В результате вместо спокойной прогулки по лесу нам пришлось убегать оттуда, как вспугнутым оленям. Девчонка-то нас видела, а наша рейдовая одежда здорово от полицейской формы отличается. Правда, пока она на своей телеге до дома добралась, мы уже километров двенадцать пробежали, но прогулка была испорчена.
При планировании операции я так строил маршруты своим группам, чтобы они не пересекались и не заходили в этот район. Здесь, в этом районе, должна была работать только одна группа минирования железной дороги. Но и она, заминировав железнодорожную ветку Даугавпилс – Краслава, переправится на ту сторону реки Западная Двина и уйдёт дальше по маршруту в сторону Каунаса. Эта группа, как и несколько других рейдовых групп, на наши базы уже не вернётся.
Часть групп, разведывая в пути отмеченные мной и «Погранцом» объекты, уйдут не к нам, а на осенние базы Зераха. То есть рейд у них будет в один конец. Остальные должны рассредоточиться по трём запасным базам. У меня было ещё три наработки в наших районах, и вот эта операция будет в основном операцией прикрытия. Основная цель таких рейдов немного другая, и заключается она в том, что Смирнов был шокирован эффективной работой моих малых диверсионных групп. И он, и следователи НКВД, в течение нескольких месяцев допрашивающие меня, и его высокопрофессиональные диверсанты были в шоке от методов моих действий, массового использования оружия с глушителями, гранат, экипировки и мин ПМП.
Мины ПМП, усовершенствованные Марком и выпускаемые нашими мастерами, вот уже второй сезон пользуются небывалым спросом и популярностью. Вероятнее всего, именно из-за них за меня дают уже больше двухсот тысяч марок и целый гипермаркет разнообразных местных подарков. Видимо, наши с Марком крестники добрались до дома и теперь остаток жизни будут передвигаться на четырёх ногах.
Вместо патронов от пистолета ТТ Марк использует патроны от винтовки «Бердана» – пуля в них безоболочечная и весит одиннадцать граммов. В мастерской делают на пуле крестообразный надрез и получают элементарную экспансивную пулю, пробивающую подошву сапога и разваливающуюся прямо в ступне. Пуля распадается на четыре части и, иногда не пробивая даже верх обуви, разносит кости ступни на мелкие осколки и шинкует в мелкий винегрет кожу, мышцы и сухожилия.
Ранение получается такое, что нога есть, а пользоваться ею уже нельзя. Если такая пуля попадает в пятку – удаляют всю ступню, если в ступню – кому как повезёт, но ходить всё равно придётся только на костылях. Ну а госпиталь, длительное лечение и поездка на их немецкую родину – это дополнительные подарки от нашего отряда.
Страшнее патронов от винтовок «Бердана» в ПМП только охотничьи патроны, набитые сплющенными пулями и исковерканными гильзами, и самодельные фугасы направленного взрыва. Охотничьи патроны – понятно: после выстрела невезунчику отрывает ногу до самого паха, а взрыв подобного фугаса выкашивает всё живое на расстоянии тридцати метров, нанося просто дикие ранения. Обычная пуля в животе это ерунда по сравнению со сплющенной и скатанной в трубочку гильзой от «трёхлинейки» или шестнадцатиграммовым обрубком арматуры в том же животе.
Даже простая противопехотная мина весит достаточно много, а такой мелочовки каждый боец набирает минимум по три десятка. Ставят ПМП только на дорогах, но не сплошняком, а максимум по две и вразнобой. Не в ногу прилетит, так в колесо машины или мотоцикла. Неоднократно бывало, что после срабатывания одного такого сюрприза движение перекрывали на несколько часов для проверки дороги сапёрным подразделением.
Перекрывать-то перекрывают, только пойди, найди на дороге гильзу, скромно прикрытую листом, сорванным с дерева, или присыпанную песочком. Бывало, и сапёрам прилетало. Это же просёлки, а асфальта на них нет и ещё лет тридцать не будет. На этих дорогах разбросано немереное количество железного хлама, особенно после боёв сорок первого года. Старые гвозди, осколки бомб, снарядов и мин, стреляные гильзы и пули, так что использование миноискателей и щупов не прокатывает.
Слышал я, что осенью прошлого года упыри пленных использовали для разминирования дорог. Пять-семь пленных таскали по дороге катки, сделанные из брёвен и обрезков досок. Узнав об этом, «Погранец» проявил разумную инициативу. Две группы охраны таких «сапёров» ребята «Погранца» выбили подчистую, освободив три десятка пленных, а когда немцы увеличили охрану, ещё семь раз обстреливали охранников, увеличивая свой личный счёт и тренируя снайперов групп. В общем, «Погранец» прошлой осенью развлекался, как умел, а научили мы его с «Сержем» неплохо.
Доработал «Погранец» тактику диверсионной тройки без меня. Летом прошлого года, сидя в узком кругу молодых, но уже опытных диверсантов, я предложил в случае убитого полицая, не подтверждённого документами, откладывать и приносить на базу одну отстрелянную гильзу. Это просто затем, чтобы ребятам проще было отчёт о рейде писать.
Идея понравилась. Сколько под это дело полицаев перебили, мама дорогая! Оружие-то с глушителями. До смешного доходило. Вышел хозяин на крыльцо дома покурить, и нет его полчаса. Выскакивают домашние, а он уже полчаса как холодный.
Едет машина по дороге. Неожиданно она слетает на обочину или впечатывается во встречку. Шум, гам, суета, покорёженная машина, покалеченные полицаи и немцы, а у водилы незапланированная природой дыра в головёнке. Разумеется, стрелков уже и след простыл. За полчаса эти лоси уже пару километров отмахали.
Идёт по «железке» поезд с техникой. Всё как у взрослых. Впереди и сзади состава – платформы с пулемётами или автоматическими пушками, на каждой теплушке или открытой платформе – часовые. Приходит поезд на станцию, а половина часовых уже очередь в небесную канцелярию занимает. Где им прилетело? Когда? Покрыто мраком. Про въездные посты в маленьких городах и посёлках я и не говорю. Ночами полицаи меньше чем по десятку человек уже и не стоят, да ещё и рогатки, оплетённые колючей проволокой, выставляют.
Конечный результат всей этой летней и осенней развлекаловки прошлого года – куча стреляных гильз размером с огромный муравейник. Предложил я это тогда специально. Сухие строчки отчётов видны только руководству отряда, а эта всё увеличивающаяся кучка стреляных гильз была видна всем: и девочкам с кухни, и мастерам, и докторам, и раненым, и Смирнову с товарищами.
Итогом действий нашего отряда за весь период боевых действий стало несколько здоровых мешков с документами, которые с огромным облегчением сгрузил Смирнову Авиэль, под расписку, разумеется. Туда же ушли и журналы боевых действий, и всякие второстепенные документы, которые мои группы нагребли за полтора года нашей войны. Здорово помог мне и рейд в Екабпилс, в котором поучаствовали «Чук» и «Гек». Я думаю, они исписали просто гору бумаги. Так что у Смирнова и его людей появилось очень много самых разнообразных дел.
Загрузив подобным образом Смирнова, я собирался встряхнуть упырей и чуть позже заняться немного другой работой. Для неё я собрал у «Погранца» всех снайперов, которых успел подготовить «Рысь». Все снайперы, которые рассредоточены по рейдовым группам, после возвращения на наши базы, и те, кто бегает сейчас с «Погранцом», будут чуть позже выполнять два моих персональных задания. Рейдовые группы сейчас отвлекают внимание от районов своих будущих боевых действий.
Засветившись, я решил больше не скромничать, и за два дня «Чук» с «Геком» и «Ёж» с «Гномом» вырезали двадцать восемь одиночных и не очень полицаев и немцев, в основном по двое-трое. Была и группа в пять человек на грузовике, который мы с благодарностью приняли и заныкали в пригороде Екабпилса. Трупы, разумеется, убирали, ровно как и телеги с коняшками.
Засветки я не боялся. Всего только через сутки здесь такое начнётся, что всех пропавших спишут на действия моих групп. Сейчас идти в город было немного рано, необходимо, чтобы на станции скопились поезда. В своё время из одной разведки «Погранец» принёс сведения об одной штабной телефонной линии, и мы её периодически слушали, когда были в этом районе, так что вечером двадцать восьмого мы были рядом с ней.
Ночью мы с удовольствием полюбовались на багряное зарево, осветившее небо над лесом, а потом с таким же удовольствием прослушали немецкую версию развития событий. Паника была полная. Склад горючего скончался в мучениях, а «Погранца» даже не видели. Снайперы группы сначала выбили часовых на вышках и вообще перебили всех, до кого смогли дотянуться.
Пять поездов слетели мухой, затем, чуть позже, накрылись ещё два. Один из них вместе с небольшим мостом. Сведений о группах подрывников немцы нам не сообщили, значит, никого не обнаружили. Истерика в штабе продолжалась всю ночь, потом немного поутихла, но пошли сообщения о действиях рейдовых групп.
Ребята развлекались по полной программе. По информации немцев, наши забросили к ним целую дивизию, где-то даже парашюты видели. «Рубик», слушавший переговоры штаба охранной дивизии, хохотал так, что девчонки отпаивали его водой.
Какая-то группа выбила охрану переезда и захватила бронетранспортёр. Дикий бронетранспортёр объявился через четыре часа в большом посёлке и, стреляя из двух пулемётов и разбрасывая направо и налево гранаты, прошёл его насквозь. Десятки трупов и раненых упырей из роты карательного батальона, расквартированной в посёлке. Они как раз грузились в машины.
Стопудово ребята наблюдали за посёлком и ждали, когда упыри соберутся в кучу. Это, похоже, какие-то подрывники, их пятеро. Грохнули «железку» и под шумок захватили «Ганомаг». Я хочу потом в глаза посмотреть бойцам этой группы. Нельзя так упырей пугать. В тот район два батальона полицейского полка стягивают. Там же все окрестности будут завалены отходами жизнедеятельности человеческого организма – ребята обязательно поставят на дорогах штук пятнадцать ПМП. Я не я буду, если у Смирнова каждому по «Знамени» не выбью. Откажет, свои ордена отдам.
Другая группа залезла в большой посёлок и прихватила за бейцы штабного офицера, отдыхавшего с местной девахой, по пути вырезав ножами его собутыльников, ординарца и шофёра. Причём самого оберст-лейтенанта