В 2009 году, когда Путин возлагал цветы к могиле Ильина, его сопровождал архимандрит Тихон (Шевкунов), который счел советских палачей русскими патриотами. Через несколько лет Путин с легкостью увидел в коммунистических ценностях библейские: “Известно, что в Советском Союзе доминировала одна идеология. И как бы мы к ней ни относились, но там были и достаточно понятные, по сути, квазирелигиозные ценности. Свобода, братство, равенство, справедливость – это все заложено в Священном писании, это все там есть. А [Моральный] кодекс строителя коммунизма? Это сублимация, примитивная выдержка из Библии, ничего нового они там не придумали”. Некоторые современники Ильина называли этого мыслителя “чекистом во имя божье”. Как таковой он и был перезахоронен в Москве: ему воздали почести чекисты, священники – а также священники, которые были чекистами, и чекисты, которые были священниками.
Ильин душой и телом возвратился в Россию, которую его заставили покинуть. И само возвращение Ильина, при всей противоречивости этого шага и пренебрежении фактами, стало лучшей демонстрацией почтения к его традиции. Конечно, Ильин был противником советской системы. Но, поскольку СССР теперь не существовало, он стал достоянием истории. Для Ильина же исторические факты служили не более чем материалом для конструирования мифа о невинности. Слегка переиначив его взгляды, можно допустить, что Советский Союз не навязан (как он сам считал) России извне, а что Советский Союз и есть Россия – и поэтому СССР беспорочен. Следовательно, россияне могут считать советскую систему ответом невинной России на враждебность мира. Правители новой России, хороня врага СССР, прославляли собственное, советское прошлое.
Василий Гроссман, великий романист и летописец преступлений национал-социализма и сталинизма, писал (перефразируя Гераклита): “Все течет, все изменяется, нельзя дважды вступить в один и тот же эшелон, [идущий в ГУЛАГ]”. Но Ильин ощущал (и Путин перенял этот взгляд) время не как текущую вдаль реку, а как круглый водоем, волны в котором всегда стремятся к центру, к таинственному российскому совершенству. Ничего нового нет и не может быть: Запад вновь и вновь покушается на российскую невинность. Историю как изучение прошлого должно отвергнуть, поскольку она вызывает вопросы.
В фильме Михалкова “Солнечный удар” (2014) сотрудница ВЧК, еврейка, отправляет на смерть русских. (Таким образом, неправосудное убийство неизменно совершает чужак – по этническому происхождению или полу.) В 2017 году, когда стране пришлось отреагировать на столетие революции, российское ТВ показало сериал о Льве Троцком, изобразив революцию делом рук евреев. Положительным же героем сериала оказывается не кто иной, как Иван Ильин. Россия отметила столетие революции увековечиванием памяти философа-контрреволюционера, считавшего, что русские должны рассматривать прошлое как вечное возвращение к невинности. Урок был усвоен.
Вместе с “политикой вечности” Ильина Путин принял и его определение русского народа. 23 января 2012 года (после парламентских выборов и перед президентскими) Путин опубликовал статью, в которой развил понимание национального вопроса. Объявив оппозицию чуждой и растленной, Путин уже снял со спасителя России и российского организма всякую ответственность за неурядицы в стране. Заявив, что Россия – невинная “цивилизация”, Путин замкнул порочный круг. Россия, по сути, создатель и распространитель гармонии, и ей должно быть позволено нести соседям мир – такой, каким она его понимает.
В своей статье Путин устранил государственную границу. Будущий президент определил Россию не как государство, а как духовное состояние. Прямо цитируя Ильина, Путин заявил, что в России нет и не может быть межнациональных конфликтов. По Ильину, “национальный вопрос” в России – выдумка врагов, западное заимствование, неприложимое к России. Как и Ильин, Путин считает русскую цивилизацию навязанным родством. “Великая миссия русских – объединять, скреплять цивилизацию. Языком, культурой, «всемирной отзывчивостью», по определению Федора Достоевского, скреплять русских армян, русских азербайджанцев, русских немцев, русских татар. Скреплять в такой тип государства-цивилизации, где нет «нацменов», а принцип распознания «свой – чужой» определяется общей культурой и общими ценностями”. С разделения на “своих” и “чужих” начинается фашистская, по сути, политика. Ее выработал нацистский теоретик права Карл Шмитт и развил Ильин.
Рассуждая о России как о цивилизации, Путин имел в виду, что все, им названное, есть части этой цивилизации. Вместо того чтобы говорить об украинском государстве (суверенитет, территориальную целостность и границы которого Россия официально признавала), Путин представил украинцев как народ, рассеянный “от Карпат до Камчатки” и, следовательно, просто как элемент русской цивилизации. Ну а если украинцы – просто одна из групп россиян (как и “татары, евреи, белорусы”), то об украинской государственности речи быть не может, и, следовательно, у Путина, российского правителя, есть право выступать от имени украинцев. И он бросил вызов миру, провозгласив, что русские и украинцы нераздельны, и пригрозил войной тем, кто отказывается это понимать: “Мы веками жили вместе. Вместе победили в самой страшной войне. И будем вместе жить и дальше. А тем, кто хочет или пытается разделить нас, могу сказать одно – не дождетесь”.
Когда в январе 2012 года Путин фактически швырнул Западу перчатку, никто не придал этому значения. Внимание журналистов занимали протесты российских избирателей. Никому ни в Европе, ни в Америке, ни на Украине не было дела до российско-украинских отношений. Путин выработал “политику вечности”, в рамках которой выступления россиян против фальсификации выборов предстали агрессией Европы и Америки против России, а Украина предстала полем битвы. По мысли Путина, права россиян, голоса которых не приняли в расчет, вовсе не ущемлены, а вот с Россией-цивилизацией поступили несправедливо, ведь Запад не понимает, что Украина и Россия неразлучны. И это не Путин, сломавший механизм передачи власти, ослабил российское государство, а европейцы и американцы, признающие Украину, дерзят русской цивилизации. В 2012 году в послании Федеральному собранию Путин заявил о своей приверженности модели государства-цивилизации.
Никто не стремился расчленить Российскую Федерацию – обладающее границами суверенное государство. Но ведь и Украина – суверенное государство. Это юридический факт: Канада – это не США, Бельгия – не Франция, и т. д. Представив нынешнее положение посягательством на непорочную русскую цивилизацию, Путин отказался от правовых принципов, которым Россия следовала два предыдущих десятилетия, и взял на вооружение культуру. Россия, по мысли Путина, не только невинна, но и великодушна, ибо лишь в рамках русской цивилизации украинцы способны осознать, кто они на самом деле.
Рассуждения Путина пришлись не по душе даже самым угодливым из украинских лидеров. Виктор Янукович – фигура, россиянам понятная, предсказуемая и едва ли представляющая угрозу, – дискредитировал себя в 2004 году, когда в его пользу были сфальсифицированы президентские выборы. Путина обеспокоило и то, что были назначены повторные выборы, и то, что на них победил другой кандидат [Виктор Ющенко]. В Киев был откомандирован американский политтехнолог Пол Манафорт, работавший над расширением российского влияния в США. Под руководством Манафорта Янукович кое-чему научился. Из-за коррумпированности соперников он получил второй шанс.
Янукович законно победил на выборах в 2010 году и сразу же предложил России почти все, что только могла предложить ей Украина, в том числе продление до 2042 года срока базирования российского флота в Крыму. Таким образом, рассмотрение вопроса о вступлении Украины в НАТО было отложено по меньшей мере на три десятилетия, и это понимали и украинцы, и русские, и американцы. Россия объявила, что намерена увеличить свое присутствие в Черном море, дополнительно введя туда крупные боевые, сторожевые и десантные корабли и подводные лодки и разместив самолеты военно-морской авиации. Российский эксперт предположил, что российские военные сохранят свои черноморские базы “до скончания века”.
В 2012 году новая доктрина Путина неожиданно поставила под вопрос само представление о том, что Украина и Россия – равноправные субъекты международного права и могут заключать соглашения. В 2013–2014 годах Россия попыталась превратить Януковича из клиента в бессильную марионетку, и это побудило украинцев восстать против правительства, поправшего их права, перенявшего репрессивное законодательство и прибегшего к насилию. Путинская идея русской цивилизации и запугивание Януковича привели к революции.
Когда молодые ученые-историки попросили Путина назвать авторитетного историка, ему на ум пришло всего одно имя: Иван Ильин. Конечно, личность Ильина многогранна, но историком он точно не был. И если внеисторические представления способны заменить историческое время, а самосознание способно заменить политику, то обсуждение вопроса о преемственности можно и отложить.
В 2012 году в послании к парламенту Путин определил собственное место в российском временном пейзаже как завершение цикла – возвращение древнерусского князя. “Политике вечности” необходимы “опорные моменты” в прошлом, возвращаясь в которые настоящее демонстрирует непорочность страны, легитимирует ее правителя и подчеркивает бессмысленность размышлений о будущем. В случае Путина первым таким моментом стал 988 год: тогда его тезка, князь Владимир (Вальдемар), обратился в христианство. В путинском историческом мифе Владимир (Вальдемар) предстает русским, а его крещение навеки связывает земли нынешних России, Беларуси и Украины.
Восточная Европа (ок. 900 г.)
Священник Тихон (Шевкунов), друг Путина, объявил: “Тот, кто по-настоящему любит Россию… может только молиться за Владимира Владимировича, промыслом Божиим поставленного во главе России”. Таким образом, Владимир Путин – это спаситель России, явившийся извне истории (“промыслом Божиим”) и воплощающий последнее тысячелетие просто потому, что носит подходящее имя. Время сворачивается в мистическую петлю и утрачивает фактуальность. Когда в Москве открыли памятник Владимиру (Вальдемару), российские СМИ деликатно умолчали, что Москвы при этом князе просто не существовало. Зато ТВ настаивало, что московский монумент – первый. На самом деле памятник Владимиру стоит в Киеве уже с 1853 года.