопрос.
– По словам полиции, в машине Деклана обнаружили кровь Чарли…
– Это было за несколько недель до похода, – произнесла Джин, словно оправдываясь. – Мы ездили в кино на машине Деклана.
– Мне показалось, что вы не хотели, чтобы он был рядом с вашим внуком? И я думала, что вы с ним больше не были вместе?
– Это был всего один раз, когда мне понадобилось, чтобы он отвез нас в кино. Я обещала Чарли сходить в кино. По дороге домой мы остановились в парке, и Чарли порезался о маленький осколок стекла у качелей. Кровь в машине из-за этого.
– Вы в этом уверены?
– Я не могу… Я не могу поверить, что Деклан мог сделать это. Он может быть кем угодно, но только не детоубийцей.
Взглянув на Джин, Кейт увидела на ее лице упорство, и ее сердце упало. Эта женщина была все еще влюблена в Деклана. А любовь слепа.
Глава 17
Кейт покинула дом престарелых The Lawns незадолго до четырех. Прощание было неловким. Теперь Кейт знала о Джин и ее прошлом гораздо больше, но и дело оказывалось куда сложнее, чем она думала вначале.
Выйдя на дорогу, Кейт почувствовала, что проголодалась, но при мысли о том, чтобы что-нибудь съесть, у нее скрутило живот. Было по-прежнему жарко, и дул приятный ветерок. На другой стороне улицы имелся газетный киоск, и Кейт подумала, что могла бы ограничиться шоколадкой. Она дождалась просвета в потоке машин и перебежала дорогу.
Внутри у стеклянного прилавка стояли двое детей, мальчик и девочка, в сопровождении седовласой дамы. Пожилой мужчина с седой шевелюрой терпеливо ждал по другую сторону прилавка, пока они выбирали разноцветные конфеты по пенни за штуку из многочисленных стеклянных контейнеров.
– Сколько у нас осталось, бабуля? – спросил мальчик, глядя снизу вверх на пожилую леди.
– У каждого из вас осталось по десять пенсов, – терпеливо произнес мужчина, на руках которого были прозрачные полиэтиленовые перчатки.
Дети снова уставились на сладости, сосредоточенно обсуждая, что выбрать: белых сахарных мышей или мармеладки в виде бутылки кока-колы. Женщина обернулась и заметила Кейт, стоявшую у нее за спиной.
– Прости, милая. Мы скоро. Можно подумать, они голосуют на саммите в ООН, – сказала она с улыбкой.
– Ничего страшного, – улыбнулась Кейт.
– Я бы все отдал, чтобы услышать их решение, – сказал мужчина со смешком.
Кейт окинула взглядом газетный киоск. Он мало отличался от тех, которые она помнила с детства. На длинной низкой полке веером лежали бульварные газеты, а выше, на печально известной «верхней полке» под потолком, тянулись ряды журналов. Кейт заметила, что у Razzle и Escort теперь пластиковые обложки. Рядом с кассой располагались стойки с шоколадными батончиками, а в двух высоких стеклянных холодильниках что-то жужжало. За стеклом, наряду с кока-колой, спрайтом и фантой, стояли газированные напитки, о которых она давно забыла: Panda Pops, Cream Soda, Shandy Bass, Irn-Bru и вишневая кока-кола. В магазинчике также имелась секция дешевых игрушек и несколько стоек с поздравительными открытками.
Наблюдая за детьми, Кейт подумала о том, сколько всего она упустила с Джейком: например, такие мелочи, как совместные походы в газетный киоск за сладостями. Вспомнила о Джин, лишившейся малолетнего внука. Кейт всегда считала, что потеряла Джейка, но теперь осознала, что это совсем не так. Просто ее мать взяла на себя заботу о нем, когда сама Кейт не могла присматривать за сыном. Насколько же тяжело было Джин остаться без Чарли и смириться, что он никогда не вернется?
Кейт вспомнила дела о пропавших людях, над которыми она работала. Результатом почти всегда было обнаружение трупа или останков пропавшего близкого человека. Джин дошла до того, что обратилась за свидетельством о смерти Чарли, но внезапно решила, что он все еще жив, и захотела найти его.
Что послужило этому причиной? Могло ли это действительно быть следствием возникшего из ниоткуда ощущения?
Над дверью зазвенел колокольчик, когда женщина с детьми вышла из киоска. Пожилой мужчина улыбнулся и спросил, чем он может помочь Кейт. И ее вдруг посетила глупая мысль. Она больше не была ребенком, у которого на расходы оставалось всего пятьдесят пенсов. Она могла купить столько сладостей, сколько хотела.
Десять минут спустя Кейт вышла на улицу с пластиковым пакетом, заполненным банками газированных напитков, шоколадными батончиками и дешевыми конфетами. К счастью, напротив как раз остановился автобус, следующий в Эшдин. Она поспешила перейти дорогу и купила билет.
Автобус был пуст, и когда он тронулся, Кейт, пошатываясь, спустилась вниз по проходу и разместилась на заднем сиденье. Она открыла пакет, достала из него Curly Wurly, начала есть и почувствовала себя лучше, когда ощутила сладость на языке. Поездка на автобусе была приятной, несмотря на то что после Эксмура дорога, идущая по побережью, стала немного ухабистой. На заднем сиденье лежал потрепанный выпуск Okehampton Times, Кейт взяла его и начала листать. Там были обычные истории о сокращении бюджетов местных советов и визите мэра Краона, французского города-побратима Оукхэмптона. Внезапно Кейт заметила статью о ценах на жилье в Девоне и Корнуолле.
Она начиналось, как обычно, с законных жалоб на то, что приезжие скупают недвижимость для сдачи в аренду. Кроме того, имелась статья под заголовком «10 самых дешевых домов на продажу в Девоне, которые идеально подходят для первой покупки». Кейт просмотрела список, и ее внимание привлек предпоследний дом: Кирби-Кейн-Уок, 4, Оукхэмптон. Адрес показался знакомым. Она порылась в сумке в поисках блокнота. Полистала страницы и нашла записи, которые сделала тем утром в архиве Эксетера. Да. Анна Тридуэлл была найдена убитой на Кирби-Кейн-Уок, 4, Оукхэмптон.
– Господи Иисусе! – воскликнула Кейт достаточно громко, чтобы водитель автобуса посмотрел на нее в зеркало заднего вида. Она перевернула газету, чтобы найти дату. Номер был двухнедельной давности. На фотографии был изображен обветшалый городской дом с заросшим садом. Кажется, на окнах были металлические решетки. Описание под фото гласило:
«Если вы готовы засучить рукава и взяться за дело, это здание с двумя спальнями может стать отличным вариантом для обустройства первого дома! Выставленный агентством Coveney Estate всего за 100 000 фунтов стерлингов современный таунхаус с отличными инвестиционными возможностями описывается как «требующий ремонта и особого тщательного ухода заинтересованного покупателя». В нем имеются прихожая, гостиная, кухня и столовая, подсобное помещение, две спальни и ванная комната. Дом расположен в Южном Девоне, в нем есть газовое отопление, двойные стеклопакеты, а также сад».
Какое странное совпадение, что эта газета ждала ее в автобусе. Кейт внимательно изучила фотографию таунхауса.
Ее опыт работы в полиции подсказывал, что окна домов закрывают металлическими решетками только в том случае, если они расположены в труднодоступной местности (в данном случае это было не так) или пустуют долгое время, становясь прибежищем сквоттеров и поджигателей.