— Ну, тогда давай поцелуемся — в знак дружбы. — Он внезапно ухватил новобрачную за плечи и приник к ее губам.
Мейбл замерла на месте, сама не своя от гнева и смущения. Когда Берт наконец отпустил ее, она увидела Эрнеста, внимательно наблюдающего за этой сценой. Сердце Мейбл сжалось от дурного предчувствия, когда она встретилась с ним взглядом.
— А, новоиспеченный муж следит за нами. Все правильно. Он что же, даст мне сейчас по носу или выставит за дверь? Нет, похоже, он заинтересовался той рыжей… — пьяно усмехнулся Берт.
Мейбл увидела, что Эрнест повернулся к Кэтрин Кассел, которая неожиданно оказалась подле него. Журналистка была одета в черное, будто пришла не на свадьбу, а на похороны. Кэтрин искоса бросила быстрый взгляд на Мейбл, довольно рассмеялась и, подняв изящную белую руку, положила ее на плечо Эрнеста, что-то шепча ему на ухо.
— Извини, Берт, мне нужно на воздух.
— Конечно, дорогая. Ты что-то побледнела. Пойдем, — предложил бухгалтер, — я составлю тебе компанию.
— Нет, спасибо.
Но Берт ухватил ее за локоть и потащил за собой, приговаривая:
— А для чего же еще нужны старые друзья?
— Послушай, я передумала и хочу вернуться к гостям! — решительно заявила Мейбл и вырвала руку из его цепких пальцев.
— Ладно, иди. А где тут ближайшая туалетная комната? — поинтересовался Берт.
Неопределенно махнув рукой, Мейбл бросилась вверх по лестнице и, вбежав в спальню, захлопнула за собой дверь. Ну кто бы мог подумать, что за безупречными манерами скрывается такая гадина, с возмущением подумала она о Бертране Лидсе, скидывая туфли. Распустив волосы, расстегнув тесное платье, она с облегчением прилегла на кровать и закрыла глаза.
Большая спальня, которую занимал Эрнест, располагалась как раз напротив комнаты, предназначенной для малышки. Мейбл и Эрнест решили, что родственники Эвы все равно не оставят попыток отобрать девочку, поэтому лучше было представить все в должном свете: супружеская спальня, все как у людей… Эрнест пообещал отдать в полное распоряжение Мейбл огромную двуспальную кровать, а сам намеревался спать в смежной комнате, где стоял небольшой диван.
Через полчаса Мейбл встала, села перед зеркалом и внимательно вгляделась в свое отражение. Лицо было бледным, словно покрытое густым слоем мела, под глазами чернели тени. Теперь понятно, почему Эрика так странно смотрела на нее. Мейбл мало походила на светящуюся от счастья новобрачную, скорее напомнила женщину, борющуюся с тяжелым недугом.
Ощущения счастья и вправду не было. Она чувствовала себя выжатой как лимон, в душе царила пустота. Но как бы то ни было, теперь она жена, мать семейства и ей следует прилично выглядеть. Что же, она еще подремлет минут двадцать, вряд ли ее хватятся, а потом…
Разбудил ее скрип кровати. Затем голос Эрнеста настойчиво позвал:
— Миссис Финлей!
Сонно моргая, Мейбл приподнялась на локте.
— Привет, мистер Финлей.
Он выглядел настоящим красавцем в шикарном темном костюме и ослепительно белой рубашке. Мейбл смутилась, осознав, что ее платье помялось, а подол задрался.
— Почему ты ушла?
— Я немного устала, решила передохнуть и не заметила, как уснула.
Мейбл села и попыталась расправить и застегнуть платье, но пальцы не слушались ее.
— Сколько времени? — спросила она Эрнеста. — Надо идти к гостям?
— Они уже разошлись.
— А Эва?
— Она с миссис Рен купает Кисика в ванной.
— Спасибо, что на свете есть миссис Рен. Что-то сегодня мамочка из меня не получилась, — виновато улыбнулась Мейбл.
— Не все сразу, дорогая. Знаешь, Джоан решила остаться у нас на ночь. Похоже, девочки подружились.
Слова Эрнеста не предвещали ничего дурного, но что-то в голосе мужа заставило Мейбл насторожиться. Она заглянула ему в глаза и заметила их странный холодный блеск. Внутренне содрогнувшись, она опустила взгляд. У подножия кровати стоял поднос: бутылка шампанского, два бокала, ваза с клубникой, крохотные бутерброды с икрой. Как это мило с его стороны! — подумала Мейбл. Но почему Эрнест так отчужден?
— Прости. Я понимаю, нельзя было уходить с приема, но я так устала, думала, передохну пять минут, и… Нет, не это. У меня такое ощущение, будто я играю чужую роль…
— В каком смысле?
— Ты прекрасно все понимаешь. — Мейбл провела рукой по спутавшимся волосам. — Мы же ломаем перед всеми комедию, делаем вид, что поженились по любви…
— Ах, это. Ну, ломать комедию ты, как оказалось, великая мастерица.
— Что ты имеешь в виду? — недоуменно спросила Мейбл.
— Не притворяйся, будто не знаешь, о чем я говорю.
Мейбл стало нехорошо.
— Прости, но это действительно так.
— Послушай, мы с тобой заключили брачный контракт, позволяющий нам быть свободными в личной жизни. Но я не ожидал, что ты отправишься в постель с другим мужчиной прямо во время свадебного приема.
Кровь отлила от лица несчастной новобрачной. Она встала, Эрнест тоже поднялся. Он возвышался над ней, загораживая собой дверь, и Мейбл явственно ощутила исходящую от него угрозу.
— Да с чего ты это взял?!
Ее душил гнев. Господи, как она могла выйти замуж за абсолютно чужого ей человека! Где был ее разум? Где были ее глаза? Связать свою жизнь с мужчиной, способным подумать о ней только самое плохое!
— А ты собираешься все отрицать? — горько усмехнулся Эрнест. — Я повстречал Берта пару минут назад. Я нес тебе шампанское, а он спускался по лестнице. Я видел, как вы целовались, видел, как вместе поднялись на второй этаж. Каким же я был идиотом!
— Боже великий, о чем ты, Эрнест?
— И этот мерзавец имел наглость сообщить мне, что вы с ним чрезвычайно близкие друзья! — уже почти кричал Эрнест. — Господи, Мейбл, пусть я тебе нисколько не симпатичен, но все же нельзя так пренебрегать чувствами другого человека, нельзя выставлять его на посмешище. Мне надо было раньше сообразить…
— Что ты вбил себе в голову? — Мейбл похолодела от подобной несправедливости.
— Я должен был догадаться, что ты ничем не лучше остальных!
Мейбл попыталась оттолкнуть его и уйти, но он стоял непоколебимо, как скала.
— Не могу поверить, — процедила она сквозь зубы. — Да я просто сошла с ума, раз вышла за тебя замуж! Думала, мне удастся справиться с твоим цинизмом, искренне считала, что сумею переменить твое мнение о женщинах…
— Ну и что теперь? — усмехнулся Эрнест, хватая ее за руки и не давая сделать ни шагу. — Все кончено? Разбежимся в разные стороны всего через несколько часов после того, как сказали друг другу «да»?
— Нет… Я не знаю, что делать… — Слезы заструились по щекам Мейбл. — Выслушай меня, пожалуйста. Я никогда не спала с Бертом, да и с Леопольдом тоже! Делать такие выводы только из-за того, что мы вместе поднимались по лестнице? Это, знаешь ли, выходит уже за всякие рамки! В день нашей свадьбы устраивать сцену, как в пошлейшем водевиле! А я еще на что-то надеялась… Не знаю, может ли у нас теперь быть хоть какое-то совместное будущее.
8
Наступило тягостное молчание. Его первой нарушила Мейбл:
— Ну подумай сам, Эрнест! В чем ты меня обвиняешь? Неужели именно такую женщину, которую обрисовал мне сейчас, ты выбрал в матери Эвы? Неужели не понимаешь, что вовсе не все женщины только и ждут момента, чтобы тебя предать? Пример с твоей матерью скорее исключение…
Эрнест опустил взгляд.
— Оставим в покое мою мать. Говоришь, я чего-то не понимаю? Так объясни мне, что ты за человек на самом деле.
— Я самая обыкновенная женщина, — вздохнула Мейбл, глотая слезы. — Не совершенство, но и не развратная двуличная шлюха. Если бы ты не был столь подозрителен, если бы доверял мне, то увидел бы это сам. Да что с тобой творится на самом деле?
— Что со мной? Я с ума схожу, — простонал он. — Знаю, мы договорились обо всем. Но я не могу даже представить, что каждый встречный…
— Почему же? Ведь это была твоя идея, — горько усмехнулась Мейбл. — Во главу угла ты поставил интересы Эвы, а потом уже нас — с нашими сексуальными желаниями, которые вольны удовлетворять где угодно и с кем угодно.
Ей стало не по себе от собственных слов, Страшно было представить, что Эрнест будет заниматься любовью с другой женщиной. В горле пересохло, сердце будто остановилось.
Он глубоко вздохнул.
— Ты чертовски сексуальна, но мне кажется, что я — единственный мужчина, которому не достанется твоя благосклонность.
Кровь отхлынула от лица Мейбл.
— Безнадежно… Ты меня даже не слушаешь. Повторяю еще раз: я не спала с Бертом, я не спала с Леопольдом. Ты веришь лишь в то, что сам напридумывал, Эрнест.
Он как-то странно посмотрел на нее.
— Ладно, вот тебе чистая правда: я не напридумывал — я ревную… — Голос его дрогнул. — Видно, ты меня крепко зацепила. В то лето на острове, когда я увидел, что какой-то тип лезет к тебе в окно, у меня возникло ощущение, будто меня ударили ногой в солнечное сплетение.
Внезапно Мейбл стало зябко, и она передернула плечами. Господи, как это все мучительно!
— А ведь мне тогда казалось, что между нами возникло какое-то особенное, глубокое… — продолжил он и, не договорив, умолк.
— Мне тоже. Но ведь это ты все разрушил, Эрнест. И сейчас пытаешься делать то же самое.
— Что я разрушаю сейчас, Мейбл? Счастливый брак, заключенный на небесах?
— Ты хочешь уничтожить единственный шанс, слабую надежду на то, что мы сможем доверять друг другу! — выпалила Мейбл и вытерла мокрые от слез щеки. — Неужели сам не понимаешь, что творишь? Я у тебя во всем виновата. А ты что, ангел?
Мейбл снова попыталась выбежать из комнаты, но он заключил ее в объятия и привлек к себе.
— Вот дурочка! Господи… — Его голос прервался. — Это какое-то безумие. Никогда я еще никого не ревновал так, как тебя сейчас. Знаю, я веду себя, как пещерный человек, но ничего не могу поделать. Ты сводишь меня с ума, я так хочу тебя…
— Хочешь? — Слезы снова потекли ручьем, и перед глазами Мейбл все расплылось.