Предыдущие арендаторы фермы Дэнверс уехали. Когда это произошло? В конце 2007 года? Чарли пропал 21 июня 2007 года. Кейт открыла свой ноутбук и набрала в поисковике «ферма Дэнверс». Когда они ходили в архив Эксетера, им еще ничего не было известно о ферме, поэтому они не искали информацию о ней. После непродолжительного просмотра местных новостей Кейт нашла небольшую заметку от 5 января 2007 года:
Житель Саут-Зила остается под стражей в полиции после аварии на Дэнверс-роуд. Инцидент произошел незадолго до 18:00 в четверг, когда его машина перевернулась на главной дороге. Мужчина и женщина, ехавшая с ним, выбрались из машины и не пострадали. Дэнверс-роуд была перекрыта в течение нескольких часов, полиция арестовала мужчину на месте происшествия.
Представитель пресс-службы сообщил: «Вызов в полицию поступил 4 января около 17:50 в связи с сообщениями о дорожно-транспортном происшествии на Дэнверс-роуд неподалеку от фермы Дэнверс, в результате которого перевернулась машина. Находившимся в машине мужчине и женщине удалось благополучно выбраться из перевернувшегося транспортного средства».
Кейт продолжила поиск в Google и нашла судебный отчет от 27 марта 2007 года:
Стив Хартли (31 год), фермер из Саут-Зила, предстал перед судом Эксетера. Магистратский суд приговорил его к трем месяцам лишения свободы условно за опасное вождение. Хартли, живущий на ферме Дэнверс, был арестован 4 января за опасное вождение на Дэнверс-роуд за пределами своей фермы.
Вместе с ним в машине находилась 18-летняя девушка по имени Дженнифер Киббин. Первоначально пара заявила полиции, что они супруги. Хотя жена Стива Хартли, Либби, находилась дома с двухлетним сыном.
Дженнифер Киббин из Пул-роуд, Эксетер, было предъявлено обвинение в предоставлении ложных имени и адреса, но впоследствии оно было снято.
Либби Хартли (30 лет) пришла в Магистратский суд Эксетера, чтобы поддержать своего супруга.
Под текстом статьи имелась фотография Стива Хартли, спускающегося по ступеням суда Эксетера. Это был высокий широкоплечий интересный мужчина с квадратной челюстью и каштановыми волосами, аккуратно зачесанными на одну сторону. Рядом с ним его жена Либби казалась миниатюрной и походила на эльфа. Ее лицо по форме напоминало сердечко, а черные волосы были коротко подстрижены. На ней был темно-синий кардиган поверх длинного платья с цветочным принтом и воротником, как у Питера Пэна. Она смотрела в сторону, и ее грустные глаза выдавали сходство с принцессой Дианой. Она прижимала к бедру маленького мальчика, одетого в джинсовый комбинезон, с пышной копной каштановых волос. Подпись под фотографией гласила:
«Стива Хартли в суде сопровождали его жена Либби Хартли и их двухлетний сын Дэвид».
Кейт на мгновение откинулась на спинку стула. Стива Хартли застукали в машине с восемнадцатилетней Дженнифер, и они пытались выдать девушку за его жену – Либби. И тем не менее Либби поддержала его, по крайней мере, так было написано в местной газете. Кейт еще немного погуглила, пытаясь найти дополнительную информацию о Дженнифер Киббин, но ничего не обнаружила. Ей стало интересно, когда Хартли покинули ферму Дэнверс.
Когда Кейт набрала «Стив и Либби Хартли – фермеры», выяснилось, что сейчас они работают на другой ферме в Шропшире, на границе с Уэльсом. Шропшир был и не таким уж «северным», как считала Дон Грей. Фотографий не было, но на странице фермы в Facebook была реклама продажи сена, а также конюшни с лошадьми. Имелось краткое описание: «Хилл-Брук – семейная ферма, где проживают Стив и Либби Хартли с двумя своими детьми, Дэвидом и Дейзи».
Страница набрала всего восемьдесят лайков и не обновлялась три года. Кейт почувствовала, что зашла в тупик. Она не понимала, почему они бросили ферму Дэнверс и переехали. Возможно, это было связано с тем, что интрижка Стива получила широкую огласку? Местная газета написала об автокатастрофе, а также о том, что сопровождавшая его юная Дженнифер Киббин, почти подросток, пыталась выдать себя за Либби. Люди в маленьких сельских районах любят посплетничать. Возможно, именно поэтому они уехали.
Кейт снова уткнулась в ноутбук и еще раз проверила свой телефон, размышляя, не стоит ли ей самой позвонить Бернарду. Она постучала пальцами по столу. Нет, она не будет докучать ему до завтра.
Бернард сообщил, что Анне было отказано в выдаче лицензии опекуна. Было ли это странным? Может, и нет. Она была не замужем, жила одна, и у нее была непростая работа. Возможно, поэтому ей отказали? А как насчет дружбы Анны с Морин?
Кейт отложила ноутбук и достала iPad, чтобы еще раз просмотреть фотографии с места преступления, и обнаружила, что у нее все еще открыта страница писательского клуба Морин Кук. Она хотела пролистать ее и закрыть, но нажала на ссылку с антологией работ группы, которая отправила ее на страницу Amazon с электронной книгой. Кейт обратила внимание, что рассказ Морин «Маленький огонек погас» был указан в сборнике первым, и что-то в этом названии привлекло ее внимание. Она кликнула по ссылке, чтобы скачать бесплатный фрагмент, и уже первые несколько предложений привлекли ее внимание.
Все дни слились для меня в один с тех пор, как мы потеряли нашего мальчика. Моя бессонница невыносима. Все дни слились для меня в один с тех пор… с тех пор, как… Мне невыносимо писать это, но я должна.
Это было в высшей степени непохоже на стиль той женщины, с которой Кейт и Тристан встретились сегодня днем. У Морин были дети? Она ничего об этом не говорила. Кейт вернулась к тексту и принялась читать рассказ целиком.
Глава 37
Я потеряла счет дням с тех пор, как мы потеряли нашего мальчика. Моя бессонница невыносима. Я потеряла счет дням с тех пор, как… с тех пор, как…… Мне невыносимо писать об этом, но я должна.
Моему малышу было страшно дома. Я знала это. Его кровать стояла в задней комнате, дальше, чем мне бы хотелось, но в комнате рядом с нашей спальней очень много черной плесени. А в летние месяцы на стенах появляется конденсат, и, как я ни пытаюсь счистить эту мерзость, она появляется снова. Словно споры только и ждут, когда я отвернусь, и снова прорастают сквозь штукатурку и обои.
Поэтому я положила его в другой комнате, чтобы пожалеть его маленькие легкие.
Пару дней у него было раскрасневшееся лицо и высокая температура, но… Я боялась вести его к врачу. Тот социальный работник имеет на меня зуб, и я знаю, что если отведу малыша к врачу, то его болезнь будет расценена как мой недосмотр. НО ЭТО НЕ ТАК! СОВСЕМ. Я ЛЮБЛЮ ЕГО. ЭТО ТО, ЧТО ОН ПОЛУЧАЕТ – ЛЮБОВЬ.
На третий день я положила его в нашу постель. Он был в бреду. Мне удалось скрыть это от Дэна, который был занят сбором урожая. Когда Дэн лег спать в полночь, малыш был со мной. Казалось, ему немного лучше, его дыхание стало менее поверхностным, и он даже вскрикнул несколько раз. Это должно быть хорошо, не так ли? То, что он плачет. Беспокоиться стоит только тогда, когда они спокойны.
Дэн поцеловал нас обоих в макушки и уснул, как только его голова коснулась подушки. Я лежала в темноте без сна, прислушиваясь к дыханию малыша. И продолжала говорить с ним, попросила: «Расскажи маме, что ты чувствуешь?»
Сначала он сказал «горячо», а в следующий момент тихим голоском пролепетал «холодно». Этот голос… Я очень хотела вызвать врача, но мысли об этой стерве, которая имела на меня зуб, не давали мне покоя. Я читала о детских домах и некоторых приемных родителях.
Дети там пропадают.
Они «теряются» в системе, и у плохой матери нет никаких прав, не так ли? Они могут просто забрать его, если захотят, и я никогда больше его не увижу, и они даже не скажут, где он и что они с ним сделали…
Так что я укутала его, но не слишком сильно. Ночью вставала, чтобы намочить салфетку и приложить к его лбу… В четыре часа у Дэна зазвонил будильник, и когда мы проверили состояние малыша, ему, казалось, стало лучше. Его лицо уже не было таким раскрасневшимся, а температура спала. Я заплакала от облегчения… Дэн отправился на обход.
И вот тогда я позволила себе задремать. А дьявол всегда настигает тебя, когда ты меньше всего этого ожидаешь.
Что было дальше, я помню как в тумане. Точно смотрю на это сквозь темное дымчатое стекло. Я проснулась, а малыша рядом не было. Я протянула руку, и тут же почувствовала, что лежу как-то странно. Словно подо мной подушка, но на ощупь она была тверже, чем обычно.
Подо мной было его маленькое тельце. Я перекатилась на него во сне. Я вытащила его, и его светлые волосы заблестели на свету, но лицо и губы были синими. Я пыталась дуть ему в рот и давить на грудь, но он был вялым и холодным.
Я была очень спокойна, словно одеревенела. Положила малыша обратно в его кроватку и попыталась придумать, что делать. Он был мертв.
Не знаю, как долго я просто сидела там, а потом меня охватила паника. Я выскочила из комнаты и прошлась по дому. Было очень тихо, и я остановилась в коридоре, ведущем в спальню малыша. На мгновение показалось, что все это нереально, и мне это приснилось. Я затаила дыхание, пытаясь расслышать какие-нибудь звуки, которые он мог бы издавать – то знакомое негромкое сопение, когда он спит. Но ничего не было слышно. Даже часы не тикали. Батарея разрядилась.
В помещении становилось жарко, а я не задернула шторы ни в одной из комнат. Я почувствовала какой-то запах… Это то, чего я не хочу признавать. И я услышала жужжание мухи.
Я, хватаясь за стену, пошла по длинному темному коридору к красноватому свечению в конце. В комнате мальчика красные занавески. Я ненавижу этот цвет и хотела сменить их, но Дэн сказал: «Нет. Это отличные занавески, и зачем нам тратить деньги на то, что у нас уже есть».