Я поджала губы, взывая к своему профессионализму и требуя его вернуться ко мне. Взять верх над эмоциями и дать мне возможность трезво мыслить.
К сожалению, просьбы мои и мольбы оказались тщетны.
Ввиду моего рода деятельности, с трупами приходилось встречаться не раз, не два и даже не десять, но это был не тот случай. От того все мысли путались, теряясь в эмоциях и превращаясь в вязкую и липкую кашу.
Оставаться здесь и дальше смысла не было. Я кивнула следователю и развернулась.
В коридоре меня встретили три пары глаз. Одни из них – яркие, материнские – смотрели с особой надеждой. В них было столько искренней и неподдельной веры в чудо. Тем сложнее мне было открыть рот и подтвердить смерть Вадима.
Но слова оказались не нужны. Видя мой скорбный взгляд, Людмила перестала плакать и резко затихла, скрыв лицо за ладонями. Психолог суетился рядом с ней, а Леонид поднялся и быстро подошел ко мне.
– Ты в порядке?
Я кивнула, не заостряя внимания на том, что мы не переходили на ты. Вряд ли сейчас это можно было назвать чем-то важным. Чтобы хоть немного отвлечь себя чем-то, я задала другой вопрос:
– Ты здесь откуда? – ну а что: ему можно перейти на ты, а мне разве нет?
Леонид обхватил меня за предплечье и оттащил подальше с прохода, давая пройти спешившим куда-то санитарам. А я их даже не заметила.
– Оля попросила приехать. Сказала, что от нее здесь толку не будет с ее страхами. А надо выяснить, когда Лешку… Соломина… тело забрать можно. Я вроде как с ним приятельствовал, вот и взял на себя подготовку к похоронам. А по телефону тут справок никто не дает, вот и пришлось ехать…
– Оля же вроде только крови боится.
– Может, не только.
– И когда тело отдадут? – без особого любопытства спросила я.
– Говорят, пока идут следственные действия. Есть шансы, что в начале следующей недели. Обещают позвонить накануне. Ну да… место на кладбище мы выкупили, все остальные моменты дел сих скорбных можно будет решить достаточно быстро. А это… твои родственники?
– Нет, соседка, – вяло ответила я. – Ее сына нашли… мертвым. Убитым.
Мы стояли рядом, смотря в небольшое коридорное окошко. Люда все еще молчала, тогда как психолог не замолкал ни на минуту. Его монотонное бурчание об эмоциях и необходимости дать им сейчас выплеснуться больше бесило, чем успокаивало или отвлекало. Хотелось оказаться как можно дальше от этого места.
– Мне нужно выйти. Позвонить. – Я нащупала в кармане джинсов телефон и со второго раза разблокировала его непослушными пальцами.
– Его отцу? – Леонид кивком указал в сторону двери, за которой остался лежать Вадим.
От этого жеста меня передернуло, по коже пробежал неприятный мороз, а где-то в горле встал огромный колючий ком. Я поспешила глубоко вдохнуть.
Ответ прозвучал чуть тише, чем хотелось бы:
– Нет. Его отец – большой любитель хлебобулочных изделий. Как ушел за хлебом, когда Люда забеременела, так и не вернулся.
Леонид издал неясный звук, пытаясь то ли усмехнуться, то ли ответить что-то связное. В сухом итоге у него не вышло ничего из этого. Я же подумала, что стоит прямо сейчас позвонить Стасу или Вике, подъехать к ним, огорошить этой новостью… и, возможно, узнать, что они от меня скрывали. Тем более что я зашла в такой тупик, из которого не видно выхода.
– Тогда кому?
– По работе, – лаконично ответила я.
Мой взгляд бегал по именам контактов в телефонной книге, но за мутной пеленой в глазах рассмотреть хотя бы одно было катастрофически сложно. В конце концов, я вышла из телефонной книги и зашла во вкладку с недавними вызовами. Поняла, что ни Вике, ни Стасу не звонила, а Викиного телефона и вообще не сохранила. Снова ткнулась в телефонную книгу. Но вдруг телефон исчез из моей руки, Леонид забрал его прежде, чем кнопка вызова была нажата.
– Что ты творишь? – прозвучало вроде бы и возмущенно, но больше устало и безжизненно. Правда в том, что сил на злость или даже показное недовольство у меня уже не осталось.
Леонид скривился, пряча мой телефон в кармане своих черных брюк.
– Тебе не по работе нужно звонить, а отдохнуть. И за подругой присмотреть. Ее сейчас нельзя оставлять одну. Давайте я отвезу вас домой?
Было в его словах какое-то манящее зерно истины, которое я упрямо стремилась оспорить. Какой еще отдых? Я уже так наотдыхалась, что Вадим теперь мертв. Больше мне нельзя сидеть и бездействовать. Кто знает, приведет ли еще одна моя заминка к новым жертвам! Да и незачем давать убийце – теперь уже убийцам – и единого шанса скрыться от правосудия. Но Леонид не дал мне озвучить возражения, развернулся и направился к Людмиле.
Из одного только упрямства и обиды я не последовала за мужчиной и осталась стоять у окошка. Вцепившись побледневшими пальцами в подоконник, я смотрела на улицу. Большое дерево, растущее у самого здания, загораживало собой почти весь обзор, но я не отводила взгляд, смотрела на покачивающиеся от ветра ветви, дрожащую листву и глубоко дышала. Желанное успокоение не приходило – меня с головой захлестывала вина.
Где-то в отдалении звучали чужие голоса. Я пыталась вслушиваться в их разговор, но слова пролетали мимо, не желая попадать в мои уставшие уши.
Не знаю даже, как долго я простояла тут в одиночестве, пока Леонид не вернулся. Он подошел один и встал лицом ко мне, прислонившись боком к подоконнику.
– Сегодня ей лучше остаться под присмотром врачей, – передал мужчина слова, которые ему, видимо, сказал психолог. – Он назвал какой-то медицинский термин, но я не воспроизведу точно.
– Я не могу оставить ее тут.
Разве я могла не поспорить?
– И чем ты ей поможешь? Упадешь в обморок из-за усталости и голода? Ты хотя бы ела сегодня?
– Четыре ложки супа и два стакана кофе!
Леонида мой разнообразный рацион не вдохновил.
Попрощаться с Людой мне не дали, пока мы говорили, психолог позвал двух санитаров и мою соседку увезли на каталке. Я понадеялась, что с ней все будет в порядке, но потом поняла – какое там в порядке?
– Не раз бывала в морге, но впервые это так тяжело, – сказала я Леониду, пока мы шли к выходу из здания.
Странное дело, пока мы шли сюда, я была уверена, что смогла запомнить каждый поворот, каждый длинный коридор, но теперь шла как в тумане. Едва ли смогла бы выбрести к выходу самостоятельно. Леонид же шел впереди, выступая теперь в роли путеводной звезды.
На улице нас встретила ночь, за всем происходящим я совсем потеряла счет времени. Неужели уже так поздно? Этот бесконечный день подошел к концу? Не верю! Не может такого быть.
На мои плечи легло что-то тяжелое. Я коснулась и ощутила приятную ткань. Это был пиджак Леонида.
– Не очень холодно, но все равно не помешает, – сказал он тихо. – Подожди здесь. Я подгоню машину.
И я ждала, часто-часто моргая, чтобы прогнать картину, которую я увидела в морге. Таким Вадика помнить совсем не хотелось. Пусть в моей памяти он останется светлым живым парнем, который искренне горел каждой своей мечтой и идеей, а не холодным телом под белой простыней.
Куда меня вез Леонид, я не думала, только смотрела в окно на спящий город. Боролась со сном и усталостью. Мой желудок громко заурчал.
– Как приедем, я приготовлю что-нибудь на скорую руку, – пообещал мужчина.
Его слова прозвучали странно – будто издалека. Из-под толщи воды или с другого конца очень длинной комнаты.
Слишком поздно я поняла, что засыпаю.
Глава 7
Утро едва ли можно было назвать приятным. Я вообще в последнее время редко встречаю день, будучи довольной, ведь из раза в раз происходит что-то, от чего хочется спрятать голову под подушку и не вылезать до самого вечера.
Но сегодняшнее утро по паршивости переплюнуло все предыдущие, вместе взятые. Первой моей мыслью после пробуждения было: какой ужасный и выматывающий сон. Следом за мыслью безжалостно пришло осознание того, что эти события никаким сном не являлись. Одна только суровая реальность, которая бьет тебя сильней всего, когда ты вовсе этого не ожидаешь.
Проснулась на удивление быстро и легко – плохие события бодрят получше любого кофе. Первым делом я разыскала телефон, он валялся прямо рядом с подушкой и был совершенно полностью разряжен. Как бы отчаянно я ни пыталась его включить, эффекта ровным счетом никакого.
Вздохнув от досады, я откинула одеяло в сторону и спустила ноги на пол. Лишь на пару мгновений я замерла, прежде чем коснуться обнаженными ступнями приятно прохладного пола. Заминка была нужна, чтобы спросонья сориентироваться, какая нога у меня правая. Пусть это просто примета, но хоть небольшим количеством удачи заручиться хотелось. Сейчас даже малая капля везения была для меня на вес золота.
В тот самый момент, когда мои ноги – сначала правая, а через секунду левая – коснулись наконец пола, я осознала, что не имею понятия, где нахожусь. Вот и приплыли. Видимо, удача сработала как-то совсем не так, как я того хотела.
Почесав глаза, я с чего-то решила, что это может помочь мне оказаться дома.
Гениально, Татьяна, ваша находчивость не знает равных во всем свете.
И как я сразу не заметила, что нахожусь не в своей квартире, комната побольше будет, да и эти окна в половину стены. Куча полок с книгами – не то чтобы у меня дома такого не было, но эти от пола до потолка и заставлены так, что места свободного не найдешь. Рядом диван, пара кресел и столик перед ними, а на столике горка из трех книг и небольшой кактус в лиловом горшке в белую точку. А он-то тут откуда? Я поморщилась: голова была тяжелой.
Вообще можно было понять, что что-то не так, сразу же после пробуждения, кровать была жестче, а одеяло слишком тонкое. Видимо, человек, укрывший меня им, не разделяет мою любовь к летнему сну под теплым пледом.
Я встала на ноги и осмотрелась: комната как комната. Вообще очень даже красиво обставленная, явно какой-то дизайнер постарался, подбивая цветовую гамму. Одно плохо было – я не имела ни малейшего понятия, как сюда попала и как далеко моя собственная квартира.