Гарик почувствовал горячие слезы на своих щеках и волну безграничного счастья, нахлынувшего и мгновенно затопившего его всего без остатка. Испытал благоговейный трепет перед высшими существами, воскресившими его ребенка. И вдруг испугался: подумал, что все это ему снится, а на самом деле он все еще сидит у подножия сосны с холодным и твердым рюкзаком на коленях. Вдруг проснется сейчас и вновь скорчится от невыносимой душевной боли? Как проверить, явь это или бред его измученного мозга?
– Она вернулась, – сказали ему его мыслями.
– Вы совершили чудо! – воскликнул Гарик, дотрагиваясь до руки Зои. Почувствовал тепло и легкое покалывание на кончиках пальцев, словно кожа ребенка была наэлектризована.
– Чудо совершила твоя дочь, – прозвучало в его голове. – Она вернула тебя оттуда, откуда тебе не суждено было вернуться.
– Не понимаю… Что это значит? – Гарик пытался осмыслить услышанное. – Откуда вернула?
– Береги свою душу. Она на краю пропасти. – Беззвучный ответ ничего не объяснил, лишь добавил вопросов. Но Гарик уже понял, что задавать их бессмысленно. И сейчас ему было не до этого. Охваченный бурной радостью, он склонился над дочерью, трепеща от осознания произошедшего. Зоя воскресла! Она жива! Лежит и смотрит на него своими огромными умными глазами, едва заметно улыбаясь. Разве может быть у ребенка, которому еще и двух лет не исполнилось, такой осмысленный глубокий взгляд? Но вот она моргнула, лицо её расплылось в широкой улыбке.
– Папа! Мама де?
«Спрашивает, где мама!» – понял Гарик и вдруг рассмеялся. Счастливый смех вырвался из горла, сотрясая тело. Он смеялся долго, не в силах перестать, и чувствовал слезы, скатывающиеся по щекам и капающие с подбородка. Дрожащими руками он попытался поднять Зою, но та вдруг, вцепившись в него маленькими пальчиками, решительно встала сама и обняла его за шею.
– Не плачь. – И поцеловала его в колючую щеку. Потом снова настойчиво спросила: – Мама де? Хочу к маме!
– Мама дома, крошка моя, – ответил он, гладя ее вьющиеся волосы. Вдруг вспомнил о существах. Огляделся. Рядом никого не было. Пустынный берег перед ним тонул во тьме. Ни одной светящейся фигуры. Позади шумела вода, вращаясь вокруг горообразного розового камня причудливой многогранной формы, отчего по всей поверхности сияющего озера шли частые высокие волны. Зоя потянула его за руку, делая шаг к водоему. Она давно уже умела ходить. Гарик вспомнил ее первые неуклюжие шаги. Ей тогда было всего одиннадцать месяцев. С тех пор она научилась даже бегать.
Он встал, повинуясь ее настойчивости.
– Куда ты меня ведешь? – спросил удивленно.
– К маме! – крикнула она требовательно и шагнула в воду.
Ему стало страшно. Почему он не спросил у существ, как выбраться обратно? Попадать в подводный круговорот не хотелось, ведь Зоя ожила, а вдруг с ней снова что-нибудь плохое случится? Колючие мысли распирали голову, но дочь тянула его все дальше, и он послушно шел следом, надеясь на очередное чудо. Ведь в последнее время жизнь так щедра на чудеса!
Когда Зоя погрузилась в озерную воду с головой, он нырнул следом, и тут же мощный поток подхватил их и понес, вращая, погружая и подбрасывая, как и в прошлый раз. Гарик обхватил ребенка обеими руками и прижал к себе, боясь потерять. Он молил всех богов вселенной о милосердии. Пережить второй раз гибель Зои – слишком жестокая пытка. Если уж погибать, то только вместе. Его страхи прервало забытье, накрывшее после сильного удара затылком обо что-то твердое.
Сознание возвращалось постепенно. Слух уловил птичье щебетанье, стрекот кузнечиков, глухой стук копыт. Влажная кожа ощутила ласковое дуновение теплого ветерка. Обоняние уловило запахи природы – сладкий аромат цветов, горьковатый травяной, терпкий и густой дух разгоряченных лошадиных тел. Гарик открыл глаза. Майское солнце разлилось в синем небе расплавленным золотом. Осторожно приподнялся, готовясь к приступу боли, но ничего не болело.
Прямо перед ним в высокой зеленой траве сидела Зоя и рвала одуванчики, складывая перед собой в кучку. Судя по размерам кучки, она рвала их уже давно. Ее золотистые кудряшки высохли и трепетали на ветру. Вид у девочки был серьезный и сосредоточенный. На её румяном личике не было ни малейшего намека на болезнь. На груди ее, на тонком кожаном шнурке, висел круглый плоский серый камень, совсем не похожий на тот, который странное светящееся существо повесило ей на шею. Обычный камень, не излучающий света. На поверхности его в центре была выгравирована многогранная симметричная геометрическая фигура, похожая на цветок с восемью лепестками.
Вокруг простирался зеленый луг в желтых пятнах одуванчиков. Справа играючи скакало с десяток грациозных гнедых лошадок, а за ними, вдалеке, извивалось русло реки Тары, отливающее на солнце медным блеском.
– Папа! – Зоя заметила, что Гарик очнулся, и позвала его: – Хотю кусить. Де мама?
– Кушать? – переспросил он, вновь чувствуя радость и страх того, что все, что он сейчас видит, нереально.
– Да-а! – выкрикнула она и потрясла ручонками, повернутыми ладошками вверх. Она всегда так делала, когда ей нужно было подтвердить важность сказанного. – Кусить дай!
Гарик потянулся и обнял ее, поцеловал в теплые щечки, вдохнул родной запах нежных волос, пропитанный ароматами луга. Она обвила его шею, измазав липким соком одуванчиков.
– Пойдем, – сказал он, вставая. – Хочешь на ручки?
– На ручки. – Она кивнула и вытянула руки вверх. Гарик подхватил ее и зашагал по направлению к деревне, даже не удивляясь тому, что непостижимым образом оказался на противоположном берегу Тары. Ведь еще вчера утром он переплыл реку на лодке, углубившись в леса в окрестностях озера Шайтан. А теперь очутился на стороне, где располагалось Окунево, хотя обратно не переправлялся. Однако то, что случилось с ним ночью и отпечаталось в памяти, было гораздо удивительнее необъяснимого перемещения в пространстве. Что это было за место? Кто были эти существа? Он подозревал, что ответов на свои вопросы так и не узнает никогда.
Вышел на улицу Центральную, безлюдную в этот ранний утренний час. Та же самая черная кошка проводила его недобрым взглядом, но на этот раз не сдвинулась с места, лишь таращилась возмущенно светло-зелеными глазами. Вдалеке виднелся дом Артамира, и Гарик заметил, что на лавочке у калитки кто-то сидит – не баба Лида, не Артамир, а какая-то девушка, худенькая и светловолосая. Вдруг она встала и пошла ему навстречу, сначала медленно, потом торопливо, и, в конце концов, припустила бегом. Только тогда он увидел, что это Оля. Даже остановился от удивления.
Она налетела на него, как вихрь, поднимая ногами песчаную бурю. Влепила звонкую пощечину. Выхватила Зою из рук с криком:
– Подлец! Как ты мог?! Чуть не погубил ребенка!
Половину ее лица украшал темно-фиолетовый в красных прожилках, синяк, один глаз заплыл кровью.
– Кто тебя так? – спросил Гарик.
Она сверкнула глазами и с исступленной злобой выплюнула ответ:
– Не помнишь, как швырнул меня об стену?!
– Прости, я спешил.
– Ты сумасшедший!
– Я торопился спасти Зою.
– Спасти Зою?! – Она выпучила полные слез глаза, и он испугался, что из заплывшего правого сейчас потечет кровь. – Спасти Зою?! – Она верещала громче петуха, горделиво кукарекавшего о наступлении утра. Зоя начала реветь, но она на нее не смотрела. – Ты едва ее не убил! Ты что, не понимал, что у нее могло остановиться сердце без поддержки аппаратов?!
– Я хотел окунуть ее в Потаенное озеро. Помнишь, Артамир рассказывал, что оно даже парализованных и слепых исцеляет?
– Да сколько можно верить в дурацкие сказки?! Когда ты уже повзрослеешь, идиот?!
– Но ей стало лучше. Посмотри сама.
– И ты решил приписать это к своим заслугам?! Да?! Она осталась жива вопреки, а не благодаря твоей выходке! Лишь чудом!
– Да, это было чудо, – согласился Гарик. Все это время он шел следом за женой с видом побитой собаки. Между щелей в заборах иногда мелькали любопытные глаза жителей, наблюдавших за ссорой. Пестрые платочки старушек, седые бороды стариков. Всем хотелось посмотреть бесплатное представление, не часто случавшееся в уютной сонной деревеньке. Оля переключилась на ребенка, гладила ее по голове, приговаривая:
– Не плачь, доченька, все будет хорошо, мамочка с тобой. Мамочка тебя больше в обиду не даст. – Иногда оглядывалась, с ненавистью смотрела на Гарика, проверяла, идет ли он следом, и снова отворачивалась. Зоя на ее руках тряслась, всхлипывала и смотрела на отца через ее плечо, ничего не понимая. Вдруг под ноги Гарику прилетел камень. Он нагнулся, поднял его, увидел гравировку в виде цветка с восемью лепесточками, заостренными на концах, точно грани кристалла.
– Что за дрянь ты на нее повесил? – донеслось до него раздраженное Олино ворчание. Ясно, это она сняла амулет с Зои и выбросила. Гарик молча убрал камень в карман.
Они дошли до дома Артамира. Баба Лида и сам Артамир на костылях стояли у распахнутой калитки – наверное, услышали крики, и вышли посмотреть, что стряслось. На лицах у них застыла смесь радости и тревоги. Старушка отодвинулась, пропуская во двор Олю с дочкой на руках, и сама пошла следом. Гарик остановился рядом с Артамиром и прислонился плечом к забору. Вдруг почувствовал себя совершенно обессиленным.
– Слава богу. Слава Роду! – произнес Артамир с улыбкой. Глаза его наполнились одухотворенным светом.
– Я такое видел! – выдохнул Гарик, оседая на корточки. – Такое… Даже не знаю, может, приснилось все.
– Бог знает, – ответил Артамир. – Может, и приснилось. Главное – сон хороший, правда?
– У меня амулет остался. Оттуда. – Гарик вынул камень из кармана и показал Артамиру.
– Таких много у нас в сувенирных лавках продается, – ответил тот, взглянув.
– Посмотри, цветок какой-то на нем.
–Это Алатырь. В славянской мифологии так называется звезда, упавшая с неба и давшая нашему миру жизнь.
– Алатырь? Не слышал о таком. – Гарик пожал плечами, разглядывая амулет. – Решил, что это изображение Кристалла, в который верят бабаджисты. Думал, что его видел. В озере. Огромный, прозрачный, с острыми гранями.