— Этот очнулся, — раздался знакомый голос, и от Айзека в мою сторону двинулся силуэт, но кто это был, я не разглядел, потому что в этом случае мне пришлось бы поворачивать голову, а это полностью меня демаскировало.
Тем не менее отлежаться не удалось. Силуэт приблизился, и я, наконец, опознал в нем братца той мегеры, которая меня вырубила.
— Приведи его, Карниэль, — раздался властный голос, и эльф протянул руку, схватив меня за волосы и заставляя подняться. Тут уж не сделаешь вид, что все еще в отключке пребываешь. — Я сказал, приведи! Ты что, разучился понимать язык благословенного Дариара?
— Но, отец…
— Меня не интересует твое мнение, Карниэль, — прошипел тот самый эльф, который стоял тогда на полянке в центре композиции из трех эльфов. — И твое тоже, Сиэана. Твое особенно. Знай свое место, девушка. Ты и так в последнее время позволяешь себе больше дозволенного.
Ого, какой здесь махровый шовинизм произрастает, но не успел я как следует удивиться, как из-за Айзека вышел эльф с темной кожей, отливающей стальным синеватым блеском. А вот волосы его были просто неестественно белоснежными. Я пару раз моргнул, а потом мне пришло понимание — «дроу». Я скрипнул зубами, ненавижу что-то не понимать, а эти всплывающие в подсознании понятия и картинки начинают уже раздражать. Тем более ощущение дежавю меня не перестало покидать, как только я встретил этих напыщенных остроухих эльфов, о которых, видимо, на всем Дариаре знал только я. И меня это бесило еще больше прежнего.
— И все же я против такого насилия над невинной девой, — приятным мелодичным голосом обратился дроу к главному эльфу. — Лавинаэль, ты не прав, заставляя свою дочь…
— Только я решаю, что и как мне делать с дочерью, Молкрен, — Лавинаэль лишь вскользь посмотрел на своего темнокожего собеседника. — Тем более мы не знаем, как поступить с человеком, несущим в себе силу Доргона, и тебе следует думать именно об этом, нежели о чувствах кого бы то ни было. — Он говорил будничным тоном, но в его голосе все равно слышались властные оттенки, не терпящие никаких возражений. Он замолчал, о чем-то раздумывая несколько секунд, а затем обратил свое внимание на меня. — Подойдите, герцог. Ведь вы являетесь герцогом у людей, я не ошибся? — И тут я понял, что меня никто не держит. Немного подумав, я решил не сопротивляться, ведь они все равно добьются своего, чего бы не хотели, только вот мне это вряд ли понравится.
— Я-герцог, — я отдернул полы своего нелепого сюртука и подошел к главному злыдню поближе, стараясь не коситься на своего дружинника, голова которого в этот момент дернулась, Айзек явно пришел в себя. — И я спешу в свое герцогство, чтобы оно у меня вообще оказалось, а вы непонятно для чего меня задержали, и к тому же подвергаете пыткам моего дружинника. — Хоть я и решил не выделываться, но ничего не получилось, я все еще слабо верил в происходящее, да и зелье ведьмы начало снова действовать, затуманивая сознание, поэтому я торопился успеть выяснить хоть какие-то детали до того момента, пока превращусь в пускающего слюни идиота. — Отпустите его.
— Отпустим, конечно, отпустим, — Лавинаэль слегка наклонив голову, разглядывал меня, — вы в первую очередь наши гости. Просто твой дружинник оказался очень несдержан на язык, поэтому его пришлось слегка наказать, коль скоро его господин был это сделать не в состоянии.
— Что вам от меня нужно? — я старался смотреть прямо, прекрасно понимая, что эльф сейчас мне врет. Он понимал, что я понимаю, но мы оба усиленно делали вид, что все просто прекрасно, и что Айзек сам захотел вот так повисеть. Кажется, это называется странным, похожим на матерное, словом — дипломатия.
В глазах эльфа мелькнуло нечто напоминающее уважение. Он сделал едва уловимый жест рукой и тело Айзека упало на пол. Не успевший сгруппироваться дружинник, не ожидавший ничего подобного, не сумел удержать глухого стона. Я даже не взглянул на него, продолжая прямо смотреть на главного злого эльфа.
— Так зачем я вам нужен? — повторил я свой вопрос, который пока оставался без ответа. — Ведь не просто же так вы такую ловушку сумели организовать в столь короткий срок.
— Хм, — эльф улыбнулся краешками губ, но взгляд его зеленых глаз оставался серьезным, холодным и надменным. — Сиэана, девочка моя, подойди.
Она появилась откуда-то сбоку и как только в пределах видимости оказалась особь женского пола, меня основательно «повело».
Я зажмурился, сильно, до звездочек перед глазами, вот только зря. Я постарался представить в своем воображении того амбала, который слегка перегорел от страсти к юным мальчикам в борделе, но это только усугубило неприятную ситуацию. В этом зале кроме нее для меня никого не осталось, и то, что я хотел с ней сделать… А чем дольше я представлял себе этого обезьяноподобного мужика, тем больше начало разыгрываться мое воображение, предоставляя картинки одновременно как отвратительные, так и еще более возбуждающие. Я прогнал прочь видение этого мужика, но стало только хуже. Последняя здравая мысль, которая всплыла в моем сознании — возглавить группу охотников на ведьм и искоренить эту пакость на корню, чтобы даже воспоминаний о них не осталось на Дариаре.
— Отец… — она подошла к Лавинаэлю и заглянула ему в глаза. На ее лице было столько скорби, что будь я в своем нормальном состоянии, то, скорее всего, пожалел бы бедняжку, у которой, похоже, сдох любимый хомячок. — Я прошу тебя…
— Все уже решено, Сиэана, и ты знаешь, что это наш последний шанс. — Он схватил ее за плечи и рывком развернул ко мне лицом. — Она вам нравится, герцог?
Нравится? Он что издевается? Или не понимает, что мне сейчас вообще все равно, лишь бы пол был подходящий. У его дочурки вполне подходящие для меня выпуклости присутствуют. Так что да, конечно, нравится.
Он прочел ответ по моим глазам и усмехнулся.
— Тогда не будем тянуть. Молкрен, ты же будешь толь любезен, и проведешь церемонию? — Лаванаэль повернулся к дроу, который сдержанно кивнул. — Пожалуй, можно начинать. Тем более герцог вполне подготовлен для закрепления обряда.
— Отец! Я прошу тебя! — Сиэана вывернулась из его рук и упала на колени, сложив в молитвенном жесте руки. Мне ее поза понравилась. Она открывала столько возможностей, я не удержался и провел языком по сухим губам. Возбуждение уже практически не удавалось сдерживать.
Небрежный щелчок пальцами Лаванаэля, и на девушке не осталось ее одежды, которая очень удачно прятала от нескромных взглядов, вроде моих, ее тела. Вместо явно мужского наряда теперь она была облачена во что-то очень прозрачное и белое. Я почувствовал, что сердце бьется где-то в горле. Перед глазами стоял туман, и я практически не сознавал, что ее отец схватил за руку и поволок по полу в мою сторону. Рывок и девушку буквально швырнули мне в руки. Я судорожно вдохнул ее запах, и только стоявший в прекрасных глазах ужас хоть немного сдерживал меня от того, чтобы не порвать это воздушное и прозрачное, намотанное на Сиэану.
— Нет! — вопль Айзека ненадолго отвлек меня от женского тела, которое я все плотнее и плотнее прижимал к себе. Я повернул голову в его сторону и увидел, что бросившегося к дроу дружинника опрокинули на пол, прижав так, что он не мог даже поднять головы. — Кеннет, нет! — Больше я ничего не слышал, похоже, ему заткнули рот.
— Ты берешь эту девушку? — вопрос дроу застал меня врасплох. Я недоуменно посмотрел на него. Конечно, беру, раз дают. По-моему, я так и ответил, а может быть и нет, моя память фиксировала лишь обрывки происходящего.
Вокруг меня и Сиэаны стали виться какие-то разноцветные ленты, которые обвивали наши руки, и притягивали все ближе и ближе друг к другу. Даже внезапная боль в запястье не смогла меня отвлечь от главного — женского тела в моих руках.
Бормотание дроу, из которого я не понимал ни единого слова, а затем яркая вспышка, которая на мгновение ослепила меня, и сорвавшийся с рук огонь, который словно заключил нас в своеобразный кокон, а потом опал, не причинив вреда.
— Его магия приняла ее, это хорошо. Ну а сейчас пришла пора закрепить обряд, — донеслось до меня, как сквозь вату; легкий дискомфорт и мы очутились в полутемной комнате, большую половину которой занимала огромная кровать.
Сиэана попыталась вырваться из моих объятий, и ей это даже удалось. Отступив назад, она вытянула перед собой обнаженные руки.
— Нет, не приближайся ко мне, ты, грязное животное…
И вот тут мне сорвало крышу. Ах, ты так! Два шага, эльфийка попыталась меня ударить, и ей даже почти это удалось, вот только то воздушное нечто, что обволакивало ее тело, практически его не скрывая, явно не было предназначено для подобных упражнений. Я схватил ее за руку, подсечка под колени, и мы упали на так удачно стоящую позади нее кровать.
Я упал сверху, при этом слегка придушив ее, потому что девушка обмякла и на пару секунд перестала сопротивляться. Этого мне хватило, чтобы полностью потерять голову. Дальнейшее больше напоминало поле боя. Никаких предварительных ласк, только отчаянное сопротивление и потребность самца брать то, что было предназначено самой природой. Треск разрываемой ткани, боль в прокушенной губе, которая вместо того чтобы остудить, казалось, еще больше разгорячила меня, хотя, куда уж больше? Рывок и она обмякла, потому что сопротивляться было уже ни к чему, рваный ритм, древний, как сама жизнь. Мой стон, который вырвался из горла в тот момент, когда все закончилось.
Я лежал на огромной кровати и медленно приходил в себя. Больше не было отнимающего разум тумана в голове с одной только потребностью — выплеснуть в кого угодно сводящую с ума похоть. Потребности не было, зато пришло осознание того, что я только что натворил.
— Прости, — я повернулся на бок и дотронулся до обнаженного плеча, лежащей ко мне спиной девушки. По вздрагивающему телу было понятно, что она плачет. Я отметил, что мой голос звучит довольно равнодушно. — Вы же видели, что меня опоили. Зачем твой отец оставил нас наедине?