Хорошо хоть моя одежда на мне же и обнаружилась. Пусть лучше пуговица от джинсов оставит на мне синяк после сна на животе, чем я буду гадать, кто и при каких обстоятельствах меня, спящую, раздевал.
Оглядевшись, я заметила дверь. А раз нашлась дверь, значит, нужно ее открыть и посмотреть, что там. Так я и обнаружила длинный холл. Светильники на стенах не горели, а все остальные двери были закрыты, посему помещение встретило меня пугающей атмосферой склепа.
Глубоко вздохнув и набравшись храбрости, я вышла из моей временной опочивальни. Решила пойти на свет. Лучшая тактика на любой случай жизни. Разумеется, если ты не находишься в стадии клинической смерти или этот самый свет идет от чего-то бесконтрольно горящего. Мой случай, кажется, не подходил под описание этих двух вариантов, потому я решила попытать удачу.
На половине пути я услышала мелодию. Она играла совсем тихо, а кто-то неумело и фальшиво подпевал. Вот уж новости: я здесь не одна. От этого открытия стало в равной степени и тревожно, и спокойно.
Я продолжила идти.
Уняв свое желание открыть каждую из дверей и заглянуть внутрь, я шла прямо на звук. В конце холла была закругленная арка, а дальше виднелся край холодильника. Видимо, там кухня. Ну или дизайнер установил холодильник в какой-то другой комнате, чтобы удивить гостей и жителей этого места. Тут уж как знать.
Остановившись у самой арки, я помешкала, но заглянула. Это и правда была кухня: такая же просторная, как и все остальные помещения, которые я тут видела.
У плиты стоял мужчина. Покачивая головой в такт мелодии, доносящейся из оставленной на столе мини-колонки, он фальшиво и негромко напевал.
– И мое сердце, – проскрежетал его голос, – остановилось.
Да уж, вот тебе и музыкальное сопровождение под стать настроению. Но когда мужчина к покачиванию головы стал добавлять еще и движение плечами, а потом и вовсе запел в деревянную лопатку, я решила, что пора его остановить.
– Леонид! – громко воскликнула я, заставив мужчину одновременно вздрогнуть и обернуться. Поймав его взгляд, я постаралась как можно более дружелюбно помахать рукой: – Доброе утро.
– Доброе, – Леонид кивнул, прокашлялся и как ни в чем не бывало вернулся к плите. Быстрым, но уверенным движением он поправил сбившийся фартук. – Ты чего так рано проснулась? Вчера уснула прямо в машине, а сегодня в восемь утра уже на ногах.
– Сейчас восемь? – моему удивлению и недовольству не было предела.
Не поверив словам Леонида, я стала искать взглядом часы. На мое счастье они нашлись: прикрепленный к стене циферблат в виде какой-то абстракции из пересекающихся геометрических фигур разрушил мои надежды.
– Восемь часов и четыре минуты, – проворчала я себе под нос.
Третий день кряду просыпаюсь чуть ли не с восходом солнца. Надеюсь, мой организм не решил с чего-то, что это теперь норма, и не будет будить меня в такое время каждый день.
Леонид тем временем вновь начал пританцовывать и тише прежнего подпевать следующей песне.
– Я наяву вижу то, что многим даже не снилось.
В этот раз его голос звучал чуть мягче, но ноты опять сплошь фальшивые. Улыбнуться заставляло лишь то, с какой искренностью мужчина пропевал эти строки, а потом еще и на меня деревянной лопаткой указал.
Даже странно было видеть Леонида таким. Вчера я почти не помнила, как он выглядел, но забыть то впечатление, которое оставил о себе мужчина в первую нашу встречу, было невозможно. Он же выглядел как настоящий идеал! Модели должны сходить со страниц глянцевых журналов, чтобы уступить Леониду свое место. Идеально уложенные назад волосы, спокойный уверенный взгляд и закатанные до локтя рукава черной рубашки, из-под которой виднелся самый краешек татуировки. Сейчас ничего из этого не было, но Леонид не казался отталкивающим. Напротив, этот танцующий растрепыш в домашней одежде привлекал все мое внимание.
– Я уснула в машине, и вы привезли меня сюда? – для порядка уточнила я, осознав, что слишком долго пялюсь.
Леонид перестал петь и громко фыркнул.
– Кажется, вчера мы перешли на «ты»?
– Точно, – я кивнула и специально выделила голосом местоимение: – Так ты ответишь?
– Да, – Леонид перевернул блинчик на сковородке и повернулся ко мне, опираясь бедром о столешницу. – Ты уснула. Мои попытки разбудить не увенчались успехом. Да и вообще, будить тебя после всего случившегося показалось кощунством. Вот я и решил дать тебе отоспаться.
– Мог бы позвонить Оле и узнать мой адрес, – почему-то я была уверена, что моя давняя подруга знает его.
Леонида мои слова не впечатлили, и он отрешенно пожал плечами.
– Мог. Но тебя, опять же, пришлось бы будить ради того, чтобы узнать, где ключи. Было куда легче принести тебя сюда, чем обзванивать людей и мотаться по городу, – с довольной однобокой улыбкой он добавил: – Я свое время берегу, – и вернулся к блинам.
Я закатила глаза, не удержавшись от тяжелого вздоха. Вот что за человек?
– Подожди, – осознание настигло меня внезапно, – то есть ты на руках меня сюда принес?
– А ты знаешь еще какие-то способы транспортировки спящих дам от машины в квартиру? – в тон мне ответил Леонид.
Его игривое утреннее настроение немного бесило, но в то же время было в нем и что-то очаровательное.
– Ладно. Закрыли тему.
Леонид улыбнулся, пропел строчку только начавшейся незнакомой мне песни и переложил готовый блин на тарелку к остальным. Набрав в поварешку тесто, он распределил его по блиннице и вернул ту на огонь. Да еще так ловко все это провернул, у меня блины всегда были больной темой. Сделать хоть какое-то подобие круга – настоящий подвиг. Подобное случалось, наверное, раз в пятилетку, если не реже, все одни овалы, треугольники или что пострашнее.
– Неплохо.
– Научить? – Леонид вновь встал полубоком.
Я покачала головой.
– У меня нет столько времени и терпения.
Леонид улыбнулся и коротким взмахом руки предложил мне сесть за стол. Я немедленно это предложение приняла и стала бессознательно барабанить ногтями по деревянному столу. Сама я на звук мало внимания обращала, а вот мужчину он, кажется, нервировал.
– Что-то не так? – спросил он, но тут же покачал головой и выражение его лица сменилось с задумчивого на виноватое: – Прости. Глупость спросил.
Я кивнула, но лишь спустя несколько долгих секунд поняла, что Леонид имел в виду. Вспомнив про Вадима, я тут же прикрыла глаза. Голова после пробуждения нещадно болела, но хоть чувство вины отошло в сторону. Теперь же мне стало страшно, что эти эмоции вновь свалятся мне на голову и будут мешать думать. А мне никак нельзя было опять выходить из строя. Дело еще не закрыто!
– То, что случилось, ужасно, – продолжал мужчина. Развернувшись к плите и переворачивая блинчик, он говорил медленно и как-то вдумчиво. Будто взвешивая каждое слово, прежде чем дать ему прозвучать: – Этот парень был твоим близким человеком?
Я кивнула, а потом опомнилась, вспомнив, что Леонид спиной меня никак не увидит, и ответила вслух:
– Можно сказать и так. Я знала его несколько лет. Мы были соседями, – в голове роились десятки историй и фактов о Вадиме, но озвучивать их я не хотела. Все это сейчас казалось не к месту.
Каким-то странным образом этой безмолвной поддержки Леонида и аромата блинов оказалось достаточно, чтобы я успокоилась. Как бы абсурдно и дико это ни звучало, но все было так. В глубине души скреблась вина за то, что я так легко отпустила Вадима, но то ли я еще не осознала случившееся в полной мере, то ли пережитые усталость и волнения на время притупили мои чувства. Факт оставался фактом – все, что я сейчас чувствовала, это боль в голове.
Я подняла взгляд и посмотрела на Леонида. Теперь он молчал, но не прекращал печь блины. Раз за разом он ловко наливал тесто, распределяя его по блиннице каждый раз идеально, потом так же легко переворачивал блин, еще через несколько минут снимал и укладывал поверх уже готовой стопки. Это монотонное зрелище действительно привлекало внимание и помогало отбросить назойливые мысли, которые так и норовили вернуться в мою голову.
Нужно было старательней искать его! Надо было сразу по его друзьям поехать, может, кто-то что-то утаил! Нужно было допрашивать их настойчивей! Нужно было проследить за Стасом и Викой! И вообще, надо было еще вечером, когда увидела Вада с битой наперевес, настучать по его бестолковке и отговорить от глупостей – эти и многие другие обвиняющие меня мысли лезли в голову. С другой стороны, он взрослый парень, никто не заставлял его влезать в неприятности. Жалко, конечно. И Вадима, и Людмилу – ей непросто придется. Но я старалась абстрагироваться, во все глаза смотря на Леонида, как на маяк во время шторма. Как на кого-то стабильного и спокойного, пока вокруг роем ос кружили и жалили мысли. И пусть осы не собираются роем, мои мысли-осы решили сделать исключение и пойти против природы.
Леонид закончил готовить, выключил плиту, а тарелку с блинами переставил на стол передо мной. Только сейчас я ощутила, как затекли мои руки, все это время я недвижно сидела, упершись локтями в стол. Ладони я сложила друг к другу и прислонила к щеке.
– Чай? Или кофе? Еще есть какао, но я не уверен в его сроке годности. – Леонид оставил в покое тарелку и посмотрел на меня.
Я же попыталась пошевелиться, сесть ровно, но тут же скривилась от сильной боли. В мои бедные затекшие руки будто разом вонзились жала всех ос-мыслей. Но пусть лучше руки жалят, чем в голову лезут.
О каких только глупостях я тут думаю? Какие-то осы! Мне делом надо заниматься, убийцу – или даже нескольких убийц – искать, а я тут сижу на кухне у одного из подозреваемых и что собираюсь делать? Пить на завтрак чай с блинами? Нет, такого точно не будет.
– Я буду кофе. Не растворимый, надеюсь?
Леонид взглянул на меня наигранно сурово и открыл кухонный шкафчик. Там стояли несколько баночек с чаями, а также два пакета, в которых обычно продают кофе. Один побольше, второй поменьше.