обратная асимметрия снова придала несправедливой войне ореол жертвенности. Два этих приема закрепили “политику вечности”, в рамках которой факты уступают требованию, что нет и не будет ничего, кроме козней чужаков и нашего законного отпора им. Путин при содействии Суркова увлек россиян в циклическое время, где обитает вечно обороняющая себя страна.
“Вечность”, выбирая определенные события в прошлом, делает их моментами праведности и устраняет время между ними. В период войны с Украиной российские лидеры уже обозначили два таких “опорных момента”: крещение Владимира (Вальдемара) в 988 году (якобы навсегда сделавшее украинцев и русских одним народом) и нападение Германии на СССР в 1941 году (каким-то образом превратившее протестное движение на Украине в фашистское). Чтобы оправдать интервенцию на юго-востоке Украины, Путин в апреле 2014 года определил третий “опорный момент” в прошлом: 1774 год. Тогда Российская империя, нанеся поражение туркам, присоединила Северное Причерноморье (теперь это отчасти территория Украины). Эти земли в XVIII веке были названы Новороссией. Применение Путиным этого термина позволяет позабыть о нынешних российском и украинском государствах и завести разговор о старинных правах. Применительно к “Новороссии” агрессором представала Украина, занимавшая и некогда российские (и поэтому навечно российские) земли. Радикальное переосмысление предмета позволило россиянам и наблюдателям позабыть об актуальном: за двадцать два года сосуществования Российской Федерации и Украины Москва ни разу официально не пожаловалась на притеснение русскоязычных украинцев.
Большинство россиян не слышало о Новороссии (в новейшем значении слова) до марта – апреля 2014 года, когда Сурков и Дугин стали распространять это понятие, а Путин сделал его частью государственной политики. Территория Новороссии XVIII века отличается от перечисленных Путиным, а за ним и российскими СМИ, украинских регионов: Автономная республика Крым, а также Донецкая, Луганская, Харьковская, Днепропетровская, Запорожская, Николаевская, Одесская и Херсонская области. При этом исторически понятие имело иной смысл, нежели вложенный Путиным: Екатерина II рассуждала о “Новороссии” во многом так же, как английские колонизаторы говорили о “Новой Англии”, “Новом Южном Уэльсе” и т. д. В империалистическую эпоху “новыми” считались территории, населенные народами, отличными от колонизаторов. “Новый” означало, что определенный регион не всегда принадлежал империи – и не всегда будет ей принадлежать: англичане уже не распоряжаются Новой Англией и Новым Южным Уэльсом, а Новороссия уже не часть Российской империи.
Украина в 2014 г.
Когда в марте 2014 года Сурков и Глазьев попытались организовать на юго-востоке Украины вооруженные мятежи, на телеэкранах появились карты “Новороссии”: захват этой территории отрезал бы Украину от черноморских портов и сухопутным путем позволил соединить уже занятый Крым с территорией Российской Федерации.
В марте в граничащих с Украиной Белгородской и Ростовской областях стали сосредотачиваться части российской армии. Замысел (сообразующийся с февральскими планами Москвы) был таков: организация вооруженного захвата зданий областных администраций еще в восьми областях Украины, что дало бы сепаратистам возможность объявить об их отделении и тем самым развалить страну изнутри.
Весной 2014 года российские политтехнологи вернулись на Украину. После Крыма Москва поставила другую задачу: гораздо шире понимаемое владычество над юго-востоком Украины. Ответственным за политические образования, которые собралась субсидировать Россия, сделали Александра Бородая. Он объяснил, что на Украине “мы боремся за глобальную русскую идею”. Игорь Гиркин (приятель Бородая, которому поручили возглавить военную операцию на юго-востоке Украины) в апреле 2014 года появился в Славянске. Официальная Москва отрицала, что имеет отношение к Бородаю и Гиркину, а также что эти двое вообще находятся на Украине. Подчиненным Гиркина из ГРУ наскучило это опровергать. 17 апреля устроившие полевой штаб в Славянске российские военнослужащие раздраженно заявили местным жителям, которые поверили российской пропаганде: “Мы спецназ ГРУ!”
Тем временем украинское государство находилось под громадным давлением. Крым оккупирован. На юго-востоке – иностранные солдаты. Одна часть общества ждет многого от революции, другая часть – ее отвергла. Должны быть проведены президентские выборы. Но и в этих условиях попытка России отторгнуть “Новороссию” к лету провалилась. В марте и апреле инспирированные россиянами мятежи в областных центрах Украины почти везде не достигли успеха. Как правило, когда россияне и их местные пособники пытались захватить здания администрации, не происходило ровным счетом ничего. Да, жители юго-восточных областей Украины считали своим родным языком скорее русский, а не украинский. Да, они с большей вероятностью голосовали в 2010 году за Виктора Януковича и с меньшей – стояли на Майдане. Все это, однако, не означало, что они одобряют российские притязания или смену режима извне.
После аннексии Крыма “Новороссийская” кампания увенчалась успехом лишь в двух из восьми намеченных Москвой областей – в Луганской и Донецкой, – да и то не на всей их территории. В этих областях (регионе, называемом Донбассом) имеются месторождения угля, который России не нужен, однако обе они граничат с Российской Федерацией, и в решающие моменты местные олигархи колебались. Попытки россиян закрепиться в представляющих для них гораздо больший интерес областях, например в Харьковской, Одесской и Днепропетровской, провалились. Харьков и Одессу россияне считали центрами русской культуры, а Днепропетровск – это узел военно-промышленной интеграции двух стран. Днепропетровск стал центром сопротивления российскому вторжению при новом губернаторе Игоре Коломойском, назначившем награду за головы российских солдат. Хотя и в Харькове ненадолго подняли российский флаг (это сделал молодой россиянин, любящий влезать на здания и делать селфи), власти в тот же день вернули себе контроль над зданием областной администрации. Не привела ни к чему попытка штурмовать администрацию и в Одессе.
В марте и апреле одесситы готовились к вторжению. Видные местные жители обратились к Путину с просьбой воздержаться от их защиты. Другие занимались военной подготовкой на случай появления российского спецназа. Российское ТВ изо дня в день предупреждало, что украинские националисты готовятся занять Одессу и посеять хаос, хотя ничего подобного не происходило (и никогда не произошло). 1 мая группа одесситов вместе с некоторыми гражданами РФ прошла маршем в поддержку “Новороссии”. На следующий день на улицах столкнулись пророссийски и проукраински настроенные группы боевиков (те и другие вооружены; вторые оказались многочисленнее). Сторонники обеих партий бросали бутылки с зажигательной смесью. Когда некоторое число пророссийски настроенных молодчиков укрылось в Доме профсоюзов, взаимный обмен “коктейлем Молотова” продолжился. Здание охватил огонь, погибли десятки людей. Этим закончилась попытка Москвы поднять мятеж в Одессе.
Проханов сравнил провал в Одессе с Холокостом: антисемит вспомнил о массовом убийстве евреев, чтобы оправдать вооруженную агрессию. “Политика вечности” перерабатывает субстанцию прошлого, давая на выходе лишь безграничную, все оправдывающую невинность.
К маю 2014 года неудача ждала россиян даже в оказавшихся под их контролем районах Луганской и Донецкой областей. Малочисленная украинская армия чрезвычайно успешно сорвала операцию Гиркина в Славянске и разбила российских добровольцев и украинских сепаратистов, которых ему удалось собрать. Гиркин попросил помощи у местных жителей: “Никак не ожидал, что во всей Донецкой области не найдется и тысячи мужчин, готовых рисковать жизнью не у себя в городе… а на передовой, где реально каждый день стреляют”. Казалось, вскоре украинские власти вернут себе контроль над всей территорией Донецкой и Луганской областей. Успехи украинцев потребовали более масштабного вмешательства Москвы. Границу перешел российский батальон “Восток”, в составе которого служили главным образом чеченцы. 26 мая бойцы “Востока” вместе с ополченцами пошли на штурм Донецкого аэропорта и, понеся значительные потери, отступили.
Тогда погиб (из-за рассказов СМИ о “фашистах”, “геноциде” и “Новороссии”) по меньшей мере тридцать один доброволец. В России у них остались семьи и друзья. Ведущие российские СМИ оставили их гибель без внимания. Российская журналистка Мария Турченкова, сопровождавшая в Россию грузовик с трупами, выразилась так: “Ни один из отечественных федеральных телеканалов, что месяцами бетонируют идею про геноцид русских на востоке Украины и засилье фашистов на западе, так и не сообщил о том, что тридцать один гражданин России погиб в Донецке 26 мая”.
Одним из погибших был Евгений Короленко. Ему требовались деньги, и он объяснил жене, что на Донбассе у него “перспективы”. После она увидела в интернете фотографию погибшего мужа. Ее первой, естественной реакцией стало отрицание: нет, это не он. “Не похож. Цепочка да, вроде была такая… Уши не торчат. Голова вообще не похожа, лицо. Но татуировки похожи. Смотри, тут все как четко, а у него давнишние, смазанные. Нет, у него брови не такие. У него маленькие… Весь оброс. Блин, наверное, да. Вроде да. Цепка. Цепка у него была такая. Ноздри, нос. Он. Все. Это он”, – рассуждает, глядя на фотографию, женщина. Труп Короленко вместе с другими привезли в Ростов. В моргах принять тело отказались, опасаясь “провокации”: “Поймите, это гражданин России, погибший в боевых действиях. А боевых действий наша страна не ведет”. Некий “комиссар” объяснил женщине положение: “Вы взрослый человек. Россия организованных боевых действий не ведет. Ваш муж добровольно пошел под обстрел на этой улице”.
К концу июня 2014 года в Москве прекратили рассуждать о “Новороссии” и перешли к новой тактике: сделать оккупированные районы Донбасса постоянным источником беспокойства для украин