Останься этот пластический хирург в нашем мире, следующее приобретение отставного по инвалидности генерала называлось бы малышкой «Кастрацией». Как и большинство морских пехотинцев, «Лето» – человек слова: если пообещал сделать, сделает обязательно. Судя по тому, что он сидит прямо передо мной, детей у краснолампасного рогоносца больше никогда не будет.
Этих орлов я неплохо знаю. Видимо, придётся приставить к ним кого-нибудь из девчонок «Феи» и сказать, чтобы немного похромала. Тогда они от неё не отлипнут и никуда не денутся. Главное, их за линию фронта целыми и невредимыми довести, а там их к делу приставят. Таю озадачу, они с неё глаз не сводят. Тае – практика, а «Багги» с «Лето» – дополнительный источник информации. Надо только зарядить «Погранца», рассказать между делом о не совсем традиционной реакции Таи на настойчивые ухаживания. Всё равно «Погранец» рядом с ребятами увивается, оружие разглядывая.
«Хаски». Помните, как выглядят глаза у собаки породы хаски? Голубые до прозрачности, как льдинки. Характер такой же: бесстрашный, преданный. Волка в одиночку загрызёт. К «Стерху» попал достаточно давно. Спустя два года после увольнения из армии похоронил родителей и почти сразу развёлся.
«Малыш». Снаружи скала, от которой пули отскакивают, в душе – большой ранимый ребёнок. «Хаски» и «Малыш» мои боевые братья, это они меня из той задницы на себе вытащили. «Малыш» детдомовский. Семьёй ему была армия, а потом организация «Стерха».
А вот оставшиеся двое. Удружил мне «Стерх», нечего сказать. Полковник Малышев Александр Иванович. Чекист до мозга костей. Умный, осторожный, опытный, прошёл три войны. Очень авторитетный в организации «Стерха» человек. Носитель знакового для понимающих людей боевого имени «Чека». Видимо, один из тех людей, кто осуществлял связь «Стерха» с официальными структурами. Появление его здесь – это однозначно попытка навести мост в этот мир. Обломал я нашим «чекистам» всю малину. Будешь теперь в одно лицо здесь крутиться, о подрыве блиндажа ты последним узнаешь.
И наконец, человек, про которого мне написал «Стерх». То, что мне написал о нём мой командир, я прочёл и тут же забыл. Я про этого человека только слышал, но не знал, что он знаком со «Стерхом». В нашем узком кругу этот человек – легенда. Для некоторого количества высокопоставленных уродов было бы желательно, чтобы этот человек был легендой посмертно.
Жизнь этого мужика через мясорубку прокрутила, а он выжил. Уйти сюда – самый лучший для него выход. В нашем мире безопасных мест для него нет и никогда не будет. Это ещё одна причина, по которой я без колебаний подорвал блиндаж. Хрен за ним сюда кто придёт. Запомнил я только одну фразу: верь ему, как себе. Я знаю только одного человека, о котором так сказал мой командир. Этот человек сейчас передо мной. Лисовский Николай Валентинович. «Лис».
Обрисовав общую ситуацию как есть с самого начала, я закончил словами:
– В общем, как-то так. У вас у всех отсюда три дороги. Первая – самостоятельно, как решите сами, без меня. Вторая – с Советским Союзом, там придётся играть по их правилам. Третья – со мной до конца. Я не хочу идти с Советским Союзом вместе. Рядом, да, помочь, чем смогу, не вопрос, но лезть в политические игры и целовать в мягкое место правителей – не моё. К тому же я очень сильно не люблю коммунистическую партию, вернее, не саму партию, а то, во что она уже превратилась.
Заметил одно. Мы другие, разница огромна. Для врастания в среду необходим особенный статус либо тщательная маскировка, и всё равно сдаст в органы базарная торговка или парикмахер. Здесь, в тылу врага, не так заметно, здесь всяких хватает, но люди, прилетевшие из-за линии фронта, это отметили сразу.
Как показала история нашей с вами страны, чуть позже мы будем помогать всему миру, но только не самим себе. В результате имеем, что имеем. Именно поэтому я перевожу весь свой отряд за границу и стараюсь максимально обезопасить себя экономически. Там мой отряд – советские русские, и различия объясняются иным воспитанием, а потом все адаптируются.
Схема, которую я нарисовал, поможет стране получить огромное количество денег на последнем этапе войны и, самое главное, в первый послевоенный период. В то же время просто жизненно необходимо передать максимальное количество информации сейчас. В первую очередь военную, техническую и политическую. Сам я этого сделать не могу, у меня под Ригой люди сидят, без меня их всех уже к осени затравят. К тому же моя личная цель остаётся прежней: физическое уничтожение карателей и нацистов, скрывающихся и скрываемых странами западной коалиции.
Читал я как-то в Интернете, был такой хорватский палач. 29 августа сорок второго года принимал участие в соревновании по убийствам пленных сербов. Одержал победу, убив ножом 1360 человек. Умер собственной смертью в 2007 году в США. Спокойно жил, не особенно и скрывался. У меня сейчас двадцать восемь человек граждане США и шесть Великобритании, все легализированы.
По мотивации всё просто, я попал сюда случайно в июле сорок первого. Все, кого вы видели в отряде, за редким исключением, должны были погибнуть в том же году. Теперь они мои друзья, такие же, как «Малыш» и «Хаски». Без меня их всех пустят под нож просто потому, что они меня видели. – Я замолчал, и тут же Малышев задал вопрос:
– Что ты предлагаешь, капитан? – Ну конечно. «Чека» в своём репертуаре. Обломайся, полковник. Авторитетный человек ты там. Мне на тебя откровенно наплевать. Прогибов от меня можешь не ждать, а строить вас всех мне всё равно придётся. То, что я услышал от «Дочки» про «Малыша» и Виталика, мне жутко не понравилось. Особенно про «Малыша».
Информация о Виталике не удивила – этого следовало ожидать. Длительный стресс, который Виталик получил на войне, необходимо было снимать. От таких переживаний ломались и более подготовленные люди. Виталик не исключение, а денег у него на семь жизней хватит. Отсюда и срыв с безумными гулянками и прочей засветкой.
С «Малышом» ситуация ещё поганее. Мне бы с ним серьёзно поговорить наедине. Вот только выцепить «Малыша» одного пока не получилось, всё это время у меня было много дел с «Рубиком», Авиэлем и «Дочкой». Надо было перетряхнуть всё хозяйство, привезённое «Дочкой», показать кое-что из привезённого «Рубику», загрузить распределением Авиэля. Ну и кормить, маскировать, радиограммы отправлять. Пока всё перетрясёшь, семь потов сойдёт. У меня, как у командира этого табора, дел невпроворот, спать не всегда успеваю. Хорошо, что помощников правильных воспитал, а то совсем бы зашился.
– Товарищ полковник, здесь я полковник госбезопасности или «Командир», в общем и целом, форма не важна, но при моих людях только «Командир». Остальные обращения я просто не услышу. Капитан, «Егерь» и Виктор Егоров остались там. Здесь только так. Мне это звание мои бойцы в самом начале дали, и для меня оно дороже всего остального, вместе взятого.
Сначала решите для себя, по какому пути вы идёте. От этого и будем плясать. В любом случае большая часть из вас должна уходить за линию фронта, в том числе и «Дочка» с ребёнком. Мне их ни уберечь, ни спрятать. Безопасных мест здесь в принципе не существует. Вы же сейчас воевать приметесь, а мне подвиги не нужны. Мне бы своих уберечь.
В стране слишком многое надо менять. Вы, «Мишики», Степаныч, «Док», «Ким», «Лис», «Хаски» можете полностью поменять всю структуру подготовки, помочь избежать ошибок и подтолкнуть страну вперёд. Чего-чего, а воевать мы умеем с полной отдачей, никому мало не покажется. Мне же нужно чёткое понимание того, что конкретно хочет каждый из вас.
Сейчас предложение простое, я его однажды уже использовал. Я отхожу в сторону, и ко мне подходят те, кто со мной. Подошли ко мне, я командир, и правила игры мои, вы их уже знаете. С каждым из вас обсуждаю, что хотите, и решаем, чем мы можем друг другу помочь. Лбом стену пробивать не надо, опыт и знания каждого из вас бесценны. Работы хватит на всех.
Остались здесь – играйте сами. С капитаном осназа НКВД познакомлю, в остальном – удачи. В любом случае от большинства из вас больше пользы будет за линией фронта. Блиндаж – собственность общая, я на него не претендую и возвращаться к нему не собираюсь. Всё, что надо, я оттуда уже взял, даже лишка получилось. Вас я совсем не ожидал увидеть.
– «Егерь», что за дурачка ты ко мне приставил? Мальчишка какой-то несмышлёный, то передо мной лазает, то по пятам ходит. «Броник» увидел, челюсть до земли вывалил. – «Малыш» усмехнулся и осекся, наткнувшись на мой взгляд. Борзый стал «Малыш». Заматерел под крылом у «Стерха». Фразу о моём старом позывном он просто не услышал, видимо, надеясь на наши дружеские отношения. Что ж, виноват сам. Не обижайся.
– Дурачок, говоришь. Лучше бы ты мне это один сказал, не так больно было бы. У этого восемнадцатилетнего юноши «Боевое Красное Знамя», две «Звёздочки» и «Отвага», он со мной с сорок первого. Бронежилет в тот день он увидел первый раз в жизни, а приказ получил от меня конкретный: прикрывать тебя задницей.
К моим приказам они все относятся очень ответственно и выполняют их буквально. Ты там, как в кино, в рост ходил, только шашкой не размахивал. Бесстрашный ты наш. Вот он тебя своей спиной и прикрывал, и твою пулю получил. Не было бы «броника», там бы его и похоронили. Хорошо, пуля на излёте была, «Гном» только трещину в ребре заработал. Что же ты, урод, про снайпера сказал, а сам прогулочным шагом оттуда ушёл?
Встряхнись, «Малыш». Это не кино и не компьютерная игра. Кнопки «перемотка назад» и «перезагрузка» не предусмотрены. Пулю в голову можно получить, как у нас, а запасной жизни нет и не будет. Лично я это только на второй неделе понял, когда каратели деревню резали. С «Гномом» мы там и познакомились, он в собственном расстреле участвовал. Правда, тогда он ещё не был «Гномом», а был простым деревенским мальчишкой шестнадцати лет от роду. «Гном» из той деревни, в которой я с катушек слетел, увидев зверства карателей.
Да, «Малыш»! Совсем недавно от одной нашей общей знакомой один мой знакомый «Малыш» получил кликуху «Дурачок». Между собой они иначе тебя не называют. Ты слово «дурачок» у них услышал, когда к ним подходил, но не понял, к кому они так обращаются. Так что у тебя теперь новое боевое имя. Заслужил.