Гарик готов был треснуть его чем– нибудь – так он его раздражал. Но раненых не бьют. Поэтому он молча лежал и смотрел в небо. Оно было удивительно красивое, ненастоящее. В реальности такого неба быть не может. Такое близкое, что кажется, протяни руку – и дотронешься. Такое зовущее. Хотелось встать и пойти за плывущим табуном лошадей в сказочную страну, где все всегда счастливы и у всех все есть. Такое светлое и бесконечное. Если бы Гарик жил здесь, то никогда бы не смотрел телевизор и не сидел бы в Интернете. Он бы все свое свободное время лежал на траве и смотрел в небо. Раньше он и не подозревал, что это занятие может дарить такую радость. Должно быть, счастливые люди живут в деревнях – по крайней мере, те, кто хоть иногда смотрит в небо, лежа на траве.
Отдохнув, пошли отмываться от болотной грязи в ручье. Точнее, в реке Инцисс, которая была не намного шире. Потом Марина и Демьян продолжили возлияния, а Гарик с Олей и увязавшейся следом маленькой Верочкой отправились вдоль берега немного прогуляться.
– Во дают, не находились еще! – удивленно крикнул Демьян им вслед.
На самом деле Гарика разбирало любопытство. Его внимание привлек лес, тянущийся вдоль воды. Он показался ему странным. Что за черные деревья, и почти совсем без листьев? Да к тому же, стволы их были причудливо изогнуты и перекручены, словно когда– то давно деревья были танцующими, но однажды злой волшебник наложил на них заклинание, и они так и застыли, каждое в своей позе. Приблизившись к лесу, Гарик почувствовал ползущие по спине мурашки. Зрелище было жутким. Некоторые стволы были свиты вместе подобно плетению бельевой веревки, другие искривлены волнообразно, изогнуты под разными углами в нескольких местах. Встретилось даже одно дерево, похожее на змею, скрутившуюся в кольца. Вблизи стало ясно, что это березы, только больные все, с редкой бледной листвой, почерневшими стволами и ветками. Белоснежной бересты почти не было на них.
– Какой уродливый лес, – прошептала Оля. – Кривой и черный!
– Страшный! – добавила Верочка. – Он шевелится. – Она вытянула вперед указательный пальчик. – Лес шевелится! Я боюсь!
– Да нет же, – успокоил ее Гарик. – Это только кажется, потому что деревья здесь очень корявые.
– Нет! Шевелится! – крикнула малышка настойчиво и вдруг пронзительно завизжала, зажмурившись.
Гарик попытался взять ее на руки, но девочка вырвалась и помчалась обратно, туда, где вдалеке виднелись силуэты ее родителей.
– Лес, конечно, жуткий, но почему она так сильно испугалась? – растерянно пробормотал Гарик и вдруг увидел вытянувшееся лицо Ольги и её расширенные от ужаса глаза. Проследив за ее взглядом, он не увидел ничего нового.
– Ты чего? – не понял он.
– Там все шевелится, – прошептала она и вытянула руку вперед.
– Ну, ты как Верочка, прямо! – усмехнулся снисходительно. – Не знал, что ты такая трусиха.
– Да ты сам посмотри!
– Ну, куда смотреть?
– Внимательно смотри на стволы и ветки… Внимательно… О– о, господи! – простонала Оля и попятилась.
Гарик, все еще не замечая ничего странного, шагнул к ближайшему дереву и… отпрянул, не веря тому, что увидел. Вначале показалось, что черная бугорчатая кора на стволе шевелится, бугры ходят ходуном, вздымаясь и опадая, будто под ее толщей – дышащие легкие дерева. Потом… Потом он увидел их. Это были гусеницы. Их было так много, что они полностью покрывали поверхность ствола. И ползли, ползли вверх и вниз, изгибая толстые мохнатые спины с красными крапинками. Гарик подавил приступ омерзения и приблизился еще, чтоб разглядеть ветки. Те оказались также полностью облеплены движущимися насекомыми. Он перевел взгляд на соседние деревья и содрогнулся: все они были в плену мелких прожорливых вредителей. Прислушался. Показалось, что отовсюду доносится хруст пожираемых листьев. За воротник что– то упало и зашевелилось там, поползло по шее. Он шлепнул ладонью в том месте и вытащил расплющенный мокрый комок, отбросил его брезгливо. Почувствовал, как что– то ползет по голове, взъерошил волосы обеими руками и тут заметил, что рукава куртки усеяны гусеницами. Отскочил, как ошпаренный, на ходу снял куртку, затряс, стал хлопать ею по траве. Оля издали наблюдала за его истеричными действиями.
– Черт! – выругался Гарик раздраженно. – В жизни не видел ничего подобного! На деревьях места живого нет!
– Чертово озеро, чертов лес, – пробормотала Оля. – Пойдем отсюда, здесь ужас как противно.
Гарик, уходя, бросил через плечо еще один взгляд на погибающую рощу и вдруг остановился. Ему показалось, что в лесу под деревом сидит человек. «Быть не может!» – подумал он и шагнул обратно.
– Там кто– то есть, кажется, – ответил Гарик, вглядываясь в гущу деревьев.
– Тебе мерещится, потому что деревья такие, кривые все.
– Нет. Там человек. Женщина. У нее черные волосы. Э– эй! – Гарик гулко и протяжно закричал, приставив сложенные рупором ладони ко рту.
Женщина не отзывалась. Она даже не шелохнулась. «Мертвая, что ли?» – Нехорошее предчувствие заползло внутрь холодной змеей. Он вновь шагнул под сень ветвей, облепленных движущейся гусеничной массой. Несколько гусениц упали на волосы, он нервно смахнул их. Подумал, что, если их не стряхивать, они со временем облепят тело в точности, как дерево. Странно, что женщина сидит неподвижно. Гусеницы ей, что, не мешают? Гарик медленно пошел к ней. Вскоре можно было разобрать черты лица. Оно показалось некрасивым: крупный нос, массивный подбородок, слишком агрессивный макияж – черная кайма вокруг глаз и густые, явно не натуральные, ресницы. Внезапно Гарика осенило, от узнавания электрический ток промчался по коже. Да это ж пропавший парень бритоголовой девки! Черные волосы до плеч, сине– зеленый безразмерный свитер, висящий на острых плечах, как на вешалке. Размалеванные глаза широко распахнуты, взгляд затуманен, смотрит в никуда, и черные мохнатые гусеницы вольготно ползают по его бледным щетинистым щекам и худой шее. На темной одежде их не видно, но, присмотревшись, Гарик обнаружил их и там во множестве, правда, все же не так много, как на деревьях. Понятно, парень ведь не береза, листья на нем не растут. Наверное, поэтому гусеницы не облепили его сплошь.
– Эй! – негромко позвал парня Гарик. Никакой реакции. «Точно, мертвяк», – подумал Гарик, чувствуя, как сердце забилось чаще. Подошел, присел на корточки. Трогать его было страшно. Голубые глаза в обрамлении искусственных ресниц смотрели сквозь него невидящим взглядом. Вдруг ресницы дрогнули. Парень моргнул. От неожиданности Гарик подался назад и, потеряв равновесие, уселся на траву. Волна облегчения прокатилась по всему телу, расслабляя напряженные нервы и мышцы. «Живой! Но явно в глубоком ступоре. Чего это с ним?» Гарик потряс парня за плечи, и голова того мотнулась из стороны в сторону, будто вместо шеи у того была пружинка.
– Эй, ты меня хоть слышишь? – Гарик похлопал его по колючим щекам, стряхивая бесцеремонных гусениц. Те посыпались в траву, скручиваясь в колечки. Парень снова моргнул. В его взгляде появился намек на осмысленность. Зрение сфокусировалось, и теперь синие глаза смотрели прямо на Гарика.
– Ты кто? – спросил он, едва шевельнув губами, словно парализованный.
– Леший, – пошутил Гарик, радуясь, что «мертвяк» ожил. – Ты идти– то хоть немного можешь?
– Куда? – Едва заметное движение нижней губы. «Э, да он под кайфом, что ли?» – мелькнуло подозрение.
– Вставай, я тебя не унесу. Ты, конечно, худой, как щепка, но тяжеленный какой– то. – Гарик попытался поднять вялое тело парня, но не смог. – Из свинца, что ли, у тебя кости?
– Га– а– рик! А– а– у! – донесся с опушки Олин голос.
– Ща– ас! – ответил он, обернувшись. Вдали, между деревьями, белел ее платок, повязанный на голову. Она стояла, не решаясь углубиться в оккупированный гусеницами лес. Вдруг рядом с ней появилась высокая мужская фигура. Артамир! Оля что– то объясняла ему, жестами показывая в сторону Гарика. Тот кивнул и решительно зашагал к нему.
Вдвоем они выволокли парня из леса. Пришлось взять его с одной стороны за ноги, с другой – за руки, потому что идти он не мог, колени подгибались, и он мешком валился вперед. Оля заохала, увидев его.
– Господи, что с ним? Он живой?
– Живой, – ответил Гарик. – Но в состоянии овоща. Хорошо, наверное, кайфанул пацан. А подруга– то его слезы льет! И милиция ищет! А он сидит себе под деревцем и в ус не дует.
– Может, ему плохо? Надо в больницу. Есть поблизости какая– нибудь больница? – тараторила Оля, шагая рядом с раскачивающимся телом парня, которого они несли тем же образом – держа за руки и за ноги.
– Нет, только в Муромцево. – Артамир отрицательно мотнул головой. – Но в Окунево живет врач– терапевт. Думаю, первую помощь оказать сможет.
Гарик заметил вдалеке маленький автомобиль кислотного оранжевого цвета и невысокого круглоголового человека, одетого по– деревенски. Широкие грязные черные брюки были заправлены в кирзовые сапоги. На голове – круглая черная тюбетейка с белой вышивкой. И без того узкие глаза прищурены на солнце. Увидев, что несут с виду безжизненное тело, замахал руками, замотал головой, закричал:
– Не, не! Не надо мне такого пассажира! Я домой!
– Погоди! Живой он! – крикнул Артамир.
Демьян поднялся с насиженного места, заковылял к ним, удивленный. Марина ахнула, всплеснув руками. Верочка подбежала, с любопытством заглянула в лицо висящему в воздухе парню.
– А это кто? – спросила она и ткнула его в щеку. Тот лишь моргнул.
Под протестующую речь хозяина оранжевого «Запорожца» парня погрузили в прицеп, очень кстати оказавшийся сзади. Пока его укладывали на устеленное свежескошенной травой дно, Гарик рассказал Демьяну и Марине, как нашел парня, сидящего у дерева в лесу. Потом все утрамбовались в крошечный автомобиль, причем Гарику пришлось посадить Олю на колени, и она уперлась головой в потолок. «Запорожец» резво помчался по полю, подскакивая и проваливаясь на неровностях, сзади загремел металлический прицеп.