но кашлянул и сообщил:
– Ладно, вы взяты на службу. Ты, лейтенант, своди их в канцелярию, пусть всех запишут. А потом реши насчет оружия.
– Так точно. Разрешите выполнять?
Игг Мухомор кивнул. Новобранцы во главе с недавним новобранцем ушли, а он вернулся к рапорту и продолжил разбирать кривые строчки: «Мертвыя женстчина, она в смысле теперя мертвыя, приняла гаризантальное положение вследстве удара в область головы тупым предметом».
Детали частенько определяют успех всего дела.
Например, в сражении может выясниться, что один полководец не заметил такую маленькую деталь, как пятьдесят боевых слонов у противника. И вместо того, чтобы пить вино в честь победы, он вынужден драпать со всех ног, слыша за спиной топот и торжествующие крики.
Или в процессе излечения хвори врач забыл о крохотной штуковине, именуемой «сочетаемость лекарств». И хотя кашель прошел, но лишь потому, что больной сидит на горшке и боится кашлянуть.
Или вот в магии…
Ректор Магического Университета и четверо деканов были умелыми и очень сильными колдунами.
И круг они начертили такой, что хоть заноси его в учебники прямо с куском пола.
Но потом каждый из деканов изменил крохотную детальку, и сложная колдовская конструкция сработала не совсем так, как предполагалось. Нет, она не превратила людей (и нелюдей) внутри в куски хорошо прожаренного мяса, она даже перенесла их в более-менее нужном направлении.
Просто она создала небольшой разброс по координатам.
Расстояние в метр внутри круга превратилось в сотню километров. А поскольку студенты стояли довольно далеко от посла и окружавших его стражников, то они вдруг оказались еще дальше.
Причем значительно дальше.
Но в первый момент никто, конечно, ничего не понял.
Арс почувствовал, что его закрутило. Перед глазами замелькали разноцветные вспышки, словно Топыряк очутился в чреве стиральной машины, прихотью конструктора совмещенной с калейдоскопом. Возникло ощущение, что внутренности решили стать наружностями, а затем что-то ударило в ноги.
Через пару мгновений стало ясно, что это всего-навсего земля.
– Шшшш… – прошипели у Арса за спиной.
– И то верно, в натуре, – развил мысль Рыггантропов. – Где это мы? И где остальные?
Топыряк огляделся.
Они стояли посреди леса, состоявшего из кривых раскидистых деревьев. Те слегка раскачивались на ветру и шумели, сквозь кроны проникали солнечные лучи. Пахло чем-то однозначно природным, а значительный кусок западного горизонта занимала исполинская колонна гор, увенчанная короной облаков.
Влимп, центр Лоскутного мира, обиталище богов.
Более низкие горы, обыкновенно-плебейские, имелись ближе, со всех сторон. Можно было сказать, что лес рос как раз на горах, поэтому нормального горизонта не было видно вообще.
– Не знаю, – ответил Арс сразу на оба вопроса. – Влимп вон, недалеко, а значит, и оракул где-то близко…
Одно из деревьев сдвинулось, превратилось в облако зелени. Из него выглянула симпатичная девица, улыбнулась студентам, тряхнула изумрудными волосами и громко рассмеялась.
А потом дерево опять стало деревом.
– Дриада, типа, – сказал Рыггантропов, показав, что кое-какие, особо неудачливые осколки знаний все же задерживаются в его голове.
– И это значит, – Топыряк глянул на деревья, из-за которых доносилось бодрое блеяние, – что мы в Ахеянии.
– И еще тут должны быть всякие сортиры, – блеснул эрудицией Рыггантропов.
– Сортиры?
– Шшшш?
Арс и Тили-Тили переглянулись.
– Ага, – судя по физиономии, двоечнику понравилось выступать в роли источника знаний. – Такие мохнатые, с рожками.
– Хммм… – Топыряк замотал головой, пытаясь отогнать вставшую перед мысленным взором картину поросшей шерстью будочки с рогами сверху. Авангардный художник продал бы за нее душу. – Честно говоря, нам бы лучше спросить дорогу до этого, до оракула…
– У дриады? – предложил Рыггантропов.
– Ссссс!
– Вот именно. Как же, станет она с тобой разговаривать. Просто двинемся в какую-нибудь сторону и кого-нибудь найдем.
Кусты затрещали, и из них выбрался низенький толстый человек, наряженный во что-то вроде простыни с золотой каймой, лавровый венок и сандалии на размер больше, чем надо. Заискивающе улыбнувшись, он помахал рукой и сказал:
– Э… добрый день. Я случайно услышал, что вы тут… ну, вот, и вышел…
Уши у йоды встали торчком, Рыггантропов икнул, а Арс ощутил желание удрать, причем минут пять назад.
Каждый маг знает, что с богами дела лучше не иметь.
Как и с волной цунами, с извергающимся вулканом и вообще со всем, что много тебя сильнее. Да еще и жрецы обижаются, когда общение с бессмертными проходит мимо храмовой кассы.
А перед студентами, несмотря на совсем не божественное появление, на отсутствие фанфар и золотых облаков, стоял бог. Волшебники, даже недоучившиеся, чуют подобные вещи очень хорошо.
– Э… мы уже уходим, – проговорил Топыряк. – Извините, что потревожили… ваша, эта… божественность…
– Ну вот, – вздохнул бог, и на лице его обозначилась досада. – Раз в тысячу лет вышел к людям, и тут же опознали. Нет, надо что-то менять. Может быть, костюм не тот? Как вы думаете?
Он щелкнул пальцами, венок, простыня и сандалии исчезли. Им на смену явились шахтерская каска со свечкой на макушке, полупрозрачные шаровары, какие носят девицы из гарема, и высокие сапоги типа «говнодавы». Основательно подзаплывший жирком торс остался обнаженным.
– Ик-кккк, – раскатисто икнул Рыггантропов. – Раньше, в натуре, лучше было. А вы, типа, кто?
– Позвольте представиться. – Бог щелчком пальцев вернул одежде первоначальный вид. – Шкашель, Бог Мелких Несвоевременных Заболеваний.
– Э… но… почему… – Арс попытался вспомнить практическую теологию, которую им читали на втором курсе. – Извините, но, честно говоря… мы о вас почему-то никогда… не слышали.
– И неудивительно. Многие тысячелетия я скрываюсь тут, стараясь не напоминать миру о своем существовании. Представляете, что произойдет, если все люди узнают, что есть бог, отвечающий за несвоевременные заболевания?
– Лавина проклятий? – рискнул предположить Топыряк.
– По лавине в минуту. Я пытался, являлся в отдаленных Лоскутах… а потом решил, – Шкашель махнул рукой. – Ну его. Лучше пребывать в безвестности, чем терпеть всякие насмешки и придирки. Поэтому и обитаю здесь, на природе, вдали от Влимпа и родичей. Кстати, может быть, вам чего-нибудь надо?
– Типа? – не понял Рыггантропов.
– Ну, насморк… понос, ячмень перед свиданием, или герпес, или еще что-то посерьезнее, – предложил Шкашель.
– Нет, спасибо, – поспешно ответил Арс.
– А то мне легко. Раз, и все.
– Лучше подскажите, как добраться до Дурьфийского оракула. Может, тут какие дороги есть?
Бог сдвинул на ухо лавровый венок и задумчиво почесал в затылке.
– Дороги – это какое-то новомодное изобретение? – предположил он. – Двадцать тысяч лет назад их вроде не было. Я, честно говоря, не силен в этих модерновых штучках. Вот понос или прострел – другое дело…
Он с шумным звуком «пфффп!» превратился в облако белого дыма и исчез.
– О, – сказал Рыггантропов. – И че?
– Шшшш, – сердито прошипел йода.
– А то, что нам самим придется разбираться, что тут да как, – покачал головой Арс. – Пошли к Влимпу.
Но сделать хотя бы шаг он не успел. Из зарослей донесся звон, вопли и грохот, между стволов замелькали тела, слишком мохнатые, рогатые и хвостатые, чтобы быть человеческими.
Аромат лесной свежести скончался, убитый винным духом, и на студентов налетел могучий козлочеловек с бурдюком в лапе.
– Ммме? – сказал он, вскидывая брови. – Ллллюди? Вессссельеее! Ннналлливааай! Парррни!
И Топыряк понял, что поиски дороги придется на какое-то время отложить.
«Чвак», – сказала правая нога Потом Вытека, погружаясь в нечто мягкое.
«Чвак», – подтвердила левая, повторяя маневр сестры, и носа чрезвычайного и полномочного посла коснулась Вонь.
На самом деле это был обычный запах болотных растений, грязи и сырости, что витает над любой топью. Но нос истинного горожанина, привыкшего к выгребным ямам, дыму и остальным атрибутам цивилизации, оказался им просто-напросто шокированным.
– Э? – выдавил Потом Вытек, пытаясь сообразить, почему он ничего не видит. – Эй, где я?
– Там, ваша послатость, – ответили из-за спины.
– А ты кто?
– Капитан Эверст Сиреп.
– А ты где?
– А я тут, ваша послатость.
Пока шел этот не слишком интеллектуальный диалог, Потом Вытек разобрался, что вокруг густой туман, что сам он стоит по щиколотки в болотной жиже, и та зло булькает, намекая, что сегодня еще не ужинала.
– Так вот, капитан, – сказал посол. – Во-первых, меня надо называть ваша чрезвычайность, а во-вторых, я чрезвычайно и полномочно желаю, чтобы ты меня вытащил! Немедленно! Ой! Ааа!
– Сейчас, ваша послатость, в смысле чрезвычайность.
В тумане захлюпало, показался капитан, чьи усы несколько намокли и обвисли, а затем его подчиненные. В результате дружных решительных действий пострадали три или четыре лягушки, один ботинок посла утонул в болоте, но зато Потом Вытек очутился на твердой земле.
Окружающий пейзаж от этого не стал более различимым и приятным. Равнина, покрытая травянистыми кочками, из которых кое-где торчат склизкие остовы деревьев и местами блестят лужицы открытой воды. И столько всяких растений, что умники из МУ извели бы тонну пергамента, просто описывая их. И еще туман, тонким слоем манной каши наложенный на все вокруг.
– Уф, спасибо, – сказал посол, перестав дрожать. – Это что, окрестности Дурьфийского оракула? Я думал, там несколько суше и, как бы это сказать, оживленнее, что ли. Жрицы, просители…
– Не могу знать, ваша чрезвычайность, – поддержал беседу Эверст Сиреп.
До сих пор жизнь капитана была крайне простой и состояла из рутинных действий – орать на людей, пучить глаза, красиво носить панцирь и меч. Ну, иногда слушать крики мэра.